allura2 - Философский Камень [СИ]

— Что я говорила! Все мантии-невидимки необходимо изъять и уничтожить!

— За каждую вам придётся выплатить возмещение не меньше ста галеонов, за мантию Поттеров — пятьсот, — резко сказала мадам Боунс.

— ПЯТЬСОТ ГАЛЕОНОВ ЗА СТАРУЮ ТРЯПКУ?!

— Вот именно! Обычно мантии-невидимки сохраняют свои свойства несколько десятков лет, но мантии Поттеров свыше ста пятидесяти лет, она принадлежала ещё деду Джеймса! Такие артефакты стоят очень дорого, вдвое дороже своих более молодых аналогов, пятьсот галеонов — предельный минимум. Обычная невидимка, являющаяся аналогом деллюминационных чар — от ста до ста пятидесяти, работает в самом лучшем случае пятьдесят лет, после чего становится бесполезной тряпкой. Сто — сто пятьдесят лет «деллюминационной мантии» — триста. Мантия, полностью скрывающая своего владельца — триста галеонов новая, каждые пятьдесят лет — плюс пятьдесят дополнительно. Насколько я понимаю, мантии Поттеров как минимум двести лет…

— И прослужить может куда дольше, — фыркнул Сириус.

— А потому пятьсот — в самом лучшем случае. К тому же, нет никаких показателей, делающих необходимыми столь радикальные меры. Вы можете запретить использование мантий-невидимок в школе, можете потребовать, чтобы родители не давали их детям в школу, но вы не имеете права их уничтожать, в противном случае у вас будут серьёзные неприятности!

— Но вы же…

— Безусловно, то, что мастер Поттер решил проверить мантию после отбоя, это плохо, но в подобных обстоятельствах это простительно. И из-за одной поздней вылазки наказывать сотню учеников, которых не уличили за нарушением правил…

— А зачем ещё им подобные артефакты?!

— К примеру, чтобы пробираться на кухню за едой, — пояснил Джеймс, на лице которого появилась тень улыбки, Сириус и Ремус тоже предались приятным воспоминаниям о былых проделках. — Уверен, Гарри она потом понадобилась для чего-то серьёзного…

«Используй её с умом».

Гарри вдруг почувствовал, что сонливость как рукой сняло. В этой мантии он мог обойти всю школу, заглянуть в любое помещение. О каком сне могла идти речь, когда его переполняло возбуждение? Ведь в этой мантии он мог пойти куда угодно, и ему не страшен был никакой Филч.

— Это…

— Обычное детское любопытство. Это присуще всем и всякому, — улыбнулась леди Лонгботтом. — Я сама в своё время регулярно выходила из спальни поздно вечером… Просто хотелось побродить по школе, о которой столько всего слышала от родных, читала… Мне хотелось побывать не там, куда меня вели подруги, но там, куда хотелось мне самой… И ночью в этих коридорах царит столь таинственный полумрак… А ведь я воспитывалась в магической среде!

Больше никто ничего не сказал, но было видно, что и надменные аристократы, и важные министерские шишки — в том числе и Корнелиус Фадж! — предаются каким-то давним воспоминаниям… И только Амбридж продолжала надуваться и пыхтеть от злости.

Рон забормотал во сне. Гарри задумался над тем, не разбудить ли его, но что-то его остановило. Может, это было осознание, что мантия принадлежала его отцу, и в самый первый раз он должен был опробовать её сам, один.

— Безусловно, в первый раз… Я не думаю, что мантии понравилось бы, если бы ты притянул ещё кого бы то ни было к её дебюту.

— ?

— Артефакты, которые изначально не были предназначены для использования несколькими волшебниками, требуют, чтобы их впервые использовал только кто-то один. И не просто какой-то рядовой волшебник, но — его создатель или имеющий к нему какое-то отношение, родственник, друг… И чтобы даже рядом никого не находилось! И если его даже передают в другой род, артефакт необходимо сначала приручить, что удаётся не всегда… И делать это необходимо в одиночку, иначе может возникнуть серьёзная опасность — не для владельца артефакта, но для второго.

— Насколько серьёзная?

— Было зафиксировано даже несколько летальных случаев. Правда, это были более… крутые артефакты, нежели мантия-невидимка, но всё равно… Другие артефакты просто теряли свою магическую силу… Так что не надо было никого привлекать. Вот на второй раз вы могли пригласить друга, но первое использование мантии-невидимки должно было иметь индивидуальный характер.

Гарри бесшумно выбрался из спальни, спустился по лестнице, прошёл через гостиную и пробрался сквозь дыру, с той стороны закрытую портретом.

— Кто здесь? — проскрипела Толстая Леди.

Гарри ничего не ответил и быстро пошёл вниз по коридору.

Вдруг он остановился, не понимая, куда, собственно, он направляется. Сердце его громко стучало, а в голове толкались переполнявшие её мысли. Наконец его осенило. Особая секция библиотеки — вот куда ему было надо. Он сможет листать книги столько, сколько ему захочется, до тех пор, пока он не узнает, кто такой Николас Фламель. Он поплотнее закутался в мантию и двинулся вперёд.

— Гарри, неужели ты думаешь, что в Особой Секции книги защищены исключительно мадам Пинс? — покачала головой МакГонагалл. — Там наложено столько дополнительных чар… И на каждом стеллаже они разные, так что…

— Тогда я этого не знал.

В библиотеке было абсолютно темно и очень страшно. Гарри зажёг стоявшую на входе лампу, и, держа её в руке, пошёл вдоль длинных рядов. Он представил, как выглядит со стороны, — лампа, сама по себе плывущая в воздухе. И хотя он знал, что это его рука держит лампу, ему стало неуютно.

Особая секция находилась в самом конце помещения. Аккуратно переступив через загородку, отделявшую секцию от остальной части библиотеки, Гарри поднял лампу повыше, чтобы разглядеть названия стоявших на полках книг.

Если честно, названия ему ни о чём не говорили. Золотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а слова, в которые они складывались, были записаны на каком-то чужом языке, и Гарри не знал, что они означают. На некоторых книгах вовсе не было никаких надписей. А на одной было тёмное пятно, которое до ужаса напоминало кровь.

Гарри почувствовал, как по спине побежали мурашки. Возможно, ему это показалось, но с полок доносился слабый шёпот, словно книги узнали, что кто-то зашёл в Особую секцию без разрешения, и это им не нравится.

— Просто удивительно, что они не подняли шума! — заметила библиотекарь, что-то записывая на клочке пергамента — наверное, те меры, которые намеревалась применить во избежание подобных налётов.

Пора было приступать к делу. Гарри осторожно опустил лампу на пол и оглядел нижнюю полку в поисках книги, которая привлекла бы его внимание своим необычным видом. Взгляд его упал на большой чёрный с серебром фолиант. Гарри с трудом вытащил тяжеленную книгу и положил её на колено.

Стоило ему раскрыть фолиант, как тишину прорезал душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. Это кричала книга! Гарри поспешно захлопнул её, но крик продолжался — высокий, непрекращающийся, разрывающий барабанные перепонки. Гарри попятился назад и сбил лампу, которая тут же погасла. Он запаниковал, и тут послышались шаги — кто-то бежал по коридору по направлению к библиотеке. Второпях засунув книгу на место, Гарри рванул к выходу. В дверях он чуть не столкнулся с Филчем. Выцветшие глаза Филча, вылезшие из орбит, смотрели сквозь него, и Гарри, поднырнув под его руку, выскользнул в коридор. В ушах его всё ещё стояли издаваемые книгой вопли.