Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

Из ночного похода вернулись практически ни с чем — если не считать добра, запрятанного в шерсти. Кнурд улизнул, когда инквизитор направился в кабинет епископа, где жила рыцарь Кассандра.

Воины шептались, что они спят вместе. Солдат не видел в этом ничего плохого. Пускай себе. Подумаешь, обеты — они же оба из инквизиции. Гром небесный их не поразил, значит, все не так страшно.

Кнурд не взял с собой оружия и доспехов. В простой одежде он казался себе похожим на какого-то столяра. Но к вдове надо ходить без панциря с молнией. Она говорит, соседи и так начали болтать.

Женщина была красивой и горячей, и вовсе не еретичкой. Она молилась вместе с возрожденцами, но что еще ей оставалось? Она говорила, что с радостью ходила бы в церковь, и что покойный муж ее всегда помогал храму чем мог — когда монетой, а когда работой. Но Кнурд все равно никому не рассказывал — инквизитор точно не обрадуется. Про вдову знали только Бастиан и еще пара ветеранов.

Солдат завернул за угол и оказался на перекрестке с колодцем, где стражники привязывали к столбам два трупа. Один уже висел — без рук и ног, с написанным кровью ругательством на рубахе. Кнурд узнал оба тела — мальчишки, что везли телегу еретикам.

Стражники повернулись к нему, и настало молчание, которое показалось Кнурду очень-очень долгим.

Потом они кинулись на него, а он — от них.

— Инквизитор! — завопил он во всю глотку. — Инквизитор!

Стражники нагнали его и повалили. Сапоги и дубинки застучали по ребрам, спине, голове — и вскоре Кнурд затерялся в этом вихре ударов, и пропал.

— Поднимите его, — плосконосый страж огляделся по сторонам. Вроде никого. Вокруг много окон, но все вроде пусты. Да и вообще — наплевать. Месяц назад они могли отделать кого угодно хоть на рыночном ряду.

— Тащите его в казармы. А мы пойдем, закончим с батраками. Резвее, скоро народ проснется!

* * *

Кассандра тихо посапывала во сне. Черные волосы разметались по подушке. Моллард постоял в дверях, глядя на ее спокойное лицо. Интересно, снится ли ей что-нибудь?

Когда он снял доспехи, она проснулась.

— Как прошло? — приподнимаясь, спросила она.

— Не очень. Мы не отыскали их логово.

— Жаль.

— Ложись со мной, отдохни.

— Я не хочу, — Дэнтон сел за стол.

— Тебе так интересна эта книга?

— Она о моих предках, — Дэн раскрыл «Историю Лотарии» и усмехнулся. — Я пытаюсь найти что-нибудь о грифонах.

— И как, нашел? — улыбнулась Кэс.

— Увы.

— Тебя не смущает, что книга написана Грейном?

— Нисколько. Он был историком, пока не стал еретиком.

Дэнтон провел пальцем по подписи за предисловием. «Д.Грейн».

— Любопытное сочинение. И здесь много вставок на длоринге.

— Что это? — спросила Кассандра.

— Древний лотарский язык.

— Ты его знаешь?

— Нет, — Моллард покачал головой. — Для меня это только квадраты и галочки. И мне даже немного стыдно.

— Почему же? — Кассандра подошла и встала рядом с ним. Положила теплые руки на плечи и стала осторожно массировать.

— Это язык моего народа. А я о нем едва слышал.

— Это забытый язык. Америйцы тоже раньше говорили на другом.

Дэнтон раскрыл страницу, на которой остановился.

— Я узнал, что Лотария была очень близка с Миреданским королевством.

— Это все знают, — негромко сказала Кассандра. — Здесь до сих считают года по-миредански. А то, что Карх Объединитель казнил королей, вызвало Гнев Миредана.

— Здесь написано, они мстили не столько за лотарских королей, сколько за архонтов. Магов, что были учениками миреданских магистров.

— Среди лотарцев были маги?

— Да. Правда, неясно, какими силами владели, — Дэнтон поднял руку и коснулся пальцев Кассандры. — Эту книгу интересно читать, но она навевает тоску.

— Почему?

— Лотария была великой в древности. У нас была культура, письменность, могучая армия. В стране был порядок. Была своя вера.

Руки Кэс на миг остановились. Дэнтон продолжил:

— Но с тех пор, как пришли америйские захватчики, все изменилось. Лотария исчезла.

— Как и Миредан, — сказала, помолчав, Кассандра. — И Дар-Минор, его наследие. Скарлендур, где жили мои далекие предки… Америя завоевала многих.

— Уничтожила. Америя оставляет после себя мертвые королевства.

— Тебе горестно от этого? — Кэс обошла его и присела на стол.

Ее бедро выглядывали из разреза ночной рубашки. Дэнтон ощутил желание и мягко провел пальцами по бледной коже.

— Пожалуй, — ответил он наконец. — Печально, что моя родина мертва.

— Она здесь, твоя родина, — улыбнулась Кэс и перехватила руку, залезшую ей под рубашку. — Куда ни глянь — всюду смуглые лица и белые волосы.

— Я пришел сюда, как инквизитор, чтобы покарать их, — Дэнтон убрал руку. — Мне здесь не рады. А я бы хотел… — он долго молчал, не решаясь сказать. — Я бы хотел быть здесь своим.

— Мы пришли вернуть им истиннуб церковь, — негромко сказала Кэс и встала, увлекая Дэна за собой на кровать.

— Для них она чужая. То, что я прочитал здесь, и то, что говорят люди Грейна… Он и впрямь вернул им древнюю веру в Просветителя, отыскал что-то на руинах Лоттеринга.

Они легли, обнявшись. Постель еще хранила тепло.

— Так может… — Кассандра запнулась.

Дэн уставился на нее, а она — на него. Они молчали, глядя друг на друга, и оба понимали, на какую зыбкую почву ступили.

— Что ты хотела сказать?

— Неважно.

— Я слушаю, — мягко сказал он.

Она молчала, как будто смущаясь. Но Дэнтон понимал, что на самом деле ей страшно.

— Я хотела сказать, может… оставить им их веру, — прошептала Кэс.

— Я думал о том же.

Она вздрогнула, как будто от порыва ледяного ветра.

— Дэнтон, мы…

— Мы впали в ересь, любовь моя.

Она зарделась от этих слов, а он удивился, с какой легкостью произнес обе части фразы.

— И что же теперь?

— Я хочу увидеть Грейна. Узнать, что он нашел.

— Хочешь… принять их веру? — еле слышно произнесла Кассандра.

— Нет. Хочу узнать, — Дэнтон облизнул пересохшие губы. — Лотарцы верили, что судьба пытается вести человека по избранному небом пути. Это называлось Дорогой звезд, и не всегда она вела к лучшему. Человек сам выбирал, идти ли по ней.

— И что выберем мы с тобой?

— Будем делать что должно и верить, что Господь не оставит нас.

— Но что, если мы ошибемся?

— Если мы выберем путь, противный Господу, то понесем наказание. Быть может, мы уже понесли его.

Она посмотрела на его лоб, а он легко дотронулся ладонью до ее живота.

— Но разве это означает, что мы выбираем неверно? — прошептал Дэнтон.

* * *

— Полудурки, — рычал Гидеон. — Вы что, не могли никого поставить на стрёме?

— Простите, дун.

— Что тебе мое прощенье, недоносок?! — крикнул Гидеон и дважды бахнул ладонью по столу.