Диана Ибрагимова - Шепот пепла [РОСМЭН]

— Это из-за тебя, — хмурился Липкуд. — Как ты появилась, так все наперекосяк пошло! Я сейчас должен сидеть у Гвена, пивко попивать, девок щупать и байками народ веселить. А я свой лучший кафтан режу тебе на обмотки!

Элла сидела на стволе упавшего дерева и смахивала муравьев, пока Липкуд пытался соорудить для ее босых ног подобие обуви. Прежде пришлось примотать к кровоточащим пяткам кашицу из подорожника.

— Так. Дай мне вон тот кусок коры. Хм. А что, на подошву вроде как похоже, а?

— Похоже, — согласилась Элла.

— И ведь молчала, а! — продолжил возмущаться Косичка. — Я думал, у привидений ноги не колются!

— Значит, я не привидение?

— Ты у меня спрашиваешь? Ладно, поднимайся, а то призраки бушевать начнут.

Косичка снял кафтан, под которым обнаружился еще один, покороче и поменьше. Он был неприглядного мышиного цвета и носился исключительно ради тепла. Липкуд накинул его девочке на плечи.

— Вдруг ты все-таки из этих, — буркнул он, опасливо озираясь, — Подумают, что я тебя обижаю, и р-раз! Скосят, как ту траву.

Элла грустно вздохнула.

— Чего опять? — рассердился Липкуд. — Красный не дам! И не проси! Тут у меня в карманах сто тысяч нужных вещей!

— Мне теплее было, когда мы вместе шли, — сказала девочка. — Не хочу одна.

— Эдак мы до следующего чернодня не доберемся. Топай давай!

Трава была холодная, влажная от росы. Липкуд морщился, пробираясь через нее. Вспорхнула невдалеке испуганная куропатка. За волнами холмов на западе проступал отчетливый силуэт горы. У подножия зеленел сосновый бор и вилась та самая река, о которой говорилось в песне. Дальше раскинулись топи, а за ними путников ожидало кладбище шаманов. Во всяком случае, так представлял себе путь Липкуд. Чутье подводило его редко.

Погода, будто нарочно, стала портиться. У Косички и без того коленки тряслись, а тут еще тучи смурные навалились с севера. Туман, спускавшийся с холмов в долину, чудился теперь полчищем мертвых духов, сросшихся и кативших волной в сторону добычи.

Элла не боялась. Чего ей, дурехе, мира не знавшей, бояться? А у Липкуда весь рифмоплетный дар отшибло. Мрели впереди редкие кусты, сделавшиеся без солнца черными. Косичке мерещилось, что это скелеты стоят и поджидают их. А потом подбегут со всех сторон и станут рвать хуже бешеных псов.

Даже мягкие подушки вереска не казались приятными. Они были частью колдовского места. Липкуд велел Элле забраться к нему под кафтан. На всякий случай, чтобы призраки не украли. Девочка охотно юркнула под крыло Косички и слушала, как тревожно бьется его сердце.

Солнце на востоке погибло. Лишь тусклое пятно, изредка сквозившее в прогалах подвижных туч, напоминало о нем. Липкуд оборачивался и вздыхал. Небо за спиной выглядело чуточку приветливей. Хотелось плюнуть на все и вернуться в Папарию.

— Да мне совсем не жутко! — подбадривал он себя. — Когда еще загляну к шаманам на пирушку? Поговорим по душам. Поборемся на костях. Ядовитого мха пожуем. Я потом такие истории насочиняю, что взрослые мужики ночами штаны мочить будут от страха.

— Как сыро, — удивилась Элла, высунув нос.

— А ну не вылезай!

Косичка вдруг остановился. Задрал голову. Послюнявил палец.

— Проклятые колдуны! — выругался он. — Ты глянь, чего творят!

— Чего творят? — спросила Элла.

— А ветер-то разный!

— Это как?

— Чуешь, в спину дует?

— Ага.

— С востока на запад идет, значит. А тучи с севера на юг плывут!

— А так быть не должно?

— Не должно! Жуть какая творится, а! Надо хоть заговор какой вспомнить…

Ничего толкового на ум не шло. Так они и добрели до соснового бора в молчании. Место было мрачнее утопшего леса. Вначале ничего так. Сосенки высокие, реденькие, а потом болота начались. На них дерева сплошь мертвые. Видно, корни сгнили. И чем дальше, тем гуще серой паутиной срастались ветки. Ветер качал верхушки, завывал меж стволов. Все кругом скрипело, волновалась мутная вода в лужицах среди травяных кочек. В носу стоял неприятный запах. И даже на губах как будто горчило от него.

Элла и Косичка шли теперь по-отдельности. Липкуд палкой проверял островки суши и прыгал с одного на другой. Потом звал Эллу. Неловко соскользнув, он провалился одной ногой в топь и долго ругался на призраков. Подол чудного кафтана оказался заляпан во второй раз.

Туман медленно рассеивался, но сумрак, царивший в лесу, не становился светлее.

— Чего-то я не пойму, куда мы идем, — нахмурился Косичка, оттирая грязь мхом. — Тут и заблудиться можно. Даже туч не видать. Так бы хоть север-юг различал.

До него донесся приглушенный вой. Липкуд резко посмотрел влево. Вдалеке, на одном из поваленных стволов кто-то сидел. Косичка сморгнул, и видение исчезло. Он прижал к себе Эллу.

— Ты видела?!

— Что?

— Шамана вон там! Видела? А?

— Не видела… Мне дышать трудно.

Липкуд ослабил объятия и сделал три глубоких вдоха.

— Слушай, — сказал он, справившись со страхом. — Мне кажется, я понял, чего они меня зовут. Им же там скучно до смерти! Гулять прахом они не могут. Люди к ним не ходят. А тут я мимо проходил такой распрекрасный! Как не зазвать-то? Шаманам тоже истории послушать охота. Наверное, лежат там целыми днями в своих ящиках и в потолок пялятся. Вот повеселю их и…

Косичка побелел.

— Ты чего? — заволновалась Элла.

— А вдруг я им так понравлюсь, что они меня там всю жизнь держать будут? — шепнул он, округлив глаза, и тут же отмахнулся. — Да нет. Отпустят. Я скажу, что мало историй знаю. Буду одни и те же повторять, пока им не наскучит. А потом отпрошусь за новыми сходить. И ни ногой сюда больше! Только тш-ш-ш!

В этот миг что-то ткнулось в спину Липкуда. Он заорал, отшатнулся и чуть не сиганул в болото.

— Да чтоб вас всех налево и направо!

Позади стоял высокий парень лет двадцати в подвернутых штанах, не по размеру маленькой куртке и накидке до пояса, сшитой из множества лоскутов. В руках он держал палку. У незнакомца были темные длинные волосы, заплетенные в простую косу. Черты лица просматривались плохо, но Косичка сразу подметил высокий лоб и выразительный подбородок.

Глянув на сжавшуюся Эллу, парень помешкал, достал что-то из висевшей на боку сумки и протянул ей.

Это были ягоды: голубика, алая морошка и клюква. Все, что можно собрать на болотах в это время года.

— Ты чего это лапищи свои тянешь? — осмелел Косичка, загораживая Эллу. — Кто такой? Чего тут ходишь?

Парень предложил ягоды и ему. Все так же молча.

— Почему не отвечаешь? Язык отрезали что ли? — фыркнул Липкуд.

Незнакомец хмуро кивнул.