Мария Говорухина - Записки

…

Под ногами росла мята. Лесная, терпкая, самая настоящая. Я не хотел на нее наступать. Когда-то я заказывал чай с мятой в одной французской гостинице, помню, тогда у меня была трость и отличный цилиндр. Сейчас я был одет в шкуру варвара. Не думаю, что она сидела на мне так же элегантно, как фрак, но у меня не было выбора. Прошлая жизнь. Банкеты, танцы, развлечения, прекрасные дамы, кофе в кофейне. Нет, я не мечтаю об ушедшем. Отсутствие дождя, когда ночуешь на улице, сегодня для меня верх блаженства. Из жизни в жизнь не возьмешь с собой деньги. Из века в век не потащишь за собой матрас. А вот мяту, оказалось, вполне возможно.

…

Моросил дождь. Потом светило солнце. Потом лед стал уходить под воду, а я ел борщ и корюшку, жаренную в ореховой панировке. Давно я так вкусно не ел. Борщ был наваристый со сметаной, корюшка с соусом из зеленого огурца. И я был сыт и счастлив, потому что она ответила. Она была на базе. Полет прошел хорошо. Я вернусь на базу только через полгода. Не успеть сделать работу раньше. Город скоро уйдет под воду. Всего лишь через сто лет. Но мне нужно успеть заснять именно этот момент, пока ледники не растаяли, пока еще климат не поменялся так сильно. Снимки я отправлю на базу в конце дня. В первую очередь, сфотографирую для нее Зимний. Как-то она мне сказала, что хотела бы сделать наш дом на базе более похожий на что-то человеческое. Я пошучу и напишу в постскриптуме к письму: «Ты же хотела что-то человеческое, почему бы не построить похожий дом». Я представил, как она улыбнется и улыбнулся сам. Я вышел из кафе и пошел по направлению к дворцу. Вдруг какой-то мужчина окликнул меня: «Колька, как я рад тебя видеть!». Я попытался вывернуться из его объятий, но у меня не очень получилось. «Где же ты пропадал столько лет? Школу окончили двадцать лет назад, зараза! Эх, Колька, Колька! Как ты мог обо мне забыть! Пойдем, пойдем, посидим!». Он посмотрел мне в глаза и только сейчас понял, что произошла какая-то неловкость. В это время я уже прочитал о нем все, знал номера его счетов, кредитных карт, как звали его тещу. И уже знал, что Колька давно погиб. «Вы меня с кем-то перепутали», — сказал я. Он нехотя отпустил мой рукав. «Я не мог ошибиться, я никогда не пьянею», — тихо ответил он. Я пошел дальше. Сфотографировал все, что хотел, и к вечеру зашел в кафе, заказал кофе и бутерброд. Через пару минут ко мне подсел человек и сказал: «Васька, ну и дурак ты, что ушел из группы. Мы до сих пор играем». Моя гениальная жена решила, что лучший способ остаться незамеченным в городе — это иметь типичную внешность и быть похожим сразу на всех. Как она была права!

…

Она закрыла передо мной дверь. Просто взяла и закрыла. Нет, все было бы очень просто, если бы она взяла и закрыла передо мной дверь один раз. Нет. Она ее закрывала, захлопывала, потом приоткрывала, высовывалась и улыбалась. Потом снова захлопывала, а я оставался перед закрытой дверью. Я очень устал от этой двери. И однажды просто снял ее с петель. Ей ничего не оставалось, как позвать меня. Чтобы защищать ее. Тогда я понял, в чем была проблема. Она очень боялась.

…

Маленькая планета. На ней живут только Он и Она. У каждого свой дом, своя граница и нейтральная полоса. Он любит ее и в какой-то момент понимает, что, возможно, небезразличен ей. Он приглашает ее выпить вино из одуванчиков на нейтральной полосе, она соглашается, он дарит ей зеленые ромашки и голубые подсолнухи и даже пытается петь серенады. С каждым днем он становится счастливее и радостней, но в какой-то момент начинает замечать, что ей не нравятся больше ни ромашки, ни подсолнухи. Он пытается ей рассказать о себе — какой он, чем живет, но не понимает ее реакции — рассказ ее расстраивает. Он думает, может быть, это из-за того, что он не покрасил свой дом, не построил второй этаж, а смотрел на звезды. Он отчаивается, хлопает дверью и запирается в доме. Здесь все напоминает о ней. Он понимает, какой он дурак, бросается обратно, пытается попросить прощения, но натыкается на кирпичный забор. На заборе нарисованы белые ромашки и желтые подсолнухи. Когда она проснется, то вся планета будет усыпана желтыми подсолнухами и белыми ромашками.

…

Маленькая планета. На ней живут только Она и Он. У каждого свой дом, своя граница и нейтральная полоса. Она любит его и в какой-то момент понимает, что, возможно, небезразлична ему. Она хочет предложить ему попить чаю, но он набирается смелости и приглашает ее выпить вино из одуванчиков на нейтральной полосе. Она соглашается. Он дарит ей зеленые ромашки и голубые подсолнухи и даже пытается петь серенады. Голос у него слаб, а нарисованные им цветы выглядят совсем непривлекательно, но она радуется им. В какой-то момент она начинает замечать, что вместо того, чтобы починить крышу дома и защитить дом от гроз, а потом начать строительство общего дома, он мечтает и смотрит на звезды. Ее расстраивают его рассказы, потому что она понимает, что он думает совсем о другом, а не о строительстве общего дома. Она решается и намекает ему на это, он обижается. Она решает, если он не хочет строить дом, то она построит забор. На заборе она рисует белые ромашки и желтые подсолнухи. Когда она просыпается, то вся планета разрисована желтыми подсолнухами и белыми ромашками, и она понимает, что надежда на новую крышу все-таки есть.

…

Молодой человек остановился у деревянного ларька с натянутым тентом, пропитанным солью и засиженным чайками. Женщина, сидевшая в окне, лукаво на него посмотрела и сказала: «Крапивное, как обычно?» Он кивнул. Она вылезла из-за прилавка, неловко повернулась своим толстым телом, достала блестящую металлическую ложку и зачерпнула из ведра зеленую пышную массу. В этот момент к ларьку подбежал мальчишка и жадно окинул глазами прилавок. Мальчишка сжимал в кулаке деньги. Молодой человек нагнулся к нему и тихо сказал: «В Убаре так деньги держать нельзя. Тебя ограбят». Мальчишка тут же убрал руку в карман. «Ты из какого сектора?» — спросил Арн.

«Из тысяча семьдесят девятого». «Далеко», — сказал Арн. Продавщица торопливо воскликнула: «Расплачивайтесь уже». Арн достал монеты. «Я плачу за этого паренька», — сказал он и протянул ладонь. Продавщица усмехнулась. «Добрый выискался». Арн взял мороженое, отдал мальчишке и впрыгнул на доску. Она поднялась над землей, он качнулся и быстро полетел над старым давно не ремонтированным полотном дороги. Он полетел по длинному пути, обогнув старое здание школы. Унижение приносит с собой боли в желудке и угри. И от того, и от другого он избавился с трудом. Арн качнулся телом влево, и доска предательски остановилась. Прошлогодняя модель, а уже зависает. Он взял доску в руку и побрел к виднеющемуся вдалеке значку заправки.

«Эй, Арн». Его кто-то окликнул сзади. Это был Пирн. Действительно Пирн. «Вот так встреча», — сказал Арн. «Не то слово», — сказал Пирн и заключил его в свои огромные объятия. «Старина Арн! Чертов затворник! Где ты пропадал целый год? Я думал ты погиб! Поминал тебя при каждом удобном случае! Столько рому вылакал по этому поводу! Где тебя носили черти?» Арн улыбнулся: «Не жилось мне в Убаре, Пирн». «Ты женился?», — спросил Пирн. «Нет», — ответил Арн и отвернулся. «Денег не хватило? У меня тоже такое было. Что тут скажешь. Такова жизнь. В Убаре таких историй пруд пруди! У многих нет кэша. Что делать? Ничего не попишешь. Убар — город денег и лжецов. Знаешь пословицу: в Убаре нет бедных, есть обобранные. Только я тебе этого не говорил. Что теперь тебе тут делать?». Они зашли в маленький зал, обитый старыми деревянными панелями. На столе лежала клеенка с коричневыми разводами от еды. Пирн смахнул крошки со стола, подвинул стул и взгромоздил свое большое тело на два рядом стоящих стула. «Ты меня знаешь, Арн, — сказал он, — Я занимаюсь разными плохими и хорошими делишками. Не то, чтобы я нелегал, но и особенно законы я не уважаю. Поэтому решай сам — связываться со мной или нет. Поговаривают, чистая энергия скоро станет в большой цене. У тебя осталось что-нибудь? На билет до планеты Вастов у тебя хватит? У Вастов хорошая планета. Там никто ни о чем не будет спрашивать. А там, кто знает, может быть, что продадим на черном рынке. Появятся деньжата и женишься». «Ее перекупит кто-нибудь другой». «Только не говори мне, что ты влюбился. Если ты не можешь заплатить за женщину, это сделает кто-то другой. Таков закон. Не будь дураком, Арн! Полетели. Посмотрим, как люди живут. Убар умирает, Арн, и то, что это столица, его не спасет. Люди бегут отсюда. Сейчас на планету кадьяков, самое отстойное место во Вселенной, билеты распродаются. Когда такое было? А черный рынок — верный показатель. Там раньше все понимают. Убар — дыра, брат, самая настоящая дыра. Помяни мое слово, скоро он совсем опустеет». «Мар Эйт боролся». «Мар Эйт чертов чудак. Сколько народу могло из-за него пострадать. Да, он выступил против законов, да, он — молодец, кто-то должен был это сделать. Но где он, Арн? По всей Вселенной его ищут. Каждая собака в курсе, что он приговорен. У него нет шансов, Арн». «Люди хотели пойти за ним». «Да, и кто его поддержал? Кто? Ты? Я? Люди бросились от него врассыпную. Ему нет дороги назад. Где бы он ни был».