Кристина Зимняя - Расколдуйте это немедленно!

— За что?! — взвизгнул эльф с видом оскорблённой невинности.

— За то, что про ядоплюек вспомнил. Если Риммус снова нас на болота ушлёт, я тебя вообще прибью!

Ларрэйн засопел оскорблённей прежнего, а я, как и парни, насторожилась.

— Вряд ли дело в этом, — задумчиво протянул Фил. — Вызывают всех старшекурсников, а не только боевых магов. Скорее кто-то где-то накосячил и будут искать виновного.

— Кто-то в последние дни отличился? — обводя пытливым взглядом товарищей, поинтересовался Карвил. Все дружно задумались, а потом замотали головами. — Значит, быстро освободимся и тогда уже всё окончательно решим, — постановил мишка. — Выдвигайтесь, я догоню.

Парни дружно потянулись к выходу. Я обрадовалась, что вот сейчас, пока они будут заняты, проберусь в «королевские покои», заберу усато-полосатого заложника и оставлю ловцов Мариэллы с носом. Но гадкий любитель колбасы снова всё испортил, скомандовав:

— Датс, ты остаёшься присматривать за зверем!

— Только нигде не лазь! — донёсся из коридора голос рыжего.

Мишка-младший, который шагал последним, заметно скривился, но покорно вернулся и плюхнулся в кресло. А я запоздало сообразила, что этот «подросток» к старшим курсам явно не относится.

Едва за магами-недоучками захлопнулась дверь, я оказалась лицом к лицу с дилеммой: то ли попытаться отобрать Фильку у Датса — всё же он один и, как показала практика, не слишком-то сообразителен; то ли сидеть смирно и ждать у моря погоды, терзаясь, кроме прочего, любопытством. На нижнем этаже, где располагался тренировочный зал, потайных ходов не было, следовательно, не было и смотровых окошек. А Терри, которому я обещала без него не высовываться, вряд ли вдруг появится и отправится шпионить.

То, что Датс точно так же страдал внизу, в комнате, утешало слабо. У него было тепло, светло и сытно — на столе красовались вазы с фруктами и печеньем. А у меня — холодно, темно и голодно. И если последнее можно было потерпеть, то два первых пункта грозили обернуться нехилой такой проблемой, едва наступит полночь, и мышиная шкурка исчезнет вместе с ночным зрением. Без них в полумраке тускло освещённых каменных ходов я рисковала заполучить пневмонию и парочку переломов.

Промаялись мы полчаса, не меньше, а потом через замочную скважину просочилось новое облачко вестника и развернулось перед скучающей физиономией младшего мишки в целую простыню текста.

«Отправляемся на практику ловить какую-то редкую нежить. Сейчас берёшь зверя, топаешь к себе за учебниками, потом идёшь ко мне и, пока я не появлюсь, сидишь там. БЕЗ-ВЫ-ЛАЗ-НО! За зверя отвечаешь головой!»

Датс застонал, закатив глаза к потолку, но покорно подхватил Фильку и направился к выходу. А я понеслась к себе, чтобы прибыть на наблюдательный пост в полной боевой готовности. Бежала так быстро, что пару раз приложилась об углы и саданулась коленкой — благо серой чешуе такие мелочи не вредили, — но потратила прорву времени на сборы.

Полночь застала меня буквально на пороге каморки.

Мышиный прикид превратился в уже изрядно потрёпанные джинсы и рубашку с прорехами от медвежьих зубов и когтей. Смотрелась я в этих лохмотьях ну очень подозрительно — особенно для местных. А поскольку была вероятность, что придётся общаться с родственником «жениха», совсем не лишним было переодеться. Вот только во что? Халат я забраковала сразу. И без того уже ловцы-самоучки с ехидством обсуждали мой единственный наряд. Заворачиваться в простыню тоже не стала. Просто натянула велосипедки, чешки и позаимствованную у Карвила голубую рубаху. Поверх неё затянула свой ремень, привесила на него чехол с молотком и местный фонарик-кристалл.

Прихватив с собой плед, чтобы не мёрзнуть в каменных ходах, а ещё связку сушек из натасканных в каморку припасов и фляжку, заглянула на кухню за чаем и отправилась в засаду. Ну, то есть к смотровому окошку медвежьей берлоги.

План был прост — сижу в одеялке, потягиваю чаёк, грызу сухой паёк, наблюдаю и жду момента, чтобы поиграть в спецназ. В идеале я прокрадываюсь в комнату, когда юный террорист-охранник уснёт. В варианте похуже — это если Датс будет подло бодрствовать — вваливаюсь, хватаю Фильку и уношу ноги. В самом скверном случае — заговариваю оборотню зубы. То есть забалтываю его, может, даже требую звонок бабушке. Опасно, но уж лучше иметь дело с одним младшим мишкой, чем с его старшим кузеном и К°.

Торопилась я не зря — едва прильнула к потайному глазку, как дверь берлоги распахнулась, вспыхнул свет и на пороге нарисовался Датс. Только вот в руках у него не было ни учебников, ни кота. Этот почтальон Печкин местного разлива опять притаранил коробку — большую, тяжёлую и зачем-то накрытую тряпкой. Бахнув ношу прямо посреди ковра, который я накануне усердно распахивала коленями, парень утопал обратно в коридор, оставив лампы гореть. Не было его минут десять, и я успела нервно сгрызть пару баранок, гадая, что прислали Карвилу на сей раз. А когда дверь снова открылась…

Когда она открылась, мне стали безразличны все посылки на свете. А всё потому, что я увидела его — моего маленького беззащитного пушистика. Филька упирался всеми лапами и шипел, но что он мог противопоставить здоровенному лосю, который самым варварским образам тащил котика за собой на поводке. И это даже не шлейка была, а самая натуральная верёвка, затянутая на кошачьей шейке. Я от шока даже дышать на миг перестала. А белобрысое чудовище проволокло Фильку по ковру к принесённой ранее коробке и сдернуло с неё чехол.

Моим округлившимся от ужаса глазам предстала металлическая клетка, в которую Датс буквально зашвырнул Филечку. Но этого живодёру показалось мало — он ещё и примотал удавку к верхним прутьям, так что бедный котик даже лечь не мог. После чего захлопнул дверцу, провернул ключ в замке, пихнул его в карман и недовольно уставился на поцарапанные руки.

— У-у-у, чудовище, — пнув клетку ногой, протянул он. — Снять бы с тебя шкуру! Ну да ничего — вот поймаем твою хозяйку, тогда я себе варежки и сделаю. А пока посидишь тут! — Датс наклонился, подёргал задвижку, довольно хмыкнул и зашагал к двери. — Делать мне больше нечего, как какую-то блохастую зверюгу караулить, — добавил он, похлопал себя по бедру и вышел.

Оставив лежать у порога маленький серебристый ключик, выскользнувший из-под его штанины — наверное, в кармане была дырка. Свет погас, зато стальные прутья кошачьей тюрьмы засветились в темноте, словно обмазанные фосфором.

— Мяу! — на грани слышимости заплакал Филька. — Мяу!

И всё, мои нервы не выдержали!

Вскочив на ноги, я судорожно глотнула воздуха и практически вприпрыжку помчалась к ближайшему выходу из потайного хода, на бегу сооружая юбку из пледа. А достигнув цели, замерла, пытаясь уловить сквозь толщу стен какие-либо звуки, но снаружи царила абсолютная тишина — или мне очень хотелось, чтобы это было так?