Филипп Крамер - Мир Чаши. Дочь алхимика

Теперь поднявшийся шум — выкрики: «Север! Север!», «Корона утрется!», «За Кор Фъер!» — оглушительный свист, удары подошв о мостовую — пришлось утихомиривать уже Моргану.

— Отдыхайте и помните: сегодня тоже будет горячо, — напомнил морской маг и, взмахом руки отпустив людей, сошел вниз. — Вы в первую очередь, — это относилось к Жозефине.

— А вы?

— А мне лодку еще доконопатить надобно.

Что ж, Морган явно и сам хорошо знал, что и когда ему делать. Каталин со своими парнями обступили госпожу и ушана и решительно повели их сквозь не спешащую расходиться толпу, освещенную лучами совсем недавно вставшего юного солнца. Жозефина понимала, что ей необходимо поспать, но задор толпы еще кипел в крови, удерживая сознание и тело ясными, легкими, и она все же написала перед сном несколько писем; одно, для дяди, она сразу отправила с Чириком и, свернувшись под плащом, уснула мгновенно и глубоко. Разбудили ее возбужденный гомон где-то недалеко и ощущение нерешительного присутствия Каталин.

— Что такое? — спросила девушка, садясь на своем ложе.

— Тут люди пришли, ждут вас внизу… — Мать воинов казалась смущенной: она явно хотела дать госпоже отдохнуть подольше.

— Кто? — ощущения опасности не было совершенно, и тем больше Жозефина терялась в догадках, кто это мог появиться и требовать ее присутствия.

— Слух прошел, что вам белошвейки нужны, вот они и это… собрались.

— Ты ведь к этому непричастна?

Если бы Каталин не краснела так утром, сейчас бы ее щеки непременно порозовели.

— Ну если только немного…

Отдаленный гомон превратился в сварливый гам: мастерицы и мастера переругивались, выясняя, кто тут достоин внимания госпожи, а кому бы след помои за селянскими ослами выносить. Дело шло к драке, и девушка поспешила миновать галерею второго этажа, куда выходили двери комнат, и появиться на лестнице; правду сказать, присутствующие были так увлечены спором, что сам его предмет даже и не заметили.

— Добрые люди, — Жозефина спустилась до середины лестницы, и шум разом утих, только самые рьяные продолжали испепелять друг друга взглядами искоса, — приветствую вас. Мои люди сказали, что вы желали поговорить со мной…

Вперед вышла дородная женщина, чье платье украшал вышитый передник. В плечах не про всякую дверь, мужики позавидуют, и с прочими соответствующими статями, она обладала раскатистым голосом и неожиданно маленькими пухлыми руками с ловкими пальцами.

— Госпожа, — она отвесила неловкий, но полный достоинства поклон, — до нас дошел слух, что вам знамя надо. Вот собрались и пришли все достойные мастера, — она покосилась туда и сюда, — и несколько недостойных увязалось… но не гнать же. Я вот плащ самому герцогу вышивала, а эти вон только одежку шить умеют, и парусники еще приперлися не пойми скальный йор зачем…

Взглядами убивать все же еще не научились, а рта открыть при госпоже никто не осмелился.

— Я благодарю вас всех за ваше расположение, которое вы показываете. Но, к сожалению, здесь я недавно, я не знаю вас и не буду судить, кто достоин, а кто нет. Наверняка все здесь — мастера своих дел, — мастеровые приосанились, а Жозефина вздрогнула от собственных слов, припомнив Андрэ Марца и подаренную им страшную ночь. — Что ж, мне действительно нужно знамя, а еще табарды и шевроны для моих людей. Как вас зовут?..

Все три белошвейки получили каждая свое — Ирма обещала заняться знаменем, а Лита и Велека поделили табарды и шевроны. Мастеров парусно-такелажной артели Жозефина искренне поблагодарила и отпустила, пообещав непременно зайти, если понадобится, а кожевенника задержала.

— Мне кажется или это вашей работы сапоги? — Она показала ему свою обновку из рыбьей кожи. Мастеру хватило одного взгляда — кожа, покрой, стежки…

— Ох, морские ветры, то-то и гляжу… Знал бы, госпожа, за так отдал бы.

— Мне нужна была хорошая обувь перед штурмом, — улыбнулась Жозефина.

— Хорошая, хорошая, сто лет сносу не будет, — уверил старый мастер. — Ежели что, вы заходите, чего хотите справим.

— Благодарю, всенепременно! Можете хвастаться, что ваши сапоги сама госпожа Верховный маг носит, отбою от заказчиков не будет.

Мастер поклонился, достав рукой пол — легко, будто и не пробежало над ним шестьдесят зим, — и ушел следом за остальными, оставившими по себе в корзинах и сундучках подарки — образцы своего мастерства. Парни по велению своей госпожи утащили надаренное в комнату: «Ого, гляди, сколько привалило!» Жозефина, открыв крышки и сняв обвязки, приличия ради выбрала себе вышитый платочек и обвела все оставшиеся богатства рукой:

— Выбирайте что нравится.

Повторять дважды не требовалось: платки, пояса, мошны, плащи, рукавицы частью расхватали мирно, за часть поспорили, а еще часть разыграли в кости. Выиграв поясную сумку с тисненой на ней рыбой в прыжке, Лаки взвесил ее в руке и с удивлением протянул госпоже:

— Тяжелая…

Там было серебро, уплаченное за сапоги, до последней монетки. Деньги Жозефина забрала, чтобы не обижать мастера, а сумка вернулась к законному хозяину, который тут же прицепил ее на новенький пояс.

Морган отозвался сразу, бодрым голосом — видно, успел выспаться за всеми своими заботами.

— Есть ли ответ от наших?

— Да, птицы вернулись. Идут, правда, помедленнее, чем думали. Наемники заслонов понаставили, ну да все тропы не перекроешь, к утру уж дошлепают.

Разумеется, командующие королевской армией тоже понимали, что Кор Фъер не будет отбиваться в одиночку и скоро Север ударит им в спину — а значит, предстоящая ночь была последней, когда еще представлялось возможным переломить ход событий и взять город. За его стенами тысячная армия с припасами и оружием да с двумя десятками магов могла держать оборону до скончания веков. Все понимали, что этой ночью, несмотря на осенние холода, будет действительно жарко. Люди спали и ели прямо на стенах, дозоры усилили вдвое, и мало кто не бросал постоянно взгляды туда, где расположилась королевская армия. Закат догорал, напряжение перед битвой нарастало — то особое состояние, когда все чувства обостряются до звериной остроты, а тело подобно скрученной пружине, готовой распрямиться от единственного касания и ударить со всей заключенной в ней силой. Никто не думал, что город смогут взять, — все знали, что и сегодня они победят.

Морган прибыл на стену к отряду в сопровождении двух молодых мужчин лет двадцати-двадцати пяти, таких же темноволосых и синеглазых, как он сам, и тоже одетых в робы морских магов. После весьма теплых приветствий маг представил своих спутников:

— Это мои сыновья и ученики. Младший — Кин, старший — Эйн. — Оба коротко поклонились, блюдя достоинство, но к тому же и отчего-то робея. — Вчера к штурму они не успели, в морях ходили.