Мария Чинихина - Музыкант и наследница

Кеннет Пен тоже не терялся. Когда он входил в эту гостиную, то ожидал, что слухи, ходившие в обществе о браке напоказ, подтвердятся. Но сидевшая напротив него молодая женщина, именно женщина, защищала своего муженька до последнего. И вряд ли Анри Смит шептал ей на ухо гадости о советниках и магнатах. Элизабетта разделяла все его идеи. Причем добровольно.

«А что будет, если она влюбится в меня? — подумал Кеннет Пен. — Кто с кольцом, тот и правит. Тем более с моим богатым прошлым…».

Он усмехнулся и посмотрел на Элизабетту тем особенным взглядом, на который велась любая женщина из его окружения. И Кеннет Пен добился своего. Элизабетта в смущении склонила голову на бок.

— Вы можете идти, — тихо прошептала она. — Вас ждут в Большом Совете.

— Конечно, — согласился Кеннет Пен, вставая. — Благодарю. У нас состоялась содержательная беседа. Надеюсь на понимание.

Кеннет Пен пошел к двери, но на полпути обернулся и вдруг замер, так как шевелиться он и, правда, не мог, как будто кто-то специально приклеил подошвы его ботинок к паркету или другая неведомая сила не позволила ему выйти. Он как завороженный смотрел на нее, на Элизабетту. Она показала ему острые каблуки своих туфель, после властно махнула рукой и подняла глаза. И глаза ее больше не улыбались, а гневно сверкали в яркой бирюзе. Кеннет Пен очнулся и предпочел удалиться поскорее. На сегодня с него достаточно «умных разговоров».

В два часа в гостиной для приемов появился Эрон Конли. Бетт Андре облегченно выдохнула и даже позволила себе обнять этого мужчину. Эрон Конли — не Кеннет Пен, играть Элизабетту-королеву в его присутствии не имело смысла.

— Ну что такое? — спросил он и взял за руку.

Эрон Конли был старше почти вдвое, в отцы годился. Но Бетт Андре доверяла ему. С ним и боль притуплялась, и он помогал и словом, и делом. И ей было плевать, что сочиняют журналисты в своих статейках и как к частым встречам относятся в обществе. Анри Смиту без разницы с кем она проводит время и как… Вот что главное…

— Час назад гостиную для приемов покинул Кеннет Пен. Он задумал провести масштабные реформы в сфере культуры. Как будто у нас других проблем нет, более важных…

— Задумки Кеннета в духе семейства Льюиса Пена, — произнес Эрон Конли. Он смотрел на нее и любовался.

— Не нужно на меня так смотреть, — попросила его Бетт Андре и выдернула руку из его руки.

— Хорошо, прости, обещаю, что буду сдерживаться. Год назад ты сказала, что не можешь оставить его… Я тебе поверил… Мы друзья… Не более… Кстати, беременность тебе к лицу… А сейчас… Сейчас ты готова ответить?

Элизабетта закрыла глаза, а минуту спустя открыла. Эрон Конли все также сидел рядом, только положил локоть на спинку дивана. Она не знала, как ответить, чтобы и не обидеть, и не потерять важные голоса в Большом Совете… Вместо ответа на ум пришел вопрос:

— Скажи, жалеешь, что стал моим другом? Мне плевать, что думают в обществе, главное, что думаешь ты, что думает он… Ему все равно. Опять в студию уехал, еще и детей забрал до вечера…

Эрон Конли с уверенным взглядом подтянул свой галстук:

— Я знаком с твоим мужем, мы друзья, так что все в порядке. Значит, не можешь дать ответ? Ок, жду дальше…

Элизабетта намеренно отвернулась, не желая отвечать и на этот вопрос. Было важно сохранить отношения на прежнем уровне и не допустить пресечения границ. Эрон Конли не был похож на типичного магната, владельца лесной корпорации, он был другим, и даже костюм, форменная одежда, сидел на нем иначе. Он стал председателем по одной причине — надеялся навести порядок в некоторых отраслях промышленности, улучшить условия труда рабочих, добиться повышения окладов на государственных предприятиях и ввести обязательные социальные нормы. В Большом Совете его идеи поддерживала Элизабетта, остальным не было никакого дела, что в самых низах давно созревает то, что со временем подорвет влияние и политическую власть советников. И капиталы Леона Андре когда-нибудь иссякнут. Эрон Конли всегда удивлялся, как искусно Элизабетта умеет менять тему разговора, если речь заходит о корпорации ее деда.

— Слухи, — убеждала она его. — Ты взял в долг у меня, а не у Леона Андре…

«Она врет мне, — думал про себя Эрон Конли. — Корпорация Андре существует, как и тайна, связанная с ее созданием. Совет тринадцати — прикрытие, игра. Понять бы свою роль…».

— Пять процентов против девяноста пяти, — докладывал его заместитель.

— Опрос за текущий месяц: двадцать пять процентов против семидесяти пяти.

— Господа, если мы не задумаемся о текущем положении, процент недовольных будет расти…

— Не волнуйтесь, мистер Конли, в планах новые методы воздействия и очередной скандал. Король нас поддержал. Отчет будет на столе утром в понедельник…

— О чем задумался? — спросила Элизабетта.

— Да так, о последнем заседании. У нас еще есть время?

Элизабетта взглянула на часы.

— Двадцать минут. Жасмин раньше не придет. Могу я попросить?

— Конечно. О чем же?

— Откажись от меня. Я знаю, ты не сможешь предать его, как и я не смогу.

— Так ты готова ответить? — с надеждой в голосе спросил Эрон Конли и хотел взять Элизабетту за руку, но не осмелился. Он намеренно согласился ждать, лишь бы она позволяла бывать рядом. В личной гостиной он мог любоваться глазами и улыбкой сколько хотел. В пределах установленного времени, конечно. Но и этого было достаточно. А на приемах Эрон Конли всегда хотел «врезать» ее мужу за то, что он позволяет ей страдать. Анри Смит не догадывался о ее мучениях, а он, Эрон Конли, видел все. И знал все.

— Да, — ответила Элизабетта и встала. — Я решила. Я хочу остаться с ним.

Она подошла к окну. Очертания фигуры, изгибы талии волновали Эрона Конли, как и перелив теней в светлых волосах.

— Если хочешь, мы можем поссориться публично, — предложила Элизабетта и вдруг ощутила, что Эрон Конли совсем близко. Он обнимал ее за плечи, целовал в затылок, о чем раньше и думать не смел. — Если тебе так легче будет забыть меня.

— Нет, я не хочу ссориться, — живо ответил Эрон Конли. — Я согласен ждать. Вы разойдетесь, я уверен. Ты не можешь так сильно хотеть быть с ним. Он пустое место. Клоун. Идиот…

— Хватит! — Элизабетта вырвалась из его объятий, чувствуя дрожь внутри.

— Я могу идти?

— Иди.

— А завтра? Мы увидимся?

— Не знаю…

— И чем паршивый музыкантик так зацепил тебя? Ответь!

— Не ваше дело, мистер Конли.

Бетт Андре упала на диван и с небывалой радостью скинула ненавистные туфли. Ей было все равно, что Эрон Конли не спешит уходить, хотя ему указали на дверь. Он по-прежнему стоял у окна и не поворачивался. Бетт Андре видела прямую спину, видела, как он кладет обе руки на поясницу. В какой-то момент ей показалось, что он смеется. Над кем? Над ней или над Анри Смитом?