Владимир Перемолотов - Кровь героев [СИ]

— К берегу! К берегу! — заорал богатырь, только кто ж его тут услышит? Вода лезла в уши, заплескивалась в рот.

Водяной напор и его потащил вперед. Несколько раз Гаврила цеплялся за камни, пытался вновь подняться на ноги, только река не давала — сбивала, опрокидывала. И не глубоко, вроде бы было тут, однако, плюющийся белой пеной поток валил с ног. Холод уже не колол иголочками, а тисками стискивал тело, обездвиживая руки и ноги. Богатырь понял, что еще чуть-чуть и река победит его не силой, так холодом. Теперь, когда дело было наполовину, да что там наполовину — на пять шестых сделано, это показалось особенно обидно. Масленников заревел, разгоняя криком кровь, рванулся в сторону, к такому близкому берегу. Глаз ухватил цветное пятно рядом с собой, скрюченные, занемевшие пальцы разжались, цепляя за одежду Анну, и потащили сквозь холод, сквозь обманчивый призрачный свет ледяной воды…

В себя он пришел уже на берегу. Даже не пытаясь сообразить на том или на другом, он сбросил одежду и наклонился над принцессой, перевернул её лицом вверх. Жалкая и мокрая, она дрожала, тонкими, как прутики руками, прижимая к груди мешок.

— Все цело? — с трудом разжимая мерзлые губы, просил киевлянин. Дрожащими руками девушка растянула завязки, вытащила плащ.

— Це-це-це-ло… — прошептала она непослушными губами и заплакала… Слезы текли по холодным мокрым щекам. Слёзы благодарности Судьбе за то, что реликвия не потерялась. Гаврила стоял рядом, глядя, как с плаща ручейками стекает вода. Замерзшие мысли с трудом ворочались в черепе, гремели друг о друга замерзшими боками, желая донести до него что-то очень-очень важное… Он почти догадался что именно, но отвлекся, глядя как чуть дальше, ниже по течению, хазарин вытаскивает на берег Ирину. Хазарин был бледно-голубым, но гляделся молодцом, а вот принцессина подружка смотрелась мокрой курицей. Там текло отовсюду — с одежды, с волос, из глаз…

Из-за спины донеслось.

— Эвон как хазарина-то отмыло… Добела…

Избор, глядевшийся никак не лучше товарища, подмигнул Масленникову.

— Накупались. Вперед на год накупались…

Тут Гаврилу как обухом ударило. Он обернулся к принцессе и выражение его лица — недоверчивое и злое- высушило её слёзы.

— Где плащ? — с нажимом спросил богатырь. — Где?

— Тут! Тут! — радостно сказала она. Гаврила вместо ответной улыбки скрипнул зубами и со свистом выпустил воздух из груди.

— Покажи….

— Что? — насторожилась Анна. Ну, никак это не походило на радость. За спиной киевлянина вытягивалось лицо пинского воеводы. Она все поняла только тогда, когда её спаситель осторожно, кончиками пальцев поднял вверх плащ. Черная материя с алой окаемкой повисла у него в руках, тяжело колтыхаясь под порывами ветерка. От неё пахло влагой, тиной, сытыми рыбами.

— Где кровь?

Запоздало ахнув, Анна выдернула реликвию из его рук и завертела, оглядывая со всех сторон. Мокрая материя хлюпала, то слипаясь, то снова расправляясь на ветру.

Гаврила смотрел на неё, в глубине души понимая, что ничего изменить нельзя. Реку не вычерпать, не перелить в котел. Из реликвии, пропитанной кровью героя, плащ превратился в ветхую, расползающуюся от старости тряпку: никому ненужную, ничего не значащую. Чистую…. Он сжал зубы, переживая мгновенное отчаяние. Рядом тихонько, по-бабьи, завыла Анна.

Подошедший со спины Избор настороженно остановился. Уложив на камни едва не потерянного в суматохе пленника, присмотрелся. Не так ведут себя люди, только что избежавшее смерти в ледяной воде. Совсем не так.

— Я не понял… Что тут у нас?

— Ничего… — тусклым голосом отозвался богатырь. — Теперь — ничего…

Воевода глянул на него, потом на плащ, потом опять на Гаврилу… Только сейчас он сообразил, что означает это «ничего». Это было так оглушающее несправедливо, так нечестно, что Избор застыл, прикусив губу.

Увидев, как тот изменился в лице, Масленников понял, что переход от уверенности к отчаянию может стоить им дорого. Сломаются товарищи, так сломаются, что потом не склеить, чтоб дальше идти. А ведь придется…

— Ну что? Все с начала? — спросил Гаврила, через силу улыбаясь… — Вон как Судьба с нами-то играет.

— А никто и не говорил, что будет легко, — добавил Исин, чувствуя то же, что и Гаврила. — Жизнь не кончилась, да и дорог пока хватает.

Этими словами хазарин словно отрубил прошлое, отбросил его. Чего стоят сейчас переживания? Ничего… Плюнуть и растереть… Потеряли? Да. Он стащил мокрую одежду и, не стесняясь девушек, стал выжимать, показывая, что жизнь и в самом деле не кончилась — она продолжалась холодом, мокрой одеждой и надеждой на удачу. Вещь потеряли, но надежда осталась. Привычка бороться до последнего толкала их вперед, от очередной неудачи к победе.

— Мне умные люди говорили, если в одном месте отнимется, то в другом обязательно прибавиться должно, — продолжил он, глядя на застывшую от горя Ирину. — Тут потеряли — где-то в другом месте найдем.

Недолго они молча стояли, но холод брал свое, и тягучая неопределенность отступила под напором тех дел, что нужно было делать прямо сейчас.

— И куда теперь? — в полголоса спросил Избор, когда девушки отошли за камень.

— Чтоб знать «куда» надо сперва узнать «откуда»… Где мы теперь?

— А вот у людей спросим.

— Где их теперь искать, людей-то, — невесело вздохнул Избор, понимая, что надо вставать и идти. Мокрым, голодным и безрадостным. Судьба отвесила им хорошего пинка, и приходилось терпеть, ибо и не подумает Судьба мериться с ними силой и возможностями, а отвесит просто еще другой пинок, если не поймут, чего она от них хочет.

— А что их искать? — удивился Исин. — Вон они стоят…

За шумом реки они не заметили, как рядом появились фигуры воинов. Легкий доспех, мечи, более похожие на длинные кинжалы, да и сами — худощавые и тонкокостные, они не казались грозной силой. Гаврила посчитал бы их отроками, если б не оружие.

Пятеро окружили их, но смотрели невнимательно, все косились им под ноги, где ворочался освобожденный из пещеры пленник.

Гаврила кашлянул в кулак, прикидывая, стоит пускать его в дело или пока подождать и решил не торопиться. Ну вот не чувствовал он опасности. То ли эти несерьёзные мечи, то ли сами низкорослые, словно всю жизнь недоедали, человечки не показались ему опасными. Обозначая своё миролюбие, он как мог доброжелательно кивнул на шевелящегося под ногами пинского воеводы пленника.

— Ваш? Если ваш, то забирайте по хорошему — даром отдадим. Все руки нам оттянул.

Несколько мгновений пришельцы колебались — видно и они решали, обойдется тут по-хорошему или нет. Масленников покивал, подтверждая, что готов отдать оттянувшую им руки находку просто так. Даром.