Мария Сакрытина - Никаких принцесс!

— Помоги! — шепчет красавица в белом, цепляющаяся за своего рогатого кавалера. Но танец увлекает ее дальше, и я отворачиваюсь.

— Фея? — рычит кто-то за моей спиной, но и его кружит этот колдовской танец.

— Помоги! — просит меня другая девушка, почти девочка, украшенная белыми розами.

Я отшатываюсь, но поздно — зал уже наполняется стонами, умоляющими о помощи, и недовольными возгласами: «Кто пустил фею на бал?»

Поэтому когда меня осторожно берут за руку, я все равно вздрагиваю и рывком оборачиваюсь.

— Госпожа подарит мне танец?

Я смотрю в скрытое полумаской лицо, в яркие зеленые глаза и не успеваю ответить, как меня уже обнимают и тоже кружат — снова звучит музыка, и (о счастье!) больше никто не обращает на меня внимания. Я слилась с ними, стала частью танца.

— Виола, правильно? — говорит мой кавалер. А я все никак не могу оторваться от его ярко-зеленых глаз.

— Д-да… Мы знакомы?

— Еще нет. — У него очень красивая улыбка. И я уверена — под маской лицо тоже прекрасно. Как у злодея. Невольно, но я вспоминаю королеву Изабеллу и думаю, что такой красавец идеально подошел бы ей. Парой по красоте.

А потом перед глазами проносится белый кролик в клетке и надкусанное яблоко…

— Кто вы?

— Тс-с-с, фея. Еще рано, — улыбается он. Одними губами, глаза остаются холодными. — Не сейчас. Ты, кажется, искала одного инкуба?

— Нет, я…

Но меня кружат и в этой свистопляске буквально с рук на руки передают другому партнеру.

Отдышавшись, я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с черными, как угли, глазами. Я их уже видела — у Вейла. И у того красавца в зеркале. Того, перед которым хочется упасть, чтобы он споткнулся.

— М-м-м, фея, — улыбается он, поедая меня взглядом. У него хищная и одновременно жгучая улыбка. Как огонь — он обожжет, но его так хочется коснуться!.. — Это что-то новенькое.

«Что-то новенькое» — это то, что со мной сейчас происходит. Обычно у меня аллергия на красивых парней… мужчин (потому как, увы (или ах?), на парня этот красавец уже не тянет; а вот на умудренного жизнью, опытного самца в отличной форме — очень даже), и чаще всего мне хочется стереть улыбку с их лица любым способом (хоть учебником, хоть вазой). Но этот… От него буквально искрит. От его прикосновений, от его улыбки, взгляда, — все точно огонь. Жжется, но так хочется быть поближе…

Разве что его лицо, так похожее на лицо Вейла, подобных ассоциаций не рождает. Скорее напоминает, как вчера Вейл пытался меня поцеловать и что я при этом чувствовала. Не эту жгучую, приятную неправильность, а неправильность рода «отвали-от-меня-или-я-буду-сопротивляться!».

— Изумительно, — вкрадчиво шепчут мне на ухо, и музыка вокруг словно стихает, а танцующие пары, да и сам зал как будто исчезают. Хотя скорее всего я просто перестаю обращать на них внимание. — Обычно всем нравится это лицо.

Я вздрагиваю, ахнув, когда он прикусывает мне мочку уха. Отшатываюсь.

— Да что вы!..

Но он ловит мои руки и снова огненно улыбается:

— Ну куда же ты, фея? Мы еще не сыграли…

В голове тут же галопом проносятся мысли: во что мы будем играть? В «Монополию»? Не дай боже! На фортепиано в четыре руки? И он будет сидеть рядом и…

Не-а. Я не хочу!

— Знаете, я вообще-то хотела вас спро…

И спотыкаюсь на полуслове, потому что на меня теперь смотрит (и мне улыбается, и держит за руки, и… Ну вот, мой разум помахал мне ручкой) повзрослевшая копия Дамиана. Все — фигура, лицо, даже наклон головы — то же самое, кроме взгляда (Дамиан никогда не смотрел на меня так откровенно) и улыбки (он не улыбается так хищно). А еще руки — мне всегда казалось странным (читай — злило), что Дамиан никогда не касался меня… обычно, нормально. А всегда так, словно если мою руку сжать слишком сильно, она разобьется. Эта… копия подобным не страдает — мои руки сжимают сильно, с намеком («Не сбежишь!»), но как же мне это нравится!

— Ну конечно, — смеется этот новый Дамиан, и даже его голос становится увереннее. — Конечно. Принц. Для юной феи. — Он улыбается, лаская меня взглядом. — Иди ко мне, милая.

За таким я бы побежала сломя голову на край света — и фиг бы он там от меня отделался. Так что да, я иду. Иду, куда меня ведут — кажется, прочь из зала, кажется, по коридору, кажется, где-то мелькает тот, зеленоглазый в маске. Но все это совершенно меня не заботит, потому что за руку меня ведет ожившая мечта, и я иду за ней в состоянии, близком одновременно к экстазу и эйфории.

Разум стучится обратно, когда эта «мечта» принимается меня целовать — потому что это страстно, жгуче и просто м-м-м — вот какой это поцелуй. Но! Это не Дамиан.

Краем сознания я понимаю, что при всей его робости и неуверенности мне нравится, когда меня целует Дамиан, и только он. Я это понимаю, удивляюсь… А потом вспоминаю: «…одного инкуба?..»

Инкуб!

Демон-сердцеед для девушек. Ожившая женская секс-мечта, герой-любовник сотни историй в книге о демонах, которую мне недавно Дамиан дал почитать.

Вот что сейчас меня целует, вот что шепчет, какая я миленькая и хорошенькая, вот что притворяется моим Дамианом!

И я тут же соображаю, что сижу у него на коленях, он меня обнимает и губами исследует мою шею, а я откинулась в его руках и жмурюсь от удовольствия.

Пожалуй, никогда в жизни мне еще не было так стыдно.

Попытка вырваться приводит только к тому, что эта… тварь, демон, самозванец!.. поднимает на меня взгляд и изумленно изгибает бровь. Черт, ровно как Дамиан.

— Что такое, моя фиалочка?

— Я не твоя фиалочка! — И когда я научилась так зло шипеть? — Отпусти меня немедленно!

— Ты такая симпатяга, когда сердишься, — смеется он и чмокает меня в щеку.

Я вырываю одну руку и с остервенением тру то место, куда он поцеловал. Вернусь, еще и шею надо вымыть.

— Послушай, красавчик, у нас проблема! — Помните, я всегда начинаю хамить, когда нервничаю? А сейчас я очень нервничаю, даже коленки от злости трясутся!

— Правда? — «Дамиан» снова завладевает моими руками и принимается их не то целовать, не то вылизывать. Вот только сейчас меня чуть не выворачивает от омерзения.

Попутно я замечаю, что мы сидим одни в маленькой комнатке, куда помещается только диван да столик с кувшином и бокалами. И где-то неподалеку играет музыка — значит, бальный зал рядом. Но что-то говорит мне, что кричать и звать на помощь бесполезно.

Ладно, будем действовать по старинке.

— Правда. — Пытаюсь одновременно забрать руки, свалиться с его колен и дотянуться до кувшина. — Я хочу, нет, требую, чтобы ты немедленно расколдовал ниммерийского принца!

Инкуб на мгновение замирает, смотрит мне в глаза и смеется:

— Конечно, крошка. Все, что хочешь. Только два вопроса: «Зачем тебе этот мальчишка?» и «А что мне за это будет?».