Владимир Перемолотов - Кровь героев [СИ]

— Раз, два, три… — Гаврила считал медленно и на счете «восемь» прыгнул в неизвестность…

…Первое, что он увидел — землю под собой. Она лежала далеко, но звала его к себе с нешуточной силой. Богатыря потянуло вниз, в ушах засвистел ветер…

Продолжалось это несколько мгновений. Что-то метнулось сбоку, и спиной Гаврила ощутил твердость ковра.

— Быстрее! — заорал прямо в ухо Избор. — Солнце заходит!

Солнце, и правда, уже почти коснулось окоёма. Тени, перед тем как стать темнотой, вытянулись во весь рост. Сам город — стены и терема — уже виднелся на окоеме. Даже лиловый кисель мерзкого колдовства и то можно различить, но ясно было, что не успевают они. Не успевают….

— Бочку готовь!

Гаврила не стал спрашивать «для чего». Если сейчас комаров в дело не употребить, то там останется только один, а уж его-то беречь смысла не имело. Он выбил затычку и наклонил бочку так, словно собирался выплеснуть из неё то, что держалось внутри. Избор совал с пояса бездонное ведерко.

— Все у нас получится. Давай!

Ведро смотрело на город, на далекую лиловую точку. Комариный рой из дырки втягивался в ведро и пропадал где-то там…

И в этот миг Солнце зашло, и темнота обрушилась на мир.

— Все? — крикнул Избор. Вместо ответа Гаврила сбросил бочку вниз. Она мелькнула и пропала на фоне темной земли.

— Успели? Как думаешь?

Гаврила пожал плечами, но сообразив, что в темноте его не видно, сказал:

— Хотелось бы…

— Спускаемся….

Лететь ночью они не рискнули, да и смысла не имелось. Если там случилось то, на что они надеялись, то оно уже случилось. Если нет — то нет. А свернуть в темноте голову, чтоб узнать то, что теперь не исправишь, не хотелось. Это удача все списывала, а неудача выставляла новую заботу. Кому, как не им придется исправлять собственные ошибки?

… Нетерпение подняло их на ноги задолго до рассвета. Дождавшись восхода солнца они, оседлав ковер, двинулись вдоль дороги. Тут все дороги вели в одно место — к Киеву, а направление Гаврила помнил.

Они не пролетели и пары поприщ, как на дороге показался отряд. Изнывая от неизвестности, Гаврила и Избор рванули к людям.

Увидев ковер отряд, ощетинился копьями, но Гаврила замахал руками, заорал, и его узнали. К счастью во главе отряда ехал Васька Баниш.

С откровенным любопытством разглядывая ковер, тот спросил:

— В колдуны записался?

Гаврила ухмыльнулся. Конечно, не каждому так вот как ему повезло в жизни — взять да покататься на ковре-самолете.

— Так… Одолжил по случаю.

Он похлопал по ковру, как похлопал бы по крупу понравившуюся лошадь.

— В Киеве что? Какие новости?

Васька улыбнулся.

— Хорошие. Хорошие новости!

— Князь?

— Живой и здоровый… И дрянь, что вокруг терема рассосалась. Сейчас дружину собирает — Степь зашевелилась, я слышал.

— Сама? — спросил Избор, переглядываясь с Гаврилой.

— Что?

— Дрянь лиловая как рассосалась?

— Если б своими глазами не видел бы — не поверил!

— Мы поверим, — еле сдерживая нетерпение бросил Масленников. — Что там случилось?

— Чудо! Истинно чудо!

Баниш был из христиан и поэтому широко перекрестился, закатив глаза к небу.

— Сперва волхвы наши вокруг стояли, ждали чего-то и вдруг, когда уж и солнце-то почти закатилось — комары. Бессчетное число комаров и прямо в княжеский терем! Словно толстое бревно прилетело откуда-то с неба, чтоб разбить колдовство. Это было…

Он замолчал. Воину не хватало слов, чтоб описать то, что видел.

— И? — поторопил его Гаврила. — Дальше что?

Нужного слова Баниш так и не подобрал.

— Ничего. Все это вспыхнуло, но тут же пропало.

Масленников и Избор ошеломлено переглянулись. Не получилось? Но как тогда понимать…

— А через какое-то время прилетела на двор…

Он задумался, снова подбирая слова. Подобрал. Привычное.

— Скатерть, наверное… А оттуда вышла девушка… Красивая как…

Он теперь и не пытался подобрать нужное слово. Не нашлось у воина таких слов.

— Знаем, — остановил его потуги Избор. — Дальше-то что?

— Она только коснулась марева и — все…

Гаврила опустился на ковер и закрыл глаза. До него долетали отдельные слова Васьки. «Огнем горело…» «Гром грянул…», «Сползло да окутало…». Но громче всего в голове звучал голос Белояна.

— Первая любовь…

Не слова более не говоря Гаврила направил ковер к Киеву. Там их ждали друзья. И, конечно, новая служба…