Сергей Комяков - Посредник

— Вы пессимист Смирнов, — упрямо заявила Ирина и улыбнулась.

— Не я, — Смирнов взглянул на нее, — не я, жизнь моя такая пессимистичная.

— Как знаете.

Остаток пути они прошли молча.

С тех пор как прогулки Ирины и Смирнова стали постоянными казанец не находил себе места. Сначала он придумывал предлоги, чтобы оставить Смирнова с Востриковой в бункере. Потом смирился.

Лидер Нового Народа Пашка пришел к Академику сам. Еще полгода назад Пашка не поверил бы, что сила вещей заставит его посетить одинокий деревянный дом на берегу теплого подземного моря. Здесь в уединении жил Академик. После начала Эпохи всеобщих выборов он отказался занимать должности и удалился «обдумывать жизнь». Впрочем, Почетным Лидером народа Академика все-таки назначили. Это было правильно, нельзя было подорвать авторитет власти. Академик маркировал своими почетными обязанностями, даже отказался получить Орден Победы номер один. Но это было уже не важно. Легендарная история подземелья продолжалась, и это было главное.

Пашка затормозил электромобиль за триста метров до дома Академика. Песчаная дорожка деловито вела, через редкий сосновый лес, к небольшому домику. Почему-то Пашка, пожалел, что не может остаться и скромно жить в такой глуши.

Академик был занят обычным делом отставников — ловил рыбу. И не безуспешно: несколько крупных рыбин сушились на тросиках у дома.

Академик не подал виду, что удивился, увидев Пашку. Он вальяжно кивнул Лидеру Народа, смотал удочки и пошел к веранде. Академик аккуратно поставил удочки и жестом пригласил Пашку к плетеному столу:

— Жена, гостит у сестры. Так, что у меня только заказное. Домашнего нет. Не обессудь.

Академик степенно разлил чай по термочашкам, открыл упаковку печенья. Деловито предложил:

— Спиртное?

— Нет, нет, — отмахнулся Пашка, — сейчас нельзя. Не время.

— Если нельзя, то и я не буду, — отхлебнул чай Академик, — Я слежу за вашими успехами, по визору, конечно.

— Мы не имеем цензуры.

— Для меня достаточно, что у вас четырнадцать независимых визорных компаний. Думаю для конкурентного поля достаточно. А ваш визит мне нужен, — глубоко вздохнул Академик, — я здесь в глуши. Собеседники простые: книги, визор и жена. А вот нерв политики можно почувствовать только вживую. В живой беседе со знающими людьми с Олимпа. Кстати, как вам мои друзья?

— Хорошо, — серьезно ответил Пашка, — один управляет южной губернией, а второй неплохо чувствует себя во главе министерства ресурсов. Достойные люди. Деловые.

— Понятно, — мило улыбнулся Академик, — это хорошо, что они с вами сработались. Ваш радикализм меня иногда пугал. Но сейчас я вижу, не мальчика, но мужа. У вас значительные успехи на фронтах.

— После того, как мы договорились с генералами, — охотно пояснил Пашка, — на условиях взаимного невмешательства, ситуация стала лучше. Военные одерживают новые победы. Они практически перебили всех бандитов в Евразии.

— Взаимное невмешательство, — задумчиво повторил Академик, — это признание патовой ситуации. Но это не самый плохой выход. Вам удалось подтянуть уровень населения. И образовательный и жизненный. Это хорошо. Хорошо и то, что ваши лозунги о наказании попов и педагогов так и остались лозунгами. В основной массе, конечно.

Пашка встрепенулся, но жест Академика остановил его:

— Это хорошо, хорошо. Это лучше, лучше, чем выполнить тайные желания недовольных неудачников. И попы и педагоги нечем не виноваты. Они тоже игральные кости судьбы. Ваша милость к ним правильна. А вот реконструкция России дает сбои.

Пашка взял печенье. Повертел в руке. Положил обратно.

— Дело в том, — медленно произнес Пашка, — что-то неладное твориться с теплоносителем. Так говорят инженеры. И у нас нет оснований им не верить. Падает производство энергии. Падает и наше материальное производство. На оружие еще хватает. А вот реконструкцию России мы откладываем и откладываем. Чжу Дэ и Тамила меня ненавидят, но переориентировать наше производство на гражданскую продукцию я не могу. Это вопрос внутренней политики.

Пашка уловил насмешливый взгляд Академика и пояснил:

— Мы держим гражданский мир.

— Войной?

— Войной.

— А резиденцию правительства, когда думаете переносить на поверхность? — поинтересовался Академик, — это удобнее для управления.

— Боюсь, что народ еще не готов к этому. Конечно, температура на поверхности сейчас вольготная. Но для подземелья правительство наверху это тирания, а у наземных жителей воспоминания о нем еще хуже. Поэтому посидим пока в норах.

— Перенос правительства это следующий важный этап, — понимающе кивнул Академик, — для этого нужна недюжая политическая воля. Подлинная решимость, основанная на уверенности, а не самоуверенности. Знание о ситуации, а не мнение о ней. И это вопрос будущего.

— Да, — согласился Пашка, — но сейчас дело в другом. Я приехал обсудить с вами вопрос энергетики.

— Ах, это, — вздохнул Академик, — но в этом, я в этом не очень силен. Вы знаете.

— Конечно, знаю, — сжал губы Пашка, — но вы можете многое подсказать. Мы не понимаем поведение нашей энергосистемы. Падение вязкости и температуры теплоносителя мы сначала связали с озеленением. Но потом расчеты показали, что это не так. Оказалось, что при данных характеристиках температуры поверхности теплоноситель вообще не должен нести ничего. И должен застыть. То есть у нас есть энергия оттуда, откуда ее не должно быть.

— Значительное снижение мощности? — невзначай спросил Академик.

— Девять процентов, за последние три месяца. Если учесть мультипликационный эффект. И рост расходов энергии на надземную часть, где остановились ветряки, то мы лишены половины удельной энергоемкости.

— Катастрофа, — тихо выдавил Академик, — социальный, политический и экономический кризис дополнен энергетическим. Это ловушка.

— А недавно, — побелел Пашка, — ко мне на прием записался какой-то странный человек.

Академик недоуменно поднял брови.

— Нет, вы не подумайте, — смутился Пашка, — у меня мало времени. Все расписано по часам. По минутам. Я даже женщин вне очереди не принимаю. А этот человек очень настаивал.

Пашка облизал сухие губы:

— Представился он как Уи На. Вроде кореец, вроде европеец, а вроде русский. Его визит был коротким. Они пришел, поздоровался, попросил лист и ручку. Написал на листе множество формул. Поднялся, попрощался и ушел.

— Это все? — непонимающе спросил Академик.

— Все, — потерянно кивнул Пашка.

— Странно?

— Странно. Но его записи мы, то есть я, отдал инженерам. Там были интересные расчеты. А в конце стояла зашифрованная подпись.