Ольга Белова - 8848

Телефон, дрогнув, затих, не подавая признаков жизни. Еще на заре романа Олежеку был сообщен секретный код: один гудок — «я по тебе скучаю», два — «выйди на связь», Лада редко держала телефон на звуковом режиме. На этот раз всего один блымк, проходя мимо, девушка схватила телефон и тут же его отбросила, всплеск и снова тишь да гладь. Такие переходы с переливами наталкивали на вполне естественную мысль — такова Лада во всем, а главное, в этот самом деле… всех от кроликов до оленей не могло это не привлекать. Цапнув из ящика что-то ажурное, Лада направилась в ванну. Капище утопало в переливающихся гранях тюбиков. В кольцо обернулся тюрбан. Сверху брызнул тропический душ. Скользкое тело покрыли легкие разводы золотистой жижи, обратившиеся в пенящуюся увлажняющую субстанцию. Гель для душа — прошлый век, ни одна уважающая себя дева не может без содрогания намылить им ни одну впадинку или округлость своего скользкого тела, для некоторых зон — он даже опасен. Сушит. Дойдя до этих самых зон, Лада взяла совсем другой флакончик, еще более нежный и бережный. Свой черед ждали еще несколько пузырьков. Промокнув переливающиеся чешуйки, Лада оделась.

На улице, не успела она дойти до следующего дома, на хвосте повис автомобиль, стекло опустилось.

— Девушка, подвезти?

Лада села в машину:

— Скучал без меня, Суслик? — чмокнула она водителя в щечку.

— Очень… — Олежек попытался встряхнуться, отреагировать, роман, предполагающий только одну плоскость, неожиданно из нее вышел. Лада оказалась не девушкой-ромашкой, которую можно когда хочешь оттоптать в чистом поле.

Наконец Олежек включился, секунда — и Лада перехватила тот самый взгляд, положила руку чуть выше его колена, юный пионер снова застрял, но тут же спохватился, провел пятерней по Ладиному бедру, машина отъехала от обочины, резко притормозившая впереди «Газель» оборвала обоюдные поползновения, дальше ехали без глупостей, Олежек вздохнул свободнее.

Через два моста, три тоннеля и тридцать три светофора показалось офисное здание. Молодой человек остановился метрах в трёхстах, еще когда роман только дал завязь, Лада провела инструктаж: на расстояние пушечного выстрела к офису не подъезжать, бабы кругом глазастые, зубастые, каждая вторая из удовольствий позволяет себе разве что зефир, у некоторых не то что мужа — и любовника нет. Выбравшись из машины, Лада, двигаясь от бедра, направилась к офису, но Олегу было не до того, он ответил на звонок, стал напряженно слушать, губы его в ответ изредка шевелились.

***

С работы Лада приехала домой, плюхнулась на диван, тучи сгущались, между бровями легла складочка, но портила она безупречный лобик недолго. Больше всего Лада не любила тянуть кота за рога, подвешенное состояние было ей противно до тошнотиков, бить нужно четко, как кобра, и желательно не в молоко. А для этого нужно… спокойствие, и только спокойствие… Были, конечно, вещи, которые могли и ее вывести из равновесия, взять хотя бы результат сделанного на днях теста, но это было всего лишь сиюсекундное замешательство…

Девушка набрала номер Олежека и доложила обстановку: Пупсик завис на несколько дней в командировке, на три дня путь в офис заказан, бизнес-центр устанавливал новую систему обдува работников, всех попросили в принудительный отпуск. Дыша в трубку, молодой человек выслушал Ладу, кажется, обрадовался, кто-то пытался вклиниться в разговор, ему пришлось отключиться, но почти сразу же Олежек перезвонил, судя по всему, уже очухавшийся от свалившегося на голову счастья, и сообщил, что вечером они вдвоем уезжают. Куда? Секрет! Лада не забыла попросить Олежека взять один билет до Урюпинска и обратно (милая мама, как всегда, прикроет дочуру).

— Ты же отпустишь меня, му-у-у-ра-а-а? — Закончив разговор, Лада подтащила к себе развалившегося рядом кота (купленного Пупсиком еще до их совместного проживания и удивительно гармонирующего с расцветкой дивана).

Кот никак не отреагировал на эти телячьи нежности, Ладу он побаивался: гладко стелет, да жестко спать. К тому же за древностию лет он не расслышал, как она его назвала: «мура» или все-таки «шкура»? Нарываться лишний раз не хотелось, но и глотать оскорбление было ни к чему, чуть подумав, Жмурик решил все-таки не эскалировать обстановку, Лада, несмотря на все ее недостатки (что поделать, где шипы, там и розы), была во всяком случае организованным, последовательным человеком, с ее появлением в доме ему стали вовремя насыпать корм, не дали водичке в блюдце превратиться в болото и мгновенно, именно мгновенно, не успевала его четвертая лапа коснутся пола, меняли опилки — Жмурик был до педантизма аккуратен и ждал того же от окружающих. Всю работу по дому делали, конечно, специально обученные люди.

Лада проверила корм, поменяла водичку, на всякий случай поставила еще одно блюдце, если вдруг одно кот нечаянно (а скорее всего нарочно) перевернет, пытаясь лишить себя водопоя.

— Смотри, не сдохни без меня, киса, — сверкнув глазами, предупредила его девушка, еще раз подтащила пушистую шкуру к себе, чмокнула кота и тут же сморщилась.

— Ну и прет же от тебя, Жмурик!

На кота налетела апатия, не все отрыгиваются морозной свежестью, однако беспардонное тыканье в этот недостаток еще больше портило настроение.

Девушка задержала зрачки-щелочки на коте — действовать нужно быстро, почуяв неладное, Жмурик в любой момент дрыснет под диван. Лада стекла с дивана, метнувшись в холл, вытряхнула вверх дном сумочку, обернувшись, в последний момент поймала кота, насильственным, стоматологическим образом раскрыла кошачью пасть и — ПШИК! ПШИК! ПШИК! — ровно три раза пшикнула в рот какой-то гадостью! Слезы градом покатили из глаз, от возмущения Жмурик чуть не подавился, яд начал действовать, язык неприлично вывалился… Чувствуя, что он совершенно потерял человеческий облик, кот попытался хотя бы затащить обратно язык, но подлец не слушался. В довершение всего — полё-ё-ёт! Лада, не предупредив, кинула его на ковер. «Боже мой! Какое варварское отношение к людям!» — давясь и икая, кот посидел некоторое время немым укором на ковре, но не на ту напал, не Ладу пронимать терзаниями ближнего.

Кот отполз от сцены и принялся вылизываться, дрянь стала расползаться по шкуре, как нефтяное пятно. Жмурику показалось, что он весь теперь покрыт этой гадостью, и ему до невыносимости стало жаль птиц, попавших, как и он, в нефтяные пятна, он лег на ковер, закрыл глаза, дернул задним крылом и приготовился умирать.

Лада, бросая в сумку вещи и наблюдая за спектаклем, и пальцем не пошевелила, чтобы спасти обреченную птицу. Жмурик, повалявшись некоторое время на ковре, открыл глаза, вздохнул, еще раз убедившись в том, что у Лады там, где сердце, камень, и принялся как самый обычный, изгваздавшийся где-то кот чистить перышки. Пока Жмурик как потерпевший лизался, Лада сходила в ванную и принесла баночки, тюбики, флакончики.