Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

— Йоэн, — почти беззвучно произнес король. — Йоэн!..

Он с трудом перевернулся на спину и пытался вдохнуть, но легкие будто заполнились чем-то, и не пускали в себя воздух.

«Я умираю, — подумал Эсмунд. — Отправлюсь на суд Господень. Застывшее тело отыщут утром. Я не закончу свои дела. Святой престол… Мой престол!..»

Эсмунд упрямо пытался вдохнуть. Он чувствовал себя готовым умереть, но не видел на это права. Столь великие дела остались незавершенными!

Перед затуманенным взором возникло лицо Алины. Дочь моя, прекрасная дочь! Почему ты не рядом?! Как бы я хотел обнять тебя напоследок, ощутить твое целительное тепло!

Вместо нее пришла Мариэль. Она протянула к Эсмунду руку и поманила за собой. В распущенных волосах запутались лучики света, и слепящее сияние вздымалось за ее спиной. Мариэль коснулась ладони Эсмунда и потянула. Законник ощутил, как поднимается. Тело, вместе с всякой болью и тревогой, осталось на полу. Он сжал невесомую ладонь любимой, но рядом вдруг возникла мрачная тень. Она приблизилась, и в первый миг король подумал, будто это другая Мариэль, ее темная ипостась.

Но это был всего лишь Дагоберт.

Он плакал, глядя на Эсмунда. Слезы стекали по серому лицу. Шарф на тонкой шее сбился, и ужасные шрамы сияли во всю мочь. Дагоберт покачал головой и отвернулся, и медленно ушел.

Мариэль осталась. Она вновь потянула Эсмунда к свету, но он разжал бесплотные пальцы и рухнул обратно — на холодный каменный пол, в свое разбитое старое тело.

Он смог вдохнуть, но сил подняться так и не нашел. Эсмунд перевернулся и пополз вперед, будто жуткий младенец.

— Йоэн, — прохрипел он, прокашлялся и воскликнул громче. — Йоэн!

Несколько долгих мгновений спустя, дверь приоткрылась, а потом распахнулась с неистовой силой. Растрепанный хранитель влетел в покои и бросился к Эсмунду:

— Государь мой! Лекаря, скорее!

— Не надо. Подними меня.

— Я отнесу вас на кровать. Вы позволите, государь?

— Да… Пока никто не видит.

Йоэн поднял его и бережно перенес на ложе. Эсмунд снова ощутил себя младенцем. Видно, это людская судьба — рождаться и умирать одинаково беспомощными.

— Вам холодно, мой король? Вы весь ледяной.

— Нет… Позови Дагоберта.

— Зачем он сейчас? Лучше лекаря!

— Я сказал — позови Дагоберта!..

— Хорошо, — подчинился Йоэн. — Я только…

— Быстрей! — каркнул Эсмунд.

Хранитель убежал, постоянно оглядываясь, будто опасаясь, что король скончается в любую секунду. Но Эсмунд чувствовал себя лучше. Смерть еще вернется, и быть может, очень скоро. Но не сегодня.

Дагоберт вошел в покои один — обеспокоенный Йоэн и Щиты остались за дверью. Принц держал в руках тонкую свечу. Он был одет в одну ночную рубашку, но не забыл повязать шарф. А может, и спал в нем.

— Как ты, отец? — он несмело приблизился, глядя мимо Эсмунда. — Йоэн сказал, ты при смерти.

— Я был, сын мой… Но нашел в себе силы вернуться. И знаешь, кто помог мне?

— Кто? — Дагоберт присел на край кровати.

— Ты.

Принц отвернулся и замешкался, прежде чем спросить:

— Что ты имеешь в виду?

— Я видел твою мать, Дагоберт… Она хотела забрать меня на небо. А потом появился ты, весь темный от горя.

— А Алина? Неужели ты не видел ее?..

— Увы, — Эсмунд и сам не понимал, почему явился нелюбимый сын, а не обожаемая дочь. — Но мне и не понадобилось. Я понял, что не желаю оставлять этот мир, покуда мои главные дела остались незавершенными. И ты одно из этих дел. Пускай Алина будет королевой. Но ты — мой единственный сын! Скоро ты останешься единственным мужчиной из Теаргонов. Я должен научить тебя, как быть им.

Дагоберт вздохнул и потер веко. Вздохнул еще раз, глубже, и спросил:

— А почему сейчас?

— Потому что вскоре я оставлю этот мир.

— То есть раньше тебе было все равно?

Стало мучительно стыдно от этих слов. Эсмунд вдруг увидел в Дагоберте простого мальчика, который пережил ужасные вещи, и нуждался в отце, но потерял его так же, как мать.

— Да. Раньше мне было все равно, — ответил Эсмунд. — Я считал тебе ничтожеством, посланным мне в наказание, или в испытание, я не знаю!.. Но я увидел, что ты умен и прозорлив. Ты почти без моей помощи спланировал осеннюю кампанию. Ты тоже смог бы стать королем.

— Сомневаюсь, — тихо сказал Дагоберт.

— Не стоит. Я хочу, чтобы отныне ты помогал мне во всех делах государства. Если я скончаюсь до того, как вернется Алина, ты станешь регентом. Ты должен знать, что делать.

— Хорошо, отец, — поправляя шарф, ответил Дагоберт.

В дверь постучали. Эсмунд устало вздохнул. Хоть этой ночью он больше не собирался умирать, но надеялся хотя бы немного отдохнуть до рассвета.

— Кто там?

— Ваше величество! — раздался голос Йоэна. — Гонец из Вестгарда! Он говорит, что принес хорошие новости!

— Только мы договорились, как пришли хорошие вести, — улыбнулся Эсмунд. — Это знак, Дагоберт. Пригласи его войти.

* * *

С ног до головы гонца покрывала пыль, от него разило конским потом, но потрескавшиеся от жары губы были растянуты в улыбке.

— Мы победили, ваше величество, — сказал он, преклонив колено.

— Что это значит? — опешил Эсмунд.

— Кальдийцы разбиты и снова отступили к Созвездию.

— Но как это случилось? — спросил Дагоберт.

— Маршал Адричи был уже на подходах к Вестгарду, — начал рассказывать гонец. — Когда мы получили письмо от Князя войны островитян. Оказалось, что он догоняет Адричи и готов напасть. Мы вышли из крепости и сделали так, чтобы кальдийцы нас увидели. Затем мы несколько дней маневрировали по окраинам, покуда они не заперли нас в клещи. Мы заняли пару холмов недалеко от озера Златоводное и укрепились. Битва была смертельной, и много людей погибло, ваше величество, но в полдень подоспели энарийцы, а к вечеру, вы не поверите, конница Ривергарда. Герцог Гидельбург тоже узнал о подходе островитян, и сумел обогнать сира Чаваццо, — посланник перевел дыхание и заулыбался. — Он с ходу врезался в их ряды, кальдийцы дрогнули и отступили. Всадники еще долго преследовали бегущих, а мы захватили множество баллист и катапульт. Когда спустя пару дней подошло второе войско, мы на ходу обстреляли его из орудий и добили конницей. Сир Чаваццо и другие командующие взяты в плен.

— А маршал Адричи? — спросил Дагоберт.

— Ему удалось уйти.

— И все же это великая победа! — воскликнул Эсмунд. — Я поздравляю тебя, мой верный солдат! Иди же, отдохни как следует! Йоэн! Пускай его накормят лучшим мясом и напоят лучшим вином!

— Благодарю, мой король.

Гонец ушел, а вдохновленный нежданной победой Эсмунд повернулся к Дагоберту:

— Вот видишь, сын мой. Никогда нельзя сдаваться. Даже имея численный перевес, кальдийцы потерпели поражение.