Дмитрий Каполь - Не от мира сего

— Мне нет там места, — просто отвечает мальчик и начинает смеяться своей догадливости.

— Прекрати! — топает ножкой девочка. — Не смей смеяться! Там есть места для всех! И для тебя в том числе!

— Нет никаких богов!

Услышав такое богохульство, здоровяк вздрогнул и посмотрел на чародея.

Ахальо вскочил с земли и принялся разбирать шалаш. Когда ветви были разбросаны по поляне, он с яростью начал затаптывать костер с тлеющими травами. Закончив с этим, он аккуратно разгреб землю и вытащил на поверхность мальчика. Маленькое тельце изгибалось под волнами дрожи. Чародей положил его на сухую траву, которой они запаслись для костра, и укрыл двумя покрывалами, а сверху еще и своим плащом.

Закончив, Ахальо устало поднялся с земли и подошел к валуну, на котором сидел Муслоу. Полуденное солнце окрасило поляну осенними красками, которые немного обесцветились под пеленой дыма.

— А кто тогда есть? — осторожно спросил Муслоу.

— Не знаю, — пожал плечами Ахальо. — Кто-то Есть. Кто-то Другой. Один. Но не сборище этих беспомощных шутов. И если Он решит, что бы Егор выбрался, то Егор выберется. А мы… мы бессильны.

Он свернул очередную папиросу и закурил.

— Нет, — Егор начинает смеяться. Страх отступает от него, и ему становится весело. — А вот и нет! Я из другого мира, понимаешь? Из другого! И меня здесь не должно быть!

— Но ты здесь, — упрямо отвечает девочка. — Значит, пойдешь со мной.

— Нет! — твердо отвечает Егор и с вызовом смотрит ей прямо в лицо.

Сначала он ничего не замечает, как будто голова девочки подернута дымкой. Затем морок рассеивается, и он видит худенькое бледное лицо перепуганного ребенка, едва старше, чем он сам. Синяки на ручках и ножках болезненными пятнами выделяются на полупрозрачной коже. Она складывает ручки на груди, и он вновь переводит взгляд на медвежонка и леденец. Леденец, к которому прилип осколок зуба.

— Не бросай меня, — жалобно просит девочка. — Не оставляй одну, как это сделали они.

Она перехватывает левой рукой медвежонка, а правой указывает на замерших вокруг них людей.

— Побудь со мной, прошу тебя. Мне страшно оставаться одной.

Егор замирает, и улыбка на его лице гаснет.

— Извини, я не могу, — отвечает он. — Мне надо вернуться домой. Меня там ждут.

— Ждут, — эхом повторяет девочка, и по ее щекам начинают скользить бисеринки слез.

Егор подходит к девочке и гладит ее по черным спутавшимся волосам.

— Не бойся, — ласково говорит он. — Тебя найдут. Обязательно.

Она поднимает полные слез глаза. Он видит, что они небесно-голубого цвета.

— Правда? — ее голос дрожит.

— Обещаю, — тихо отвечает ей мальчик.

Правой рукой девочка неуклюже пытается обнять Егора. Он отвечает ей тем же.

— Иди, — едва слышно говорит девочка. — Тебя ждут.

— Прощай, — отвечает Егор, разворачивается и медленно бредет в сторону чернеющего за этим странным сооружением леса.

— Ахальо, — тихий шелест, едва похожий на голос. — Ахальо. У нас есть вода?

На поляне, укрытой холодной осенней ночью, играли блики жаркого костра. Чародей, склонивши голову на колени, сидел, прислонившись к валуну. Услышав голос мальчика, он вздрогнул и недоверчиво посмотрел в его сторону.

— Егор? — хриплым голосом спросил чародей. — Это ты?

Молчание. Только стрекот насекомых в лесной чаще, да мерное похрапывание Муслоу.

Показалось.

Чародей растянул затекшие ноги и с тоской посмотрел на залитое звездами небо. Сколько протянет мальчик? В лазарете дней пять-десять. А сколько здесь, никто не мог сказать.

— Ахальо, — вновь прошелестел голос, и чародей, словно ему пикой ткнули в зад, вскочил на ноги.

— Егор? — голосом, в котором готова была расцвести надежда, спросил он, и повторил: — Егор, это ты?

И, не дожидаясь ответа, подошел к мальчику, который лежал буквально в двух шагах от него, практически рядом с костром.

— Пить, — прошептал Егор, и чародей с готовым выскочить из груди сердцем увидел широко открытые глаза мальчика, в которых отражалось звездное небо.

— Да, конечно, — пробормотал мужчина и принялся рыскать в потемках, пытаясь нащупать бурдюк с водой.

Схватив фляжку, он развязал узел и, убедившись, что внутри именно вода, а не что другое, припал на колени. Осторожно он подложил ладонь под голову мальчика и потихоньку приподнял ее. Затем медленно поднес бурдюк и наклонил его. Почувствовав влагу на губах, Егор немного оживился. Кадык мальчика заходил ходуном, и он принялся пить.

— Ого, ты так всю воду выпьешь, — шутливым тоном сказал чародей.

Егор сделал еще два глотка и отвернулся.

— Ты как, малец? — тихонько спросил Ахальо.

Мальчик посмотрел ясными глазами на мужчину и выдавил из себя слабую улыбку.

— Был бы не прочь чего-нибудь съесть, — ответил он.

— Сейчас все будет, — на лице чародея расцвела улыбка.

Он осторожно положил под голову мальчика сверток с одеждой и принялся доставать из мешка еду, которую еще в обед принес из города Муслоу. Егор повернулся набок и с нетерпением стал поглядывать на приготовления. Когда все было вынуто из мешка и расстелено на холщовой тряпке, Ахальо помог мальчику сесть и пододвинул к нему еду. Не церемонясь и забыв о чистоте рук, Егор схватил кусок отварного мяса и вцепился в него зубами.

Послышался шорох шагов, и из темноты вынырнуло удивленное лицо Муслоу. Егор замер и посмотрел на незнакомца.

— О, с выздоровлением, — проговорил здоровяк и, спохватившись, добавил: — Меня зовут Муслоу. А ты Егор! Ведь верно?

Он улыбнулся и подмигнул мальчику. Егор сглотнул кусок мяса и кивнул мужчине, после чего вопросительно посмотрел на Ахальо.

— Это мой товарищ, — коротко пояснил чародей.

Ничего не сказав, Егор вернулся к еде. Насытившись, он откинулся на сверток одежды и тяжело задышал.

— Попить? — спросил Ахальо, но мальчик замотал головой.

— Нет. Я, наверное, посплю немного, ладно?

И, не дожидаясь ответа, повернулся набок и уснул. Чародей накрыл его своим плащом и тихонько сел рядом.

— Как только придет в себя, мы двинемся дальше, — сказал он то ли себе, то ли Муслоу.

Утром Егору стало лучше. Он смог самостоятельно встать и дойти до кустов, чтобы опорожнить мочевой пузырь. Лицо его все еще было бледным, а пузырьки на коже практически не исчезали. Но чародей был уверен, что опасность уже позади. На третий день мальчик совсем оправился и мог самостоятельно идти, чего и потребовал от Ахальо.

— А ты сможешь идти-то? — недоверчиво покачал головой чародей.

— Да, — упрямо наклонил голову Егор, и Муслоу улыбнулся, он почувствовал в мальчике бойцовский дух.