Ольга Хмелевская - Дар. Золото (СИ)

Смотрели на меня все. Кто с недоверием, кто с надеждой. Даже офицеры не скрывали своего любопытства. Все ждали продолжения. А я молчал. Я же на допросе, не так ли? И лэр Сивиус от вопроса не удержался:

— Не подскажете, как можно сопротивляться… любому воздействию?

— Я уже сказал, — пожал я плечами, — Нужно захотеть. Просто захотеть. А способы найдутся.

Судья был разочарован. Многие из стоявших, тоже. Ну, так я и не проповедник. Я никому не обязан доказывать, что за свою жизнь ты отвечаешь сам. Только ты и никто другой. И сколько бы магов не встретилось на твоем пути, ни один из них не сможет запретить тебе думать. Понимать. И принимать решения. И выполнять их. Если ты человек. Если же за тебя думает кто-то другой, ты уже не человек. Ты кукла. А какое может быть отношение к кукле?

— Что ж ваши объяснения… м-м… понятны. Теперь я должен напомнить вам, что вы и только вы имеете право помилования. В любом другом случае, напавших на вас казнят. Какое решение вы приняли?

Что, вот так вот сразу и решение? Прямо здесь и сейчас? Прелестно! Просто прелестно. Главное быстро.

Я стоял и смотрел на шестерых взрослых мужчин, которые избивали меня и были готовы меня убить. Один за деньги, пятеро остальных за компанию. Они не захотели включить мозги. Они приняли на веру чужие слова. Это же очень просто — верить любому, кому вдруг вздумается тебе что-то сказать. Они вымещали на мне свою злость, и им было все равно на ком ее вымещать. Что ж. Пусть будет так.

— Убившему Харта — смерть.

Я сказал это, а наемник вздрогнул. Он попытался вскочить, чем выдал себя с головой. Но жандарм, стоявший сзади, его удержал. А на что он надеялся? На то, что я не захочу взять «грех» на душу? Возьму. Я не храмовник, который орет о всепрощении, когда дело его лично не касается, и призывает кары небесные, когда касается. Который оправдывает любую подлость лицемерным «на все воля Небес». Теперь я понимал, почему отец повесил селян, которые сожгли нашу знахарку. Вовсе не потому, что она тоже была дворянкой. Потому что зло безнаказанное стократ себя умножает.

— Остальным каторга. Три года, — я сплюнул. Да простят меня древние камни. Попрошу у Хозяйки Гор дождь. Он все смоет.

В очередной раз.

Воздушникам надеяться было не на что.

И они это знали.

Как выяснилось, вчера, в кабинете у Хаара, сначала старший, а следом и младший, влепили в нас так называемой «скруткой». Когда Салиб начал задавать им вопросы, маги поняли, что они под подозрением и этому подозрению есть хорошее такое основание. Последний вопрос о времени подготовки заклинания и вовсе выбил их из равновесия. Потому что на подготовку «кокона» требуется время. А они это заклинание применили, когда скручивали убийцу Харта и отправляли в крепостную тюрьму. Следует логический вывод: они заранее знали что произойдет. Как то так… По сути, Салиб их спровоцировал. И ни у одного из них не хватило мозгов понять, что это именно провокация, и лучше отбрехиваться до последнего. Тем более, что Сина уже не было в живых, и Салиб не смог бы доказать сговор. Но, видимо, аристократов тоже не учат думать. Зачем, не правда ли? У них же есть та самая сила, при которой ума не надо.

Почему нас не скрутило в мокрые полотенца? А все просто. Лэр Отар Салиб оказался артефактором. Мало того, его специализация — воздух. И только благодаря его амулету, искривляющему потоки, я отделался «легким» испугом, а Крисс вывихнутой коленкой. Правда, без Машки и тут не обошлось. Когда воздушники ударили, Машка среагировал быстрее всех — кто бы сомневался! — он кувырком ушел из сектора удара, и выбил стул из-под старшего мага. А вообще, я подозреваю, что этот блох… метаморф видел, как воздушник готовит удар. Но до нападения ничего не делал. Правильно, докажи потом, что маг что-то там готовил! И была бы уже не магу, а оборотню одна из петелек на перекладине.

Меня удивляло только одно. Спешка. Почему не переправить аристократов, хотя бы в городскую тюрьму? Все-таки не каждый день выносят смертные приговоры высшей знати. Почему Хаар взял на себя ответственность и за вынесение приговора, и за его исполнение? Я бы не назвал его авантюристом или недалеким. Я бы даже не сказал, что ему хотелось продемонстрировать свою безграничную власть в крепости. Иначе, зачем бы ему звать и губернатора и судью, и всех остальных. Куда он так торопиться?

Или не он? А если не он, значит кто-то из проверяющих. Или Крисс, или Салиб. Н-да, сплошные «или». А чего они вообще сюда притащились? Что проверять? Сина? Или Хаара? Контролировать поиски золота?

Собственно, Крепость выполняет свои функции. На границе спокойно. На мелкую контрабанду Тайная Стража всегда закрывала глаза — она, наверняка, тоже кое-что с этого имела. Да и прислали кого? Лекаря и артефактора. Что могут они противопоставить двум огневикам, двум воздушникам и менталисту? Кстати, начальник гарнизона лэр Хаар вообще не маг. Ну, есть у проверяющих три обруча из синей меди. И что? Может, они обязаны на каждую проверку с собой их возить. Не клеится что-то.

Дожидаться вердикта суда над магами, а уж тем более его исполнения, я не стал. И, наверное, хорошо, что я не менталист. Не знал бы куда деться от всепроникающей злости, растерянности и обиды людей, окружавших меня. Я ушел. Потом подпишу все необходимые бумаги. До вечера ни судья, ни губернатор со своим секретарем, точно не уедут. А то и переночуют. Свободных комнат на втором уровне навалом. Правда теперь обойдутся без… кастеляна. Самим придется таскать кроватки, матрасики, бельишко… Своими ручками. Высокомерие, глупость и зависть нынче дорого стоят. Иногда за них расплачиваются жизнями. И чужими и своими.

Я пошел… гулять. Делать в крепости мне было нечего, никто меня делами не загрузил, присягу я не давал, так что имею право.

А пошли мы вместе с Пончиком к кузне. Не давала мне покоя эта загадка. Заодно я взял с собой кинжал и грасту. С сегодняшнего дня я принял решение с оружием не расставаться. И размяться не помешает. Немного попрыгать, побегать, все такое… Забыть о подкинутых кровавых сюрпризах Хозяйки Судьбы, и поблагодарить Хозяйку Случая, что не оставляет без своей милости, пусть и переменчиво ее настроение как ветер, который с утра разогнал тучи, столпившиеся над горами. Сейчас над нами светило солнышко, влажная трава переливалась на склоне зеленой шерстью, и холм, по которому я поднимался к старым крепостным развалинам, был похож на медвежонка, уснувшего под боком у огромной медведицы-горы. Тропка, по которой я в последний раз шел с Хартом, при свете дня казалась тоненькой ниткой случайно оброненной портнихой, шьющей из разноцветных лоскутов и горы, и лес, и небо…

Миновав развалины цеха, я спустился к кузне. Как стояла она там, так и стоит. Никто ее за это время не разрушил, никто не ограбил. Шучу.