Джеймс Клеменс - Буря ведьмы

— Теперь, мне кажется, он уже просто спит здоровым сном. Морок ушел. — Она наклонилась над Толчуком. — Ты меня слышишь?

Огр заворочался, заворчал и, не открывая глаз, спросил:

— Мама? Это ты, мама?

— Это я, сынок, — похлопала его по плечу Мишель. — Пора просыпаться.

— Но... Но отец хотел, чтобы я кое-что сказал тебе...

Мишель нервно оглянулась, и на лице ее было написано явное беспокойство.

А Толчук продолжал невнятно бормотать.

— Отец говорит, что просит у тебя прощенья за то, что тебе пришлось так уйти. Сердце его до сих пор слышит твой голос, и тело помнит жар твоего тела. Он простил тебя.

Мишель заплакала, не стесняясь.

— И я простила его. — Она жадно стиснула плечо Толчука. — Но, Толчук, пришла пора возвращаться обратно. Здесь еще так много дел, ты нам нужен, вернись!

— Я помню... Я помню... — заворочался огр. — Но Напасть! — Огр вдруг резко открыл глаза, громко вскрикнул, и тело его дернулось. Толчук окончательно проснулся. Он огляделся по сторонам. — Что произошло? Где я?

— Ты в безопасности. — Мишель положила ладонь ему на грудь.

Но крыса вдруг снова почувствовала себя отнюдь не в безопасности и стала быстро перебираться на руку огра. Толчук, увидев это, скривил в отвращении толстые губы и попытался смахнуть наглую тварь, но Елена спрыгнула с кровати и поймала крысу в сложенные ладони.

— Толчук, эта кроха спасла тебе жизнь, — сказала она, прижимая крысу к груди. Голый хвост мгновенно обвился вокруг ее запястья, сияние прошло, и на руках у девушки теперь сидела обыкновенная грязная тварь. Она равнодушно пожевала листья мха, обвивавшего левую руку девушки, но быстро выплюнула их.

Глаза огра прояснились.

— Я помню эту крысу, — медленно проговорил он. — У нее еще хвост кривой. Я сам положил ее в сумку.

— Но зачем? — удивилась, переставшая понимать что-либо Мишель. — Зачем ты сделал это?

Толчук тяжело сел и поежился.

— Не знаю. Она была ранена.

— Хм... — только и могла произнести Мишель.

— Так что? — произнес тоже ничего не понявший Эррил.

— Отдай ему его камень, — приказала Мишель, кивнув в сторону талисмана на полу.

Эррил наклонился и взял бесценный камень. Он оказался таким тяжелым, что однорукий с трудом смог его поднять.

— Сердце.... — проговорил Толчук, и лицо его стало испуганным. Он протянул руку.

Эррил положил камень, и как только грани его коснулись ладони огра, талисман вновь заиграл разноцветными огнями. Яркий свет залил комнату.

— Он ожил! Ожил! — радостно воскликнул Толчук. — А я думал, что он умер навсегда, я чувствовал, что он оставил меня...

— Так и было, — кивнула Мишель.

Все, кроме огра, повернулись к ней.

— Скажи лучше, что ты помнишь о нападении гвардии страха? — потребовала она.

— Кого? — удивился Толчук.

Мишель объяснила сыну, что произошло с ним и остальными. Толчук, наконец, увидел два безжизненных тела рядом с собой.

— А Мерик убежал? — с надеждой спросил он.

— Ответь мне: что ты помнишь о нападении? — еще раз приказала Мишель.

Толчук судорожно проглотил невидимый ком, стоявший в горле.

— Они пришли в виде дьявольских крыс. Их глаза сверкали ужасным внутренним огнем.

— Кровавый огонь, — тихо объяснила Елена и жестом попросила огра продолжать. Все это она сделала, так и не переставая поглаживать крысу.

— Их взгляд втягивал в себя... Он втягивал в какой-то страшный мир боли и отчаяния. Я не мог сопротивляться, я потерялся и не мог найти пути обратно... Я слабел от их песен, полных безнадежности и злобы. Я еще пытался бороться с помощью Сердца, но оно умерло, оно стало просто камнем...

— Нет, просто магия защищала себя, — остановила его Мишель. — О таком я уже слышала. Это такая форма черной магии, которая кормится за счет чьих-то жизненных сил. И в твоем случае дьявольские крысы взяли твой дух, победив его отчаянием — одной из самых страшных сил. А если бы жив был Камень, эти твари утащили бы дух всех твоих предков — и их было бы уже никогда невозможно вернуть.

Толчук слушал и не верил своим ушам.

— И для того, чтобы защитить себя, то есть спасти дух предков, камень перелил свою силу в другой сосуд, недоступный для глаз гвардии страха. — Мишель кивнула на крысу в руках Елены. — И он был там до тех пор, пока не смог возвратиться к тебе и возвратить тебя к жизни.

Все надолго замолчали.

— Но что делать с Фардайлом и Кралом? — вернул всех к реальности Эррил. — Их тоже можно излечить камнем?

Мишель встала и знаком приказала сыну подойти к лежащим товарищам.

— Надо попробовать.

Лорд Торврен лежал в грязи и прислушивался. Он отчетливо слышал царапанье когтей по камням далеких коридоров, отделявших Рашемон от остального Владения. Стая возвращалась. Он снова взял в руки эбонитовый шар и снова, передавая ему свою волю, стал пробуждать кровавый огонь. По шару забегали красные язычки, и келья осветилась их мертвенным светом.

У ног Торврена лежали бледные силуэты близнецов, распростертых в грязи. По их обнаженным телам бегали уродливые тени. Сейчас это были всего лишь пустые оболочки, формы, ожидавшие своих хозяев.

Царапанье слышалось уже совсем рядом.

Карлик поднял глаза.

Из дальнего туннеля в келью ввалилось его творение. Красные глаза горели, а по маслянистой шкуре плясали отсветы кровавого огня. За ним тяжело летело несколько летучих мышей, но лишь только существо плюхнулось в грязь, крылья отпали, и летучие мыши превратились в обыкновенных крыс. Одна из них подползла к Торврену, отдавая ему свою добычу. Но Торврен даже не обратил внимания на упавший к его ногам палец — он не мог отвести глаз от того, кто находился под мышкой чудовища.

Пленник оказался человеком, с руками и ногами. Серебряные волосы, завязанные в конский хвост, волочились по грязи, но магия, магия! Магия ударила по нервам карлика, словно его облили ледяной водой. Уже сколько столетий служит он искателем у Темного Лорда, но никогда еще не видел огня элементала подобной силы!

Торврен потянул воздух вывороченными ноздрями и почуял океанские ветры и зимние вьюги. О, элементал воздуха и ветра! Никогда он не надеялся заполучить такое сокровище! Еще как вынесет эту уникальную энергию эбонитовый шар? И какой гвардеец может получиться из этого чуда?!

Сердце его забилось, как не билось уже много веков.

— В кандалы его! — приказал карлик, указывая на оковы, висевшие по стенам.

Но чудовище зашевелило усами и зашипело, разгоряченное близостью крови. Но что была сила этой Стаи даже в таком виде и в таком месте, когда он только что почувствовал новую, гораздо более могучую силу!

— Делать, как я говорю! — рявкнул Торврен и поднял шар с кровавыми отсветами выше. Свет его лег на морду монстра, и тот попятился, подавленный этой силой. Карлик перешагнул бледные формы близнецов и приблизился к стене, где быстро просунул руки пленника в приготовленные кандалы.