Филипп Крамер - Мир Чаши. Дочь алхимика

Переспрашивать же Альдскоу она не собиралась: незнание было бы слабостью, а ни малейшей слабинки допустить было нельзя. Не зря ведь их герб нес изображение оскаленной морды твари Корней…

Жозефина сосредоточилась на насущных вопросах.

— Полагаю, вы не откажетесь сражаться вместе с северянами? — Это было важно. Самый сплоченный враг не так страшен, как раздрай среди союзников.

— Смотря против кого.

Такой поворот оказался весьма неожиданным.

— Король?

Старуха только фыркнула.

— Он нам не враг. Он был нашим врагом, но теперь у него другие заботы, куда более важные. Наш гость расскажет… эй, князь-из-грязь, подь сюды!

Глядя на Щуку, шагающего вдоль столов, Жозефина думала, что по старой графине никогда нельзя было бы сказать, что она знает подобные выражения.

— Вот же доченька: на балы ходила, при дворе крутилась, ей там цветы под ноги сыпали, а привела — кого?.. Ладно хоть мужик справный…

Да и обеспокоенной матерью ее тоже вряд ли кто смог бы представить…

— Матушка… — Подошедший болотник неловко поклонился старой графине. Не требовалось даже быть эмпатом — любой имеющий глаза видел, что красавцу Щуке, справному воину, сноровистому гребцу и отважному предводителю, было отчаянно неловко среди каменных стен, шелка, серебряных вилок и пропитавших самый воздух правил этикета с его витиеватой вежливостью и танцем поклонов, реверансов, поданных рук и прочих совершенно ненужных движений.

— Расскажи госпоже, что там у вас произошло.

— Что… тварюки на нас напали, вот что и произошло. Люди по ночам пропадают, и концов нет.

— В столице тоже, — негромко заметила Жозефина. — Мои люди говорили, что две седмицы назад началось.

— У нас уж луны две как, — прикинул болотник. — А третьего дня еще и чародейка заезжая появилась, ну я ее со всей вежливостью — под замок, чтобы на всякий случай, значит. Покои ей отвели, шкуры на полу постелили, кормили с моей кухни, потом бы поехали на охоту и ее сопроводили, ничего ей не грозило. А ночью как полыхнуло — полтерема в пепел; если б не Аделина моя, тоже сгорел бы. — Он послал ей исполненный нежности взгляд, и о все Светлые существа: как же она ему улыбнулась!.. — И как мечом перерубили — вторая половина стоит целехонькая, а от самой чародейки даже пепла не осталось. И посольство их так же сгорело недавно.

— Дамы, что вы можете сказать?

— Это Огненные Врата Корней, — сказала старая Альдскоу. — Ни я, ни Аделина, ни мужчины моего рода никогда не могли их открыть. Это могли бы сделать Орбо, но не такие большие Врата и не в одиночку. Разве что их старший, очень одаренный и сведущий юноша… Он открывал Огненные Врата однажды, но и ему такое далось нелегко: потом ходил, словно оглушили его.

— Их может открыть существо Корней?

— Конечно, — непонимающе кивнула старшая.

— Может быть, та чародейка — не человек?

— Моя дочь почувствовала бы любое существо Корней в любой личине, — отрезала Альдскоу.

— Благодарю, — Жозефина кивнула и снова взглянула на Щуку. К слову, с ней он говорил свободно, не робея почти до немоты, как перед старой графиней.

— Из огня-то мы выскочили еле как, а там собрал кого мог, проток много, столица на части поделена. Собрать собрал, к лодкам пошли — а их нет ни одной! Да скорее тучи с неба пропадут, чем у меня лодки переведутся, я за этим строго смотрю, а тут как будто и не было. Ладно хоть тайник есть, малый струг достали, парус поставили да и пошли до благословенного места. Вот с пятерыми и пришел, сколько было.

Жозефина поблагодарила и отпустила Щуку, который явно рассказал все, что видел. Если еще спросить понадобится — всегда можно позвать, чего ему тут неловко переминаться рядом со старой графиней… Князь искренне кивнул и, веселея на глазах, вернулся обратно — не к вассалам, нет — к друзьям. Девушка даже слегка позавидовала ему — у болотников все было куда проще.

Примерно как на Севере.

— Как можно справиться с тварями? — Она вновь обратилась к старой графине, подавив вздох.

— Необходимо понимать, что здесь им неприятно и они, как и всякое существо, хотят домой, где им хорошо. Они могут уйти к Корням, когда выйдет оговоренное время пребывания или исполнив задание. Изгнать же их может заклинание Прокол или один из ваших Зверей.

Жозефина перебрала ногтями по столу, пытаясь собрать известные сведения в единую мозаику и понять, чего в ней не хватает. Огромное количество вдруг появившихся тварей Корней, первые Огненные Врата унесли ее мать, вторые зачем-то открыли во владениях Болотных князей, после уничтожения отцовского перстня алхимические талисманы сбоят и Гильдия Алхимиков их не продает, а скупает…

— Очень странно.

Кажется, это прозвучало вслух.

— Да скажи ты ей уже, старая перечница, — с раздражением бросила матери Аделина. Та перевела взгляд на дочь, и какое-то время они вели дуэль взглядов, пока у Жозефины не кончилось терпение.

— Итак? — Она отхлебнула из кубка, обжигая серыми глазами то одну, то другую.

Старуха заговорила неохотно, но наконец-то без совсем излишнего тумана.

— Мне сложно судить, но выглядит все так, словно ваш отец задумал всю эту историю с алхимией, стремясь породить как можно большее количество Врат.

— Прекрасно… — процедила де Крисси. — Сейчас вы сказали именно то, что я говорила вам в прошлый мой визит. И тогда же я спрашивала о возможности вернуть отца или хотя бы поговорить с ним. Признаю, тогда это была просьба дочери, тоскующей по отцу, но теперь вопрос его возвращения, кажется, стал вопросом выживания нашего мира.

— Он там, откуда открываются Врата, — заявила старая графиня, — сиречь не выше Четвертого Корня, а для нас самым глубоким всегда был Третий. Есть возможность пробраться туда в момент открытия Врат с той стороны, но это прямое самоубийство.

— Прекрасно, — повторила Жозефина. — То есть мы туда не достучимся?

— Мы — нет. А вы можете. У вас есть и право крови, и немалая Сила.

Сила. Огромное море, плещущее вокруг. Светящийся от собственной мощи вихрь, закручивающийся в небесах. Поток, заполняющий тело. Чудовищный выплеск, вздымающий камни, и стремительно растущие к небу башни.

— Однажды у меня было достаточно Силы, чтобы добраться и до самого Владыки, но, признаться, тогда я думала совершенно об ином.

— Да, — в старческом голосе вновь проскользнуло привычное ехидство, — мы слышали.

Она не обратила внимания на этот беззубый укол. Мысль пронеслась через сознание огненной кометой, вычертив длинный пылающий след.

— Где же тогда матушка…

— А вы не думали, что ваш драгоценный отец принес ее в жертву?

Жозефина кожей ощутила, как на загривке вздымается шерсть, а рот раздвигает оскал. Впрочем, внешне лишь серебро глаз стало сталью.