Ольга Белова - 8848

С самого детства Алка часто и густо влюблялась, сначала в героев из ящика, лет в четырнадцать её, как и положено, тюкнуло, и она сообразила, что экранная любовь — вовсе не любовь, а дымка, обман, суррогат, сладость есть, а толку — нуль. Девочка стала вертеть головой по сторонам, под горячую руку один за другим попали Витька из восьмого класса и Славик с шестого этажа.

Отпустив шею сестры, Алка наконец отлипла, но тут же потребовала:

— Закрой глаза!

Уля закрыла, сердце стало биться тяжелее. Алка, не сводя глаз с бледного лица сестры, торжественно протянула руку.

— Открывай! — скомандовала она.

Уля глаза не открыла.

— Ну! — чуть не притопнула Алка.

Уля послушалась. Алка искрилась и переливалась, ничуть не уступая поблескивающему на её пальчике камешку.

«Как банально и… смешно», — промелькнуло в голове Ули.

Алка опять повисла на шее сестры и затараторила ей на ухо всё, что с трудом умещалось в груди.

— Сначала мы танцевали, и музыка такая… романтик… вообще-то, у них там хорошая подборка, слезоточивая, — хихикнула Алка. — Ну, и для этого дела сойдет. — Алка расширила глаза и многозначительно глянула на сестру, надеясь, что та поймет. — Потом, потом… песня кончилась, мы пошли обратно к столику, сели, нет, это я села. — Алка сбивалась, скакала с пятого на десятое, пытаясь переварить свалившееся на нее счастье… — Да, да, да, я села, а он встал за спиной и так галантно подвинул стул, нет, сначала — он подвинул, я села, а потом официант и это ведро, ой, ведерко! — Алка, прыснув, надавала себе по губам. — А потом вдруг стал такой серьезный-серьезный и пристально так смотрит. — Алка тоже замерла и стала серьезной. — И тут вдруг — хлобысь! — на колено! — Алка, не раздумывая, с лету бухнулась на пол и, уткнувшись лбом в колени сестры, пробубнила: — Представляешь?!!

Когда она оторвала лоб от Улиных ног, на губах сестры играла легкая, почти джокондовская улыбка, за эту самую улыбку (а вовсе не за свое имя) она еще в детстве получила прозвище Улитка. Показавшись на свет божий, улитка представляла собой сплошное созерцание, а уж если пряталась — всё, амба! Что уж там творилось за стенами раковины, оставалось только догадываться, всем, даже приближенной Алке.

— А потом… — Алка сделала длинную паузу, в которую могла уместиться куча всего, ей тоже хотелось напустить туману, хоть разочек в жизни.

— А потом он пообещал достать с неба звезду, — закончила за нее Уля.

— Примерно, — выпалила Алка, ни капельки не удивившись Улиной прозорливости.

— Короче, всё, я теперь девушка замужняя, — затараторила Алка и, почему-то надув щеки, степенно прошлась из угла в угол. — Ну, скажи, скажи, он правда замечательный, а? — Алка, как собачонка, заглянула сестре в глаза.

Олег действительно был замечательный, весь, от носа до кончика хвоста. Конечно, даже на солнце есть пятна, и у Олега они были, но ведь никто каждый день телескоп с собой не таскает.

— От него прям исходит уверенность и… бабы тают, тают, тают… — Алка сделала такое лицо, как будто собственными глазами видела нескольких растаявших. — Понимаешь, за ним — как за каменной стеной… И еще он мне сказал, что он строит замок. Представляешь, самый настоящий замок. Вот бы здорово жить в нем втроем!

Уля как-то странно посмотрела на Алку.

— Ну, да. Не то, — моментально осеклась Алка, сообразив, что сморозила ерунду.

«Неужели… замок…» — забираясь всё глубже в раковину, перебирала Уля.

— Ну, ты рада? Рада?! — Алка последний раз дернула Улю и поскакала к остальным, ей нужно было обязательно разделить радость со всеми, иначе от всего этого можно было просто лопнуть.

На кухне Алке тут же учинили допрос. И это неудивительно. Родителям не терпелось знать про будущего зятя всё! Области, интересовавшие родню, были самые разнообразные. Мать с короткими интервалами раза три спросила про зарплату. Алка каждый раз выдавала какую-то огроменную цифру — реальный доход Олега она вряд ли знала, — мать верила, да и Алка сама уже тоже верила. Отец поинтересовался, где молодежь собирается жить. Алка, как ни странно, решила про замок промолчать. Проблески бывали даже у Алки. Самым неприземленным оказался дед: узнал, когда Олег родился, записал дату на клочке газеты и удалился. Появился он спустя несколько минут, сел на табуретку, многозначительно погладил бороду и приступил. Олег оказался козлом. Увидев смятение в массах, дед поспешил всех успокоить. Козлы, оказывается, очень упорные, хорошо приспосабливаются, слегонца самовлюбленные, не без этого, но есть в них какая-то основательность, жить они умеют, и деньги их любят. Собравшиеся несколько успокоилась, тем более что дед сообщил, что в гороскопе это еще не самый худший зверь. На этом дело не закончилось. Олег оказался еще и рыбой. Качества у рыбы и козла были диаметрально противоположные, но деда это не смутило, он объяснил, что такое бывает сплошь и рядом и что человек такая животина, что всё в нем уживается, поэтому-то он и ведет себя, как последний хамелеон, а истинное лицо свое никому не показывает. С дедом спорить не стали, однако в головах обозначилась некоторая путаница, так и осталось неясным, что за зверь женится на Алке.

***

Зверь появился в доме очень скоро, буквально на следующий день. Как ни странно, теперь Олег предстал перед всеми в образе похитителя птенца из гнезда. Птенцом была, конечно, Алка. В матери проснулось что-то патриархальное, дотоле долго дремавшее. Покладистая, тихая женщина вдруг будто белены объелась, заявила, что руки Алки нужно просить не у Алки, а у неё — и уж она будет решать, давать свое благословение на брак дочери или нет, а без этого ни-ни… Отец свернул разговор на машины и гараж, надеясь хоть здесь найти слабину в слишком уж напомаженном Олеге. Въедливее всех оказался дед, старик, не стесняясь, задавал каверзные вопросы, причем было совершенно не ясно, куда он стрельнет в следующий раз. Убедив себя в том, что никто, кроме него, этого не сделает, дед долго ковырялся в генах на предмет всяких сюрпризов в наследственности, выяснил отношение будущего зятя к полигамии, задал в лоб еще несколько с подковыркой вопросов. Олег с легкостью отбился от родителей, обошел все засады фронтовика, Уля на время цирка удалилась.

После знакомства с родней конфетно-букетный период продолжился. Олег будто с цепи сорвался, каких только подарков Алка домой не таскала, как царь Кощей, складывала всё в сундучок и чуть ли не каждый вечер перебирала свои сокровища. Обязательным участником действа должна была быть Уля. Нежадная Алка уже тысячу раз предлагала сестре примерить что-нибудь из несметных богатств, но та все как-то увиливала. Олег и на этом не угомонился… Ему вдруг вздумалось отвезти Алку на острова, да еще не одну, а со всем семейством. Такое лихое развёртывание событий почему-то никого не удивило. Дед хотел было ввернуть, что сначала бы неплохо в загс, а потом острова, но так и не ввернул. Мать поначалу заартачилась, уперлась и ни туда ни сюда. Отец тоже. Олег открыл второй фронт, глубоководная рыбалка и гарантированный двухметровый тунец сделали свое дело. Отец согласился, мать без поддержки быстро спеклась. Остались еще два члена семейства: дед и Уля. Дед неожиданно и наотрез отказался, по политическим соображениям, — сказал, что любит родину и ни на что её не променяет, даже на две недели. Ему тысячу раз объяснили, что это с возвратом, но дед упрямо стоял на своем… Ульяна собиралась-собиралась, все были уверенны, что она тоже едет, но в последний момент всё сорвалось, её не отпустили с работы.