Мария Сакрытина - Никаких принцесс!

— Фея, нельзя использовать чары… — недовольно начинает кто-то из «зала», но я оборачиваюсь, окидываю всех любящим, ласковым взглядом — и готово. Кажется, кто-то из парней даже падает под парту, а остальные просто улыбаются так мечтательно, словно я уже сказала им «да» у алтаря.

Не дождутся.

Даже девочки смотрят на меня — правда, не с восхищением, а с завистью. И кажется, их больше интересует, как я добилась такого объема волос, чем тема урока.

Дамиан прав, обычно к людям я отношусь весьма положительно. Я могу понять, что они все разные, что они поступают не всегда так, как считают правильным, что большинство из них хорошие, а многих и вовсе стоит пожалеть (как моих одноклассников). Да, в целом я люблю людей. Но на расстоянии. Желательно за стеклом. Как в зверинце. Ирония состоит только в том, как говорит моя крестная, кто из нас сидит в клетке в роли зверя. Чаще всего, кажется, это я.

После третьего урока, на обеденном перерыве, я пытаюсь узнать, где Дамиан. В столовую он не приходит, а я с трудом отбиваюсь от поклонников, которые очень хотят угостить «милую феечку» всякими сладостями. А когда я снова обзываю их лицемерами, только по-идиотски улыбаются.

Габриэль смеется за спиной, и он же говорит мне, что Дамиан все еще в общежитии, спит. Неужели правда ночью дрался с Вейлом?

Я отправляюсь на кухню, собираю там обед для бедного, невысыпающегося прогульщика-демонолога и иду искать мужское общежитие.

— На урок опоздаешь, — предупреждает Габриэль. Он идет впереди, невидимый для остальных, и показывает мне дорогу.

— Ну и что. Все равно там одной скучно.

Демон поворачивается и с веселым изумлением смотрит на меня:

— Одной, фея? У тебя теперь весь класс в поклонниках.

— Только парни. А девчонки — в завистниках. Считай, одна.

Габриэль только качает головой:

— Когда тебе снова понадобится помощь, фея, к кому ты пойдешь?

— Помощь? А! — Я вспоминаю ленты для турнира и девочку-русалку. На секунду мне становится стыдно. — Да брось, Габриэль. Скажу, что знаю, как отрастить такие же волосы, как у меня. Помогут.

Габриэль только усмехается.

— Неудивительно, что ты так хорошо ладишь с этим демонологом. Кажется, он тоже, если ему что-нибудь нужно, первым делом насылает на своих соседей по общежитию демона, а потом обещает его изгнать — за определенную плату.

— Правда? — смеюсь я. — М-м-м, Дамиан крут. Почему я не демонолог? Я тоже хочу иногда кого-нибудь попугать.

— Представь, что испугают тебя.

— Габриэль, позволь напомнить, что не так давно я была жабой и…

— Помолчи, Виола. И просто представь.

Всю дорогу до общежития мы теперь идем молча: я представляю — против воли, это как «не думай про синего быка», — и мне действительно стыдно. Снова.

Что не так со мной в этом мире? Я и вполовину не так часто стыжусь себя дома.

Может, потому что дома все спокойно и размеренно и я просто привыкла, а здесь могу взглянуть на себя со стороны и вижу… не фею. Пока еще не ведьму, но точно не фею. Феи же добрые. А я, разве я добрая?

— Габриэль, ты сможешь сделать меня невидимой? — прошу я, когда здание общежития показывается за поворотом. Просто не хочется, чтобы мной снова восхищались. И кружить головы не хочется тоже. Я лишь хочу пройти в комнату моего парня и узнать, все ли с ним в порядке, а не устраивать из этого представление.

Наверное, прочитав мои мысли, демон кивает, и дальше я снова иду за ним, но никто больше на меня не смотрит.

Это неожиданно приятно. Нужно научиться заклинанию невидимости, если я действительно могу колдовать. Обязательно. И использовать каждый раз, когда выхожу на улицу. Жизнь тогда будет просто замечательной!

Перед комнатой Дамиана я прошу Габриэля расколдовать меня и громко стучу в дверь. Мне не открывают. Я оглядываюсь на Габриэля, тот кивает.

— Эй, госпожа! — кричит кто-то из коридора. — Госпожа, к демонологу сейчас лучше не соваться! Госпожа, не…

Но я уже закрываю за собой дверь и слышу, как сама собой поворачивается щеколда замка.

— Спасибо, — говорю невидимому Габриэлю, а потом поворачиваюсь и вижу… себя. То есть себя, копию себя — в пентаграмме, среди свечей. Рядом навзничь лежит Дамиан, запястье вскрыто, рубашка в крови… Я замираю…

— С ним все в порядке, принцесса, не бойся, — шепчет Габриэль. — Он просто еще не вернулся из Астрала. А ты, — он бросает короткий взгляд на мою копию, — брысь отсюда.

«Я-в-пентаграмме» припадает к полу, шипит — совершенно по-кошачьи — и исчезает. А Габриэль спокойно поднимает обмякшего Дамиана и кивает мне:

— Освободи кровать, принцесса.

Комната Дамиана и раньше меня удивляла: да, я понимаю, что он демонолог, да, я примерно представляю, с чем ему приходится и нравится работать; но все равно черный, как мне кажется, не его цвет. И готика — стильно, конечно, но… Смешно — я раньше действительно над этим смеялась, но теперь, когда мы вроде как «встречаемся»… Мой парень — гот, и он не просто прикидывается — носит там черное и разные серебряные побрякушки в виде браслетов и колец (и одаривает ими меня), нет, он серьезно проводит обряды. С кровью. С черными кошками. И предположительно с девственницами.

А я ведь никогда серьезно не задумывалась: могу я с этим ужиться? Порталы, помощь духа или покорность демона — это замечательно, когда нужно снять проклятие, ну или выбраться из какой-нибудь Темной Твердыни. Разово, так сказать, с положительными последствиями в виде спасения королевства. Но если мы — в перспективе — поженимся (лет через, допустим, десять, но все-таки), как я отнесусь к порталу в Астрал в нашей спальне? К заляпанным кровью простыням? К скелету на стене вместо портрета? Ха, да что там портрета — к скелету вместо плюшевого мишки Самсона! Потому что все это, кажется, составляет образ жизни Дамиана.

Мне нужно очень серьезно об этом поразмыслить — и в самое ближайшее время. Помощник-демонолог — это замечательно, прекрасный принц — еще лучше, но что, если я просто переношу на Дамиана мой идеал «парня-с-которым-хочу-встречаться»?

Такие вот философские мысли лезут в голову, когда замечаешь над кроватью своего принца распластанное нечто, отдаленно напоминающее летучую мышь, только раз в пять больше, мохнатое и с головой теленка. Вдобавок эта образина пришпилена (а точнее, прибита) к стене серебряными гвоздями, дергается, свирепо смотрит на меня фосфоресцирующими глазами и истекает зеленой кровью.

Это у Дамиана, я так понимаю, вместо настенного ковра. Или шкуры медведя. Действительно, зачем демонологу шкура, если можно повесить на стену настоящего монстра?

Я перевожу взгляд на кровать, и мне делается тошно. Такое чувство, что Дамиан на ней кого-то вскрывал. Да, прямо на атласном черном покрывале, вышитом серебряными символами. Причем вскрывал неоднократно — потому что ошметки… м-м-м… плоти и… м-м-м… всего остального разбросаны по всему одеялу, а что-то валяется и на полу. Похожую картину я видела только у мясника да у крестной на кухне. Но даже они не додумывались делать это на кровати.