Наталья Игнатова - Откровение

— Вы мне не поможете?

— Нет, не помогу. Инфернал, который вас захватил, не настолько силен, чтобы вы не справились сами.

Ему не составило бы труда отвести девушку в клинику Тройни, в родное отделение. Там были специально оборудованные палаты для одержимых, были правильно защищенные процедурные кабинеты, где происходило изгнание инферналов. Дел-то от силы на минуту — выгнать тварь и поймать в ловушку. Можно просто выгнать, отправить в Ифэренн, но пойманный инфернал полезнее изгнанного.

Да, это можно было сделать прямо сейчас.

Но не хотелось видеть Тауну ни одной лишней минуты. Потому что… слишком хотелось видеть ее как можно дольше, слушать ее голос, смотреть на нее. Чувствовать запах. От понимания того, что этот эффект — результат воздействия инфернала, аж слегка подташнивало, так было противно. Девушка не виновата, но какая разница? Пусть убирается к черту и займется собой. Душа обязана трудиться, в конце концов. Это не здешний поэт сказал, но многие здешние высказывались в том же смысле и были правы.

— Хорошо, — сказала Тауна и снова заставила себя улыбнуться, — я поняла. Простите, что побеспокоила.

Она поднялась из-за стола, взяла сумочку с кундарбом. Прежде, чем пойти на выход, подошла к барной стойке, к Быстраю.

— Господин генерал, извините, я вела себя не слишком вежливо. Еще и украла у вас собеседника. Не хотелось бы оставить по себе неприятное впечатление.

— Так не спешите уходить, — мгновенно отреагировал Быстрай. — Давайте теперь я вас у Вольфа украду.

Надо думать, на такой эффект госпожа Фатур и рассчитывала. Но ничего дурного она не замышляла, у нее профдеформация в полной мере. На ловца и зверь бежит, вот как это называется. Все одно к одному сложилось: здесь, в Готской империи, сейчас проходит Совет глав государств, а генерал Быстрай Хитрый, командующий ВКС Харара — не последняя фигура в политике и, не являясь главой государства, тем не менее, к происходящему на Совете, наверняка имеет непосредственное отношение. Уж по крайней мере, имеет по этому поводу мнение. Поймать его вот так, неофициально — большая удача. Для журналиста.

Зверь даже на секундочку придумал себе, что был всего лишь предлогом для знакомства с Быстраем. Он бы с радостью в это поверил, ему очень хотелось в это поверить, но, увы, инфернал в Тауне был настоящим, и она по-настоящему думала, что нуждается в помощи инфернолога.

Заблуждалась, факт. Но пришла сюда все-таки за помощью, а не за Быстраем.

Предупредить его сейчас о том, что обаяние госпожи Фатур — влияние инфернала, не было никакой возможности. То есть, если вести себя вежливо, то никакой. А если невежливо, Быстрай все равно слушать не станет. Он хоть с инферналом, хоть без, женщин любит сильнее, чем стоило бы. Да и что ему инфернал? Даже самая безмозглая тварь, вроде срущей по углам мыши, при виде Мечника затихарится под метлой, потому что есть такая штука — инстинкт самосохранения.

В апреле началась активная подготовка к выпускным экзаменам, академия стояла на ушах, старшекурсники проклинали себя за пять лет раздолбайства, преподаватели и инструкторы разделяли их мнение, но, хоть и угрожали не принимать просроченные «хвосты» и не проводить дополнительных консультаций, кроме тех, что были оплачены, «хвосты» принимали и консультации проводили. Работали на износ. Зверь на первом году преподавания удивил всех коллег предположением, что готовиться к выпускным экзаменам нужно в течение всех пяти лет обучения, а не в последние полтора месяца. Сейчас его пятикурсники, единственные из всех выпускников, существовали в штатном режиме, не имели «хвостов» и не нуждались в дополнительных занятиях.

В чем они нуждались, так это в ежедневной дисциплинарной порке, но Зверь считал это непедагогичным, да и законами Готской империи телесные взыскания не приветствовались.

Хотя какая уж теперь педагогика? За пять лет физических нагрузок и сбалансированного питания костлявые шестнадцатилетние подростки превратились в здоровенных парней. Вымахали под метр девяносто, и смотрят на господина майора сверху-вниз. С неизменным, правда, почтением во взглядах, но когда их двенадцать, все выше на голову и все смотрят… почтение как-то мало выручает.

Быстрай как-то сказал, что Зверь в окружении своей группы похож на воробья, воспитавшего эскадрилью кукушат. Зверь себя примерно так и чувствовал. Из гнезда не выбрасывают, уже хорошо.

А ведь, казалось бы, должен привыкнуть. Дети растут. Гуго, вон, тоже здоровенный лось. Но Гуго был один-единственный, а, вообще, в Саэти люди особо высокими не вырастали. Даже вальденцы и радзимцы. Здесь же рост в четыре тнаирзи — два метра, если переводить в земные мерки — считался чуть выше среднего для Готской империи, Венедии и Сванхейна. И для Харара, о, да. Причем отнюдь не потому, что там правил двухметровый шефанго.

Эльрик рассказывал, что, когда господин Уртай создавал его гвардию, отбор прошли только парни на два сантиметра выше его величества. Оставив в стороне вопрос, почему созданием гвардии занимался советник по общим вопросам министерства финансов, сам факт того, что в Хараре среди военнослужащих легко набралось полсотни лбов в двести четырнадцать сантиметров ростом, вызывал оторопь.

У господина Уртая такое чувство юмора. Понять можно. Сам он ростом уступал даже Зверю, и постарался обеспечить своему королю непреходящее чувство дискомфорта от пребывания в окружении людей, на которых нужно всегда смотреть снизу-вверх. Эльрик говорит, что так до сих пор и не привык.

Еще бы! Когда ты всю жизнь выше всех, а дома все выше тебя… привыкнешь тут, пожалуй.

Но ради того впечатления, которое производил король Харара в сопровождении своих гвардейцев, дискомфорт стоило потерпеть. Белоснежная ледяная башня в окружении эбеново-черных. Рядом с ними все остальные люди и нелюди казались такими маленькими, такими незначительными, что стоило удивляться, почему после разных официальных парадных церемоний с участием глав государств, другие страны не объявляют Харару войну просто из чувства обиды за своих правителей.

М-да. Возвращаясь к кукушатам, Зверь-то Эльриком не был. И во главе эскадрильи выглядел далеко не так внушительно, хоть пешим, хоть в машине. Блудница тоже была вполовину меньше здешних болидов.

За пять лет он не успел научить их всему, что умел сам. Он и цели такой не ставил. Научил главному — летать и учить других. Но с выпуском обучение не заканчивалось, и кукушата об этом знали, и сам Зверь знал. Никуда им друг от друга не деться. Парни отслужат свои пять лет в космосе, вернутся и сами станут преподавателями. Вернутся не просто так, а с навыками и умениями, о которых пока ни они, ни Зверь ничего не знали. Что-то еще, сверх того, что могла Блудница, что-то принципиально новое.