Марина Эльденберт - Осколки времени [litres]

Сэм вернул ему улыбку, хотя на душе по-прежнему скребли кошки. Древний кивнул, прикрыл глаза и тяжело откинулся на спинку скамьи – разговор забрал у него последние силы. У природы свои законы, но когда речь заходит о самых близких, смириться с этим сложно. Дариан прожил невероятно долгую жизнь, насыщенную событиями и ожиданием, чувствами и пустотой, близостью врагов и отчуждением друзей, но сейчас никто не скажет, сколько ему осталось. Для того, кто живет так долго, годы могут показаться мгновением, а минуты превращаются в века.

– Мы же договорились, что ты не станешь ее обучать.

Сэм не заметил, как оказался возле главного входа: неужели он обошел парк по кругу? Видимо, Кло заметила его из окна, теперь она стояла на ступеньках, сложив руки на груди. – Ты занимаешься Новой Полицией, а я школой.

– Что?

– Ульяна талантлива и схватывает на лету, но я тоже не вчера родилась. Зачем мне учить ее тому, что она и так знает? Так что или прекращай игру, или будешь учить ее сам!

Сэм прищурился. Он проводил с Ульяной преступно мало времени, чтобы тратить его на тренировки и лекции.

– Я не учу ее.

Раздражение в глазах Клотильды сменилось недоверием. Она спустилась с лестницы, взяла его под руку и повела обратно в сад.

– Тогда у меня еще больше вопросов. Например, о том, насколько хорошо ты ее знаешь.

Сэм улыбнулся:

– Словно всю жизнь.

– Ты не говорил, что она была невестой Станислава.

Он едва не выругался вслух. Следовало ожидать, что архитектор времени не станет держать язык за зубами.

– И о том, что они расстались за неделю до свадьбы, чтобы Ульяна смогла тут же окунуться в новые отношения.

Слова Клотильды всколыхнули сомнения, которые Сэм упорно в себе подавлял. С того самого дня, как Ульяна дала согласие на переезд, он задавался вопросом – что же случилось между ней и Станиславом. Она не из тех, кто легко подпускает к себе людей, тем более что поначалу сторонилась его с завидным упорством. Хотел бы он знать почему. И что изменилось потом?

Клотильда словно почувствовала его настроение, отстранилась.

– Я не лезу в твою личную жизнь, но теплое общение Ульяны и Станислава после разрыва мне кажется странным.

– Они не общаются. Она до последнего не знала, что он летит на Мальту.

– Неужели? Сегодня в столовой я видела совсем другое. Ты уверен, что это не была просто ссора влюбленных?

Сердце забилось сильнее, в голове зашумело, он с силой сжал кулаки. Недоверие медленно вымещалось гневом, жгучей ревностью, расползающейся ядовитым плющом по росткам света в душе. Клотильда этого не произнесла, не напомнила про Агнессу, для которой их отношения были лишь игрой в дружбу, но по ее сочувствующему взгляду все было яснее ясного. Тогда Сэм тоже верил, что встретил женщину, которая закроет брешь в его душе, но упорно отказывался замечать то, что лежало на поверхности, – она видела в нем лишь наставника.

Любовь Агнессы к Эвансу была похожа на наваждение, но именно она исцелила их двоих. Хотя в прошлом году он так не думал: ее отказ ударил слишком больно. В первую очередь по самолюбию, но и по сердцу – не меньше. Он злился на нее за то, что принимала его ухаживания, на себя – за то, что был слепым идиотом и позволил напрасные надежды. Мысли о златокудрой целительнице еще долго не давали покоя.

– Они не так давно в Центре, поэтому я не выпускаю их из поля зрения. Что мне совсем непонятно, так это зачем Ульяна искала в библиотеке информацию про Милу Аверс и измененных.

Сэм не хотел этого слышать, но Клотильда решила за него. Он ничего не говорил Ульяне о своем прошлом, думал, что она не готова. Зачем она ворошит былое? Почему встречается со Станиславом? Все это сводило с ума, заставляло сатанеть от ревности и подозрений.

– Я рассказывал про Аверс. – Удержать спокойствие оказалось не так легко, но пусть считает, что все под контролем.

– На твоем месте я бы дважды подумала, прежде чем говорить с ней о делах.

Сэм сцепил руки за спиной и остановился.

– Ты, кажется, не собиралась лезть в мою жизнь? Будь так любезна.

Взгляд Клотильды обдал холодом, она развернулась и, не сказав ни слова, направилась обратно. Сэм был слишком зол, чтобы извиниться, поэтому просто проводил ее напряженным взглядом, а потом с силой саданул кулаком по ближайшему дереву. Боль обожгла костяшки, но он бил до тех пор, пока желание найти Станислава и побеседовать с ним по-мужски не прошло. Хорош же он будет, если набросится на студента прямо в Центре.

Тем более что это касается только его и Ульяны. Пришло время поговорить начистоту.

Входная дверь хлопнула: на прошлой неделе Сэм вручил Ульяне ключи от дома.

– Привет. – Она вошла на кухню и улыбнулась. – Как твой день?

Хотелось сгрести ее в объятия и вдохнуть аромат, ставший родным. Оставаться на месте стоило невероятных усилий, но в памяти были свежи воспоминания того, что случилось днем.

– Я скучала. – Ульяна провела рукой по его голове, перебирая волосы, легко поцеловала в губы. Сэм встретил ее взгляд и едва не потерялся в его прозрачной глубине: она смотрела на него с нежностью и любовью.

Разве такое можно подделать?

– Я тоже скучал. – Он заставил себя отстраниться. – Ты голодна?

– Очень! Прости, что задержалась… сумасшедший день. – Ульяна побледнела, осторожно погладила тыльную сторону ладони. – Что случилось?

Сбитые костяшки выглядели не очень привлекательно, но Сэм только криво усмехнулся и отнял руку.

– Просто сумасшедший день, – повторил он, помог ей снять куртку, бросил на спинку стула. – Что делала сегодня?

Невероятно трудно вести вежливый разговор, когда ты хочешь спросить напрямую, потребовать объяснений. Она хмурилась и молчала, а Сэм оперся о стол, рассматривая узоры мраморных плит на полу.

– Ульяна, почему ты со мной?

– Не думала, что это требует объяснений.

– Не знаю. – Он поднял голову. – Я думаю о тебе с той минуты, когда впервые увидел, но ты была обручена и меня сторонилась. Что изменилось потом? Почему ты отказалась от двух лет ради двух месяцев и нескольких встреч?

Ульяна замерла, широко распахнула глаза:

– Какая разница, что было? Главное, что есть сейчас.

Сэм хотел, чтобы прошлое действительно не имело значения, но оно есть у каждого. Построить настоящее из воздуха невозможно, а долгая жизнь измененного не позволяла расслабиться. В мире, где каждый был зверем под маской человека, простота и доверие обходились слишком дорого.

Настоящее имя давно стерлось из памяти, осталась лишь приписка «У» – Уоллес – единственное напоминание о том, кем он был четыре столетия назад. Ему повезло родиться в семье аристократов, родители позаботились о том, чтобы дать Сэму хорошее воспитание, достойное английской знати. Он не был старшим сыном, на плечи которого ложилась забота об их клане и на которого возлагались все надежды, и по-доброму завидовал младшим брату и сестре – любимцам матери. Попытки заслужить одобрение отца и уважение старшего брата стали для него смыслом жизни.