Мария Сакрытина - Никаких принцесс!

Он отнимает у меня руку, перекатывается на бок и… обнимает свой скелет! А тот мурлычет — всеми позвонками, образина белокостная!

— Дамиан, если ты сейчас же не прекратишь, я выброшу этот твой скелет в окно, — терпеливо предупреждаю я.

— Виола, уйди, пожалуйста, — откликается Дамиан.

Ну и ладно. Ну и хорошо. Я же предупреждала.

Скелет вырывается и пытается меня цапнуть, когда я выдираю его из кровати и несу к окну. Мгновение — и к нему присоединяется Дамиан с криком: «Виола, не смей трогать Винки, она привыкла к нежному обращению!»

Не знаю, какое нежное обращение нужно скелету мини-динозавра. Надеюсь, я достаточно нежно вышвыриваю его из окна? Ой, кажется, нет — Винки рассыпается на косточки. Только череп еще щелкает челюстями, скачет по плитам двора, распугивая каких-то ботанов, разложивших во дворе не то географический, не то звездный атлас.

Дамиан опасно перегибается через подоконник, смотрит на останки Винкиного скелета. Потом поворачивается ко мне, и я понимаю, что вот оно, настал момент истины: наша первая ссора. Можно праздновать. Или нет, не первая? Первая была, когда Дамиан выяснил, что я прикидывалась своей сестрой и замутила с его братом. Правда, тогда мы еще фактически не встречались… Вроде бы.

Но тогда Дамиан просто молча дулся. А теперь в его комнате сияют, кажется, абсолютно все пентаграммы. Нехилая такая иллюминация получается, очень в стиле злого демонолога. Даже молнии сверкают раз так пять, освещая бледного Дамиана со взором горящим. Алым, кстати, горящим.

— Чем тебе мешала Винки?!

И музыкальный грохот за его спиной: молнии проскакивают между катушками и наигрывают мелодию. Вроде бы что-то военное — марш. Или это из «Звездных войн»?

Когда это Дамиан умудрился посмотреть «Звездные войны»?

— Ой, а сделай так еще раз! — улыбаюсь я, садясь на подоконник и жалея, что не взяла с собой попкорн. Кажется, ссора обещает быть зрелищной.

— Никогда. Больше. Не смей! Трогать! Мои! Вещи! — рычит Дамиан и на глазах превращается в какое-то чудовище. Так уже было, когда он спасал меня от королевы Изабеллы, поэтому я даже не удивляюсь.

И теперь катушки за его спиной играют пятую симфонию Бетховена. Или нет? Нет, кажется, не совсем ее — но очень похоже.

— Ой, а можно я другую музыку закажу? Из «Титаника», хочу из «Титаника»! — хлопаю в ладоши, а когда Дамиан подходит ближе — свирепо и медленно, ну прямо как настоящий злодей, — я хватаю его за хвост — крысиный, ф-ф-фе! Но — улыбаюсь. И, подавшись вперед, касаясь губ — тоже изменившихся, тонких и почему-то твердых, — целую.

Сияние в комнате гаснет, музыка и грохот стихают, а Дамиан обмякает у меня в руках — я усаживаю его на подоконник, а сама, свесившись вниз, во двор, прошу зевак, собравшихся поглядеть на громкую ссору демонолога:

— Ребят, помогите собрать Винки. Это тот скелет, который сейчас по всему двору валяется. Пожалуйста!

Мне что-то кричат в ответ, но я уже не слышу — именно в этот момент Дамиан вздрагивает, вдыхает и, резко схватив меня за плечи, рывком поворачивает к себе. И впивается — именно впивается, больно — мне в губы.

Привкус крови во рту тут же становится сильным, настойчивым — по-моему, Дамиан ее пьет, мою кровь из прокушенной губы. Вместе с моим дыханием. Вместе с чем-то еще — я чувствую резкое головокружение, слабость.

И злость.

Теперь я кусаю его губы и слизываю с них кровь, теперь я обнимаю его крепко, не заботясь, что ему может быть неудобно.

Мы сваливаемся с подоконника на пол, перекатываемся по нему и…

Я прихожу в себя, уже сидя на Дамиане верхом и сжимая руками его шею. Дамиан всхлипывает, задыхается, а когда я быстро убираю руки, кашляет, проталкивая в себя воздух.

— Прости. — У меня дрожат руки. Частично от слабости, частично от страха. И на пол капает кровь, а верхняя губа горит огнем.

Дамиан поднимает на меня мутный взгляд, всхлипывает. И, спотыкаясь, со всех ног бросается к одному из ящиков в углу. Чем-то звенит там — я удивленно наблюдаю, — а потом бежит обратно.

— Звезды, Виола, я же… я же мог…

От политого чем-то мятно-спиртовым бинта мне только хуже — очень больно, резко больно. Я чуть не прикусываю еще и язык, но боль, волной накатившая, так же быстро стихает.

— Прости, прости, прости, — шепчет Дамиан. — Я не хотел, я не… Я бы никогда тебя не тронул!

— Дамиан, расслабься. — Я трогаю губу. Хм, странно. Ни корочки, ни самой раны. Что это за примочка? Я тоже такую хочу. Интересно, а сломанные ногти она так же быстро отращивает? А то я свои слишком часто теперь ломаю.

— Виола, я… я… — На бедного Дамиана жалко смотреть. Он и раньше-то был бледный, а теперь еще и помятый. И на шее следы от моих рук. Сильно я его…

— Да ладно тебе, подумаешь, кусаешься, — улыбаюсь я. — А за Винки ты прости, ее сейчас принесут. Хочешь, обратно склею? Я могу, правда, только ты ее череп держи, чтобы еще и он меня не укусил.

— Виола, я правда…

— Дамиан, хватит!

Он умолкает, словно выключенный. И несчастно смотрит на меня.

Я вздыхаю.

— Дамиан, в чем дело? Ты сам не свой последний месяц. Я же вижу. Что случилось?

— Ты… Виола, ты… Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, — несчастно шепчет Дамиан. — Я… я хотел тебя… Я мог…

— Дамиан! — Я подаюсь вперед, в свою очередь хватаю его за плечи и с силой встряхиваю. — Что. Такое? Объясни мне! Как я смогу тебе помочь, если ты ничего не говоришь?

Он коротко, пронзительно-отчаянно смотрит на меня, потом отворачивается. И выдыхает:

— Я не хочу снова остаться один.

О… Всего-то. Я-то думала, он какую-нибудь заразу в своем Астрале подцепил.

— Ты ж мой грустный демонолог, — облегченно улыбаюсь я. — Ну иди сюда.

И сама придвигаюсь ближе, обнимаю его. Теперь — нежно. Ласково.

— Ты не останешься один. Я буду рядом. Пока не прогонишь. — Я просто повторяю его слова, но они кажутся к месту. И Дамиан обнимает меня в ответ.

А потом тихо, шепотом, как будто не мне, быстро начинает:

— Я боюсь, Виола, я начинаю бояться Астрала. Я не знаю, что со мной происходит. Я просыпаюсь утром, и свет кажется тусклым, даже если снаружи яркое солнце…

— Ну ты бы еще плотнее шторы у себя повесил, вообще бы было как в темнице.

— … Мне кажется, как будто ничего хорошего, ничего светлого больше не осталось, а тебя я только придумал. Это проходит, когда я вижу тебя, настоящую, — когда вспоминаю, что ты не мой сон или иллюзия. Но тогда я понимаю, что никогда не смогу быть с тобой рядом, никогда не буду тебя достоин…

— Дамиан, это чепуха. Выкинь ее из головы сейчас же.

— … А самое страшное, что мне порой кажется: это не мои мысли. Их шепчет мне кто-то другой, кто-то, кто очень хочет, чтобы я изменился. Я вижу твою улыбку и слышу его голос у меня в голове… — Дамиан отстраняется и закрывает лицо руками. Потом убирает их и пытается мне улыбнуться. — Не бери в голову, Виола. И прости. Это просто новое заклинание для контроля демона — я пытаюсь понять, как призвать для тебя твоего высшего демона, помнишь, Габриэля. Тебе ведь это бы понравилось.