Наталья Игнатова - Откровение

— Мне тоже, — напомнил Гард.

Анжелика обняла его и поцеловала:

— Знаю. И знаю, что со мной никому не ужиться. Гард, мы знаем, зачем это нам. Мне — потому что я для этого и живу. Тебе — потому что ты понимаешь, что я для этого живу. Но зачем это… вообще? Зачем мой голос — этому.

— Вольфу?

— Ну… да… нет! — она топнула ногой, — маллэт! Не вампиру, а всему этому. Зачем ангел оставил мне музыку? Не для вампира же. А если не для вампира, то для кого? Что оно такое?

Одно из неприятных последствий частого общения с христианами — потребность искать смысл во всём, даже в случайностях. Дело-то полезное, голова всё время занята, на глупости времени не остается, но бывает, что смысл находится легко, кажется от этого слишком простым, и человек от него отворачивается. Простой смысл — это неинтересно. Вот и Анжелика сейчас искала что-то большое там, где и смотреть-то было не на что.

Вольф всего лишь умеет настраивать камеры так, чтобы можно было снимать только одну из сущностей перевертышей. И у Вольфа есть дайны, позволяющие ему водить автомобили наравне с демонами. Первое позволило Анжелике попасть на сцену Сиденской оперы. Второе позволило Вольфу заработать деньги и славу. Эти события связаны друг с другом только самим Вольфом, нет в них ни божественного замысла, ни демонических происков. Голос Анжелики — другое дело, это подарок ангела, а ангелы, как утверждают христиане — это мысли и поступки Белого Бога. Ну, так с тем, что Анжелика особенная, никто никогда и не спорил. Ангел подарил ей голос, а она воспользовалась Вольфом, чтобы ее голос услышали все во всех княжествах. Вот так нужно смотреть. Так всё куда проще и понятнее.

— Но зачем? — Анжелика потерла виски. — Я уже даже не знаю, как правильно спрашивать. Уже не знаю, о чем хочу спросить.

— Зачем ангел подарил тебе голос? Это Белому Богу виднее. Может, чтобы ты помогла христианам спасти всех, кого они еще не спасли. Если всё делается так, как запланировал их бог, то это он послал нам Карла, чтобы мы обменяли его на знакомство с Вольфом, чтобы Вольф помог тебе стать известной и помогать христианам. Ему в результате досталась победа в Большой Гонке, тебе — оперная сцена. По-моему, это сопоставимые вещи.

— В моем случае, да, — произнесла Анжелика задумчиво. — Кто-то другой не смог бы, но я смогу. Больше, чем он, наверное, не стану, но встану вровень. Гард, если он вампир, значит он тоже поддерживает христиан?

— Получается, так. Всё это ради них.

— Да нет. Тебе стоит походить со мной на репетиции, вот правда, стоит. Это не для них, это для нас, для тех, кто не принял христианство. Их-то спасать не надо, они уже бессмертные.

В летоисчислении здесь царил бардак. Отсчет времени велся от Падения и от Первой Музыки — для разных событий использовались разные начальные точки. Христиане — энтузиасты хреновы — добавили путаницы, вычислив дату сошествия Иисуса Христа в Нижние Земли и привязав к ней собственные праздники и торжества. Хорошо хоть, они тут ни Рождество, ни Воскресение не отмечали. Этот позитивный момент, впрочем, полностью нивелировался тем фактом, что год в каждом княжестве начинался в свой месяц. В месяц одноименный с князем, конечно же! А еще была Трасса, там время считали по Большим гонкам, между которыми в княжествах проходило по десять годовых циклов. Если бы здешние бизнесмены и бюрократы помнили о своем пребывании в мирах с единым летоисчислением, они жили бы в Ифэренн, как в аду, никаких Нижних Земель не надо.

Вампиры помнили. И местные, с позволения сказать, календари, выводили из себя даже тех из них, кто существовал в Ифэренн много столетий. Уроженцы средневековых Китая и Японии, впрочем, находили местную хронологию упорядоченной и даже умиротворяющей, но, во-первых, бардак в одном месте не отменяет бардака в другом, а, во-вторых, японских и китайских вампиров было в Ифэренн исчезающе мало. Сюда попадали монотеисты, чуждые идее круга перерождений, а в Средневековье их и в Китае-то было не густо, несмотря на исламскую экспансию при династии Юань, про Японию же и говорить не приходится.

Зверь за пять месяцев к хронологии Ифэренн даже привыкать не начал. И не собирался. Собирался он в самое ближайшее время свалить в Сиенур, где летоисчислений и новогодий было всего два: эльфийское и шефангско-человеческое. Причем, эльфы со своей хронологией никому не навязывались, пользовались ею исключительно на Айнодоре, а в человеческих землях и в конунгатах Ям Собаки жили в одном времени с шефанго и людьми.

Были, правда, еще другие планеты в других звездных системах, и бытовой вселенский календарь до сих пор находился в стадии доработки. Но систему отсчета времени для межпланетных путешествий создали почти сразу, когда эти путешествия начались — сто пятьдесят лет назад, — и ко времени появления Зверя в Сиенуре, она стала для всех обыденностью. Хорошо структурированной, прекрасно посчитанной обыденностью. Очень похожей, кстати, на ту, что была принята на Земле. А для землян-то освоение дальнего космоса неожиданностью не стало, его загодя планировали и подготовились со всей возможной для теоретиков тщательностью.

При мысли о том, что он видит только одну из плоскостей Ифэренн, только одно (двойное) летоисчисление и только один календарь (с двенадцатью Новыми Годами), а в действительности плоскостей, летоисчислений и календарей бесконечно много, и князья с сулэмами пребывают в них во всех одновременно, Зверю хотелось выдрать из себя ангельскую природу и стать вампиром по-настоящему.

Можно и человеком, но люди плохо переносят выдирание из себя чего бы то ни было существенного. Если, конечно, не делать из них аждахов.

Становиться аждахом Зверь точно не хотел.

Он встретил начало десятилетнего цикла в Песках. Куда б он делся, если цикл начался с его победы в Большой гонке? А следующий Новый год собиралась отмечать Эсимена, и в первый день года (первого числа месяца ойхе) Сиденская опера традиционно открывала сезон. Премьерой, ясное дело. А в этот раз еще и премьерой с дебютанткой, которую до этого два месяца раскручивали на «Хадаре», ведущем культурном канале княжества. Уж раскрутили, так раскрутили… Не будь он самым известным вампиром в Ифэренн, Зверю, чтоб попасть на премьеру, пришлось бы убить кого-нибудь из сулэмов и притвориться им. Из людей в зале подразумевались родители Анжелики и Гарда, предназначенные в жертву журналистам; Ойхе с Тенгером и святой Артур с супругой. Остальные зрители — сплошь сулэмы. И вот, казалось бы, вы ж, гады — бесплотные, вас на кончике иглы несчитанное множество может поместиться, что говорить про оперный зал на четыре тысячи мест, так какого хлярда вам являться во плоти? Размазались бы по стеночкам, уступили сидячие места инвалидам и зрителям с детьми. Но демоны есть демоны. Они хорошее что-то могут сделать только случайно, и только задумав плохое, но промахнувшись на этапе реализации.