Лев Лобарев - Мю Цефея. Переломный момент

— Ты знаешь, я вот пытаюсь вспомнить, когда мы в последний раз видели целую, новенькую тварь, и не могу. Месяц назад? Полгода? Год? Белый говорит, это только потому, что всё продолжается, а мы просто очень хорошо прячемся. Может, он и прав. Как ты думаешь?

Ответа не было. Тея сидела совершенно неподвижно. Если бы он, Ши, не знал, что такое невозможно, то сказал бы, что Тея в ужасе: настолько жесткой была поза, настолько закаменевшими — плечи под полосатой футболкой. Она не шевелилась с того момента, когда Ши заставил ее опуститься на шаткий стул и запрокинуть голову назад над жестяным тазом. Жаль. А ведь он уже позволил себе надеяться. Каждый раз — надеялся и каждый раз обманывался. Ши осторожно, словно извиняясь, собрал пряди волос Теи и отвел назад. Над почерневшей скулой, в мешанине стали и пластика тускло блеснул синий огонек. Уцелевший глаз метнулся следом за пальцами, потом снова уставился вверх, на ржавый потолок.

— Далеко наверху — мир, который когда-то был нашим. С небом над красными черепичными крышами, парками и каменными парапетами, на которых любили сидеть наглые жирные чайки. С морем, которое плескалось о набережную, брызгалось через оранжевые перила.

Когда-то он пытался объяснить самым маленьким, что такое небо, но сдался. Они не помнили, какое оно — снаружи, а плоские картинки сути не передавали. Плоские слова — тоже. Тее можно было не объяснять. И не пояснять, что значит «нашим». И это было хорошо, поскольку Ши не был уверен в своей способности объяснить.

— Целые леса из множества деревьев, как зеленые стены, в которых шумит ветер. Тепло и сухо, не то что здесь. А если даже сыро, то — совсем иначе. И сами дома — высокие, стеклянные и каменные. И росли вверх, а не вниз. Почему все изменилось, Тея? Нет. Зачем все изменилось? Или эта паутина, в которой все запуталось, была всегда?

Тея не ответила. Как всегда. Ши ощутил, как грудь распирает отчаяние. Ему хотелось… да, пожалуй, кричать, бить кулаками в стены, пока боль не станет достаточно сильной, чтобы думать только о ней. Если Тея действительно просто сломана, к чему все это? Она ведь даже не двигается сама, никогда, только если он заставит что-то сделать, да и то не всегда. Смотрит, да, но ведь это может быть простой механической реакцией. Зачем стараться, зачем что-то пытаться делать, если Белый прав? Если Тея не значит ничего и разговоры с ней, день за днем, неделя за неделей — месяц! — тоже не стоят ничего? Есть ли на самом деле разница между ней и тварями? Для Белого — нет. Для самого Ши…

Вздохнув, он подобрал пластиковую бутылку с водой.

— Наверное, тебе бы лучше закрыть глаза… глаз.

Закончив, Ши отступил на шаг. Еще чуть влажные волосы Теи рассыпались по плечам золотистой волной. Оказалось, что они слегка вьются. Сохнущие волосы постепенно распрямлялись и уже не закрывали поврежденную половину лица. Картина получалась, как по Ши, довольно жутенькой, но даже так Тея казалась ему очень красивой. Как ей и полагалось, хотя, конечно, с таким лицом она никого обмануть бы не смогла. И эти руки: одна целая и одна ободранная так, что ниже локтя не осталось ни сантиметра кожи… Словно прочитав мысли, Тея уставилась на него огромным зеленым глазом из-под нахмуренной брови. Даже синий диод смотрел из черной глазницы как-то осуждающе. Ши непринужденно сунул руки в карманы рваных джинсов и уставился на нее в ответ. Он никогда не мог побороть искушения попробовать, даже зная, кто победит. Этот раз исключением не стал.

— Ни одна тварь не должна уйти.

Когда-то давно они добавляли к этому слово «живой», но оно оказалось лишним и само куда-то исчезло. Ши не был уверен, помнит ли об этом кто-нибудь, кроме него. Слова, которые повторял — в сотый, если не тысячный раз — Белый, были старыми. Когда-то их диктовал страх. Сейчас Ши видел в лицах гораздо больше оттенков. Ненависть. Нетерпение. Азарт. Страх оставался тоже, но пригас, сохранился в словах, но исчез из глаз. И все-таки… осознание пришло отчетливо, как скрип когтей по камню. Тепло костра и тепло взглядов сливались воедино, связывая всех невидимой клейкой паутиной. Казалось, еще чуть-чуть, и она засветится. Страх мог пригаснуть. Но он все равно связывал все воедино, как паучий клей.

— Особенно тварь двуногая!

А вот Белый — боялся всерьез. Он помнил, когда появилось поколение тварей, неотличимых от людей. Это был месяц, когда их дома не стало. Вероятно, и других тоже — может, Мать и не умела чувствовать, но рассчитывала всё точно. Механически. И твари действовали так же. Ши никогда не думал, сколько крови на руках Теи. Возможно, именно она открыла ворота в подгород? Должен был думать — но не мог.

Ши тихо поднялся и скользнул в темноту.

Хорошо, что здесь, в подземье, в племени, которое насчитывало едва ли полтора десятка человек, уединение ценилось высоко. Настолько, что никому и в голову не приходила мысль нарушить табу, вломиться в чужой дом без спроса. Поэтому двери — скорее даже ширмы, которые закрывали отверстия вентиляционных люков или огромных труб с выломанными вентиляторами, — никогда не запирались. Ши очень ценил этот запрет: он позволял смело уходить из норы, не боясь, что кто-то найдет в ней Тею. Теперь пришло время оценить и отсутствие запоров.

Логово Белого, устроенное в отнорке технического коридора, походило на него самого: аккуратное, чистое. Никаких завалов игрушек, натасканных из магазинов, ничего яркого, уютного. Сложенная на полочках одежда. Ши потянул носом воздух, и точно — пахло средством от насекомых с едва уловимой нотой чего-то горького, но приятного. Странно. Он не помнил, чтобы Белый хоть когда-то прежде пользовался дезодорантами, особенно такими, как у Эмили. Или это Гадюка? Конечно, выбор был невелик, но…

Со стороны главной площади донесся взрыв смеха, и Ши выбросил из головы мысли о запахах. Представление скоро закончится. Скорее всего, сейчас Ворона уже показывал в деталях, как именно умирала последняя тварь, а еще кто-то охаживал его бутафорским молотком. Ворона на тварь походил разве что наличием конечностей — и черной краской, — но это веселью не мешало никогда.

Запирающийся ящик здесь был только один, но Ши все равно сначала проверил небольшой стол, потом посмотрел на полках с книгами: сложенные карты легко было спрятать среди переплетов. Пусто. Зато высокий металлический шкафчик — с ним все было просто. Ши ухмыльнулся и достал связку ключиков. Он не зря уходил дальше всех, да еще один. Поневоле пришлось учиться вскрывать хотя бы простые штуки, а идиотские ящики из раздевалок частенько вообще открывались одним и тем же ключом. Могло и повезти. Иначе пришлось бы отжимать защелку, и на краске могли остаться следы.

Когда он уже почти потерял надежду, замок звонко щелкнул, и дверца бесшумно отворилась. Ши покачал головой. Белый даже смазывал петли. Отложив в сторону пачку фотографий, Ши жадно выхватил с полки сложенные листы. Положив добычу на стол, он откладывал один план за другим, пока не наткнулся на нужную маркировку. Второй сектор, почти у поверхности, со всеми вентиляционными шахтами, служебными уровнями и подвесными потолками. Опасно, но и куча укромных уголков, а дальше открывалась прямая дорога наружу. Подрагивающими руками Ши запихал лист в сумку, а остальное снова начал складывать в том же порядке. Пропажу одной части плана Белый наверняка не заметит. Даже он едва ли пересчитывал всё до последнего листика каждый день. Увлекшись, Ши ничего не замечал, пока не проскребла по ребристому полу входная ширма.