Мария Говорухина - Верблюды Инны Львовны

— Что вы знали о мире? Естественно то, что знает любой в вашем возрасте. Большой взрыв мгновенно расширил Вселенную. Он привел к возникновению множества галактик, в том числе и нашей. Все вращается, расширяется, смотрите теорию инфляции. Все эволюция, читайте Дарвина, но нет высшего, все за нас решившего, читайте Доккинза. Но вы-то уже знаете! Ставлю восклицательный знак. Вы уже поняли, что окружающая нас реальность — не совсем такова. Здесь идет игра. Ситуация опасная, но вы должны вернуться и сохранять спокойствие. Я не знаю вашей цели. Но если Королева отправила вас в дорогу, то пред вами кинула клубок. Он указывает нужным людям на вас, как указал мне.

— Королева? — спросил Миха.

— Инна Львовна, — улыбнулся старик, — прорицательница.

— Я видел желтый клубок в руках вахтера, когда выходил за лекарством, — сказал Миха.

— Это нехорошо, — сказал сэр Патрик. — Значит, за вами следили с самого начала.

— Еще на двери квартиры были буквы NV красной краской, а потом исчезли. И Инна Львовна знала, что они будут.

— На то она и прорицательница, — сказал сэр Патрик, улыбнувшись.

Миха шел медленно. Стояло раннее утро, солнце взошло и подкрашивало зелень листьев. В рюкзаке лежал подарок сэра Патрика. Открытка, изображающая Биг Бен. Сзади чернилами сэр Патрик написал: «Сила Его не даст никому оступиться». Как он сказал, это была одна из ценных вещей, она напоминала о том, почему всё. Миха зашел в корпус. Сказал «привет» знакомым студентам, завтракающим в столовой. Перекинулся парой слов с Никитой, никто даже не спросил, почему его долго не было. С Никитой больше они не общались, похоже, это желание было обоюдным. Непонятно почему Миха отстранился и не захотел поддерживать общение. Что его так напрягло, он точно сказать не мог. Может быть, всего лишь оттиск из букв. Может быть, что-то неуловимое, то, что отличает своего от чужого. Занятия прошли, наступил вечер. Миха вышел из корпуса, вдалеке стоял Никита, который вышел из класса раньше.

Миха увидел, что Никита машет ему. Миха пошел за ним. Никита шел все дальше, и они оказались в небольшом лесу, который окружал университетские корпуса. Довольно быстро они вышли из леса на какую-то улочку, и Никита исчез. Закружилась голова, и Миха поскользнулся. Он открыл глаза. Над ним склонилась эффектная блондинка в сером пальто. «Как хорошо, что ты очнулся!» — произнесла она приторным голосом. — «Сейчас я тебя отвезу пить кофе». Он попытался немного пошевелиться. «Вставай же скорее!» — сказала она. «У меня видимо сотрясение мозга, мне нужен врач», — его первые слова. «Что ты, зачем врач? Кофе, потом горячий душ», — сказала она. Она что-то говорила по серому телефону, стоя у серой машины. У Михи в глазах летали мушки. «Поедешь?» — спросила она. «Нет», — ответил он.

Она прекратила улыбаться. Всё было как в тумане. В глазах то темно, то светло, Миха уже не лежал на мостовой, он сидел. Дамы в сером не было. Не было и серой машины. Он попытался встать, но у него не получилось. Он понял, что на улице темно и он один. Ночь или утро? Как добраться до университета? Где телефон? Почувствовал холод. Снег? Нет. Лед? Что падает с неба? На какой он улице? Нужно куда-то идти, позвать кого-нибудь, попросить помочь, вызвать такси. Улица мрачна. По ней как будто только что провезли покойника. Мрачные маленькие здания. Во рту кровь, стены домов шатаются пьяные. Он подполз к первому попавшемуся дому, поднялся и стал звонить в домофон. Звонил, как ему показалось, долго. Уже потеряв надежду, услышал голос. Это был тот противный приторный голосок дамы в сером. Он отшатнулся. На какой он улице? В какой части города? Какое сейчас время года? На улице не было никаких вывесок. Он уже не полз, а передвигался более уверено, по левой стороне улицы, держась за стены домов. Он надеялся, что, когда дойдет до угла, все станет ясно. Появятся люди, магазины, суета и машины, но тишина была тишиной. Впервые за целый день Миха улыбнулся. Встретить женщину и так испугаться её противного приторного голоска. Зачем она хотела вести его пить кофе? Почему не отвезла к врачу? Почему на этой забытой миром улице никого нет? Верблюды, подумал Миха. Что произойдет, если он не справится? Что если история исчезнет?

— Эй, ты, — голос исходил из черного переулка, — да, я тебе говорю. Иди сюда, — голос был молодой мужской и не пугал.

Миха сделал несколько шагов. Было не очень темно, но кто-то стал светить ему в глаза фонариком.

— Ты оттуда? — спросил строго голос.

— Оттуда, — ответил Миха.

— Ну и что ты здесь делаешь?

— Тобой любуюсь, — ответил Миха без злобы.

— О'кей, — сказал голос.

— Я где? — спросил Миха.

— Ты — в старых декорациях

— Где? — спросил Миха и не мог не улыбнуться. Говорящий опустил фонарик и теперь он явно видел, как молод тот, кто стоит пред ним. Молодой, щуплый, не очень высокий, с зелёными глазами, как и у него самого, и лёгкой усмешкой на губах.

— Меня зовут Гег, — сказал он и заулыбался. Гег опустил голову, и Миха заметил, что он лысый. Гег смотрел ему прямо в глаза.

— Георг, — сказал Миха. — Внук сэра Николаса!

— Это мой двоюродный дедушка, — сказал Георг. — Я его никогда в жизни не видел.

Миха посмотрел еще раз на Гега и протянул руку.

— Ну рассказывай, Гег. Где я?

— Старые декорации. Мы сейчас за сценой и в действиях не участвуем. Старые декорации не стирают, часто повторно используют, кое-что идет по второму, по третьему разу.

Они шли маленькими улочками по пустому серому и мрачному городу. Миху знобило. Видимо, всё-таки сотрясение мозга. Головой об асфальт с высоты его роста, дома он был бы уже в больнице, но Гег вел его явно не туда. В манере ходить Гега чувствовалось, что он стеснялся самого себя. Пришли они к маленькому двухэтажному серому особняку, грязному и пыльному. Гег открыл дверь.

— Заходи! — Когда Гег вошел, его стеснительность и неуверенность исчезли, было видно: он на своей территории. — Я не знаю точно, где мы находимся, — сказал сокрушенно он.

— Я не понял, — ответил Миха.

— Понимаешь, мы, вероятно, не на Земле, мы в каком-то аппендиксе Вселенной. — И парень улыбнулся обескураживающей улыбкой. Миха еле удержался, чтобы ему не врезать.

Миха сел на стоящую табуретку, огляделся. Мрачноватая комната, кровать, какое-то тряпьё. Окно занавешено черной тканью, горит одна электрическая лампочка.

— Ты один? — спросил Миха.

— Не знаю, я уже месяц тут торчу. И не могу выйти, — ответил Гег, опустил глаза и улыбнулся. — Мы пройдем до ворот через поле репейника, — неуверенно сказал он. — Вдвоём мы справимся.

— Есть ворота? — спросил Миха.

— Есть, — ответил Георг.

— Поле репейника?

— Поле репейника.

— То есть все-таки можно выйти? — сердце стало стучать спокойнее.