Саймон Грин - Восход Синей луны [litres]

– Я полагаю, тварь сгорела, ваше высочество?

– Да, – ответил Руперт. – Она сгорела.

– Как вы думаете, она сдохла?

– Нет, сэр Чэмпион, она не сдохла. Мы ранили ее, загнали назад, глубоко в землю, во тьму, откуда она и явилась.

Руперт медленно поднялся на ноги, быстро взглянул на вход в шахту и повернулся к нему спиной. Дул холодный свежий ветер, рассеивая смрад и пыль.

– Не стоило вам оставаться и поджигать масло, – медленно произнес Чэмпион. – Но это смелый, чертовски смелый поступок, ваше высочество.

Руперт смущенно пожал плечами:

– Вы тоже прекрасно действовали, сэр Чэмпион.

– Я лишь выполнял свой долг.

Руперт вспомнил о страхе Чэмпиона перед шахтой, но ничего не сказал.

– Жаль, что мы не смогли спасти жителей Медного города, – сказал Чэмпион.

– Когда мы пришли сюда, было уже слишком поздно, – отозвался Руперт. – Мы ничего уже не могли сделать. Не слишком-то радостным оказалось для вас возвращение домой.

Чэмпион следил, как гвардейцы садятся в седла. Лицо его было бесстрастным, как всегда.

– Мой дом – Лесной замок, ваше высочество, он всегда находился в нем. Каковы будут ваши приказы относительно шахты?

– Пусть гвардейцы заблокируют вход в туннель, сэр Чэмпион. Сомневаюсь, что убил эту тварь, и я не хочу, чтобы она заманивала сюда новые жертвы.

Чэмпион кивнул и отправился отдать приказания солдатам. Руперт поглядел ему вслед и опустил руку на рукоятку Радужного меча. Теперь, когда этот клинок доказал свою бесполезность, миссия к Верховному магу приобретала еще более важное значение, чем когда-либо.

Вдруг Руперту показалось, что ветер стал холоднее. Он посмотрел на молодой месяц: тот был подернут синей дымкой, напоминавшей первые признаки проказы.

Принцесса Джулия нетерпеливо расхаживала по узкой дворцовой приемной. Прошло уже полтора часа, как король Иоанн послал за ней, но, несмотря на ее возмущенные крики, новые двойные двери оставались закрытыми. Джулия бросилась в кресло и, обидевшись на целый свет, стиснула зубы. Джулия страдала от безделья, не с кем было пообщаться, а поскольку со стен сняли все портреты, она даже не могла потренироваться в меткости. Принцесса вздохнула, сложила руки на коленях и мысленно послала Руперта к черту за то, что он уехал и оставил ее одну.

Его не было уже почти три месяца, и Джулия соскучилась по нему больше, чем сама ожидала. Она изо всех сил старалась приобщиться ко двору, но, как уже не раз бывало, все ее усилия ни к чему не привели. Готовность принцессы выбить пыль из любого, кто не оказывал ей должного почтения, снискало ей определенное уважение, но не дружбу. Дамы одного с Джулией возраста и положения старались изо всех сил, чтобы она чувствовала себя комфортно, но, в сущности, у них было очень мало общего с молодой принцессой. Круг их интересов ограничивался сплетнями, модами, различными способами отлова богатых женихов. Джулию, напротив, совершенно не интересовали дворцовые интриги. Она игнорировала модные туфельки и парики, так как терпеть не могла ни того, ни другого и немедленно приходила в ярость, если кто-нибудь вдруг упоминал о ее предстоящей свадьбе с Харальдом. Куда больше она любила кататься верхом, охотиться и фехтовать. Таким времяпрепровождением она изрядно возмущала пэров королевства. Это так неженственно, говорили они. В ответ Джулия сыпала такими фиоритурами, что все молоденькие леди тут же находили веские причины, по которым им надо находиться где-то в другом месте.

И Джулия оказалась совершенно одна.

Для начала она исследовала замок и быстро обнаружила, что одна и та же дверь не обязательно дважды ведет в одну и ту же комнату, а некоторые коридоры иногда сами собой сворачиваются, когда на них никто не смотрит. Джулии все это показалось чрезвычайно интересным, но, к сожалению, она имела склонность теряться, поэтому, когда ее разыскали в четвертый раз, король Иоанн взял с принцессы обещание, что она не станет больше бродить по коридорам без сопровождающих.

Так же как господин Сенешаль, главный сопровождающий, который управлял передвижением по замку, его подчиненные обладали поразительным чутьем, которое подсказывало им, где они пребывают в настоящий момент. Это означало, что они не только не могли заблудиться, но знали, где находится данная комната в данное время. В замке, где направления зависели от того, в какой день недели вы об этом спрашиваете, такие люди, учитывая, что их было очень мало, были на вес золота. Особенно когда в них нуждались. Джулия нехотя прекратила свои исследования и снова принялась дразнить гвардейцев, чтобы поупражняться в фехтовании.

Тогда король приставил к ней дуэнью. Джулия быстро смекнула, что самый легкий способ отвязаться от этой милой старой дамы – заставить ее бегать до изнеможения. Через три дня утренних пробежек вокруг замка эта достойная дама прямо сказала королю, что молодая принцесса не нуждается в дуэнье, поскольку в замке нет ни одного достаточно крепкого человека, который мог бы угнаться за ней.

Однако нельзя сказать, что никто не старался это сделать. Главным претендентом был, конечно, Харальд, который продолжал думать, что обговоренная раньше свадьба дает ему определенные права на принцессу, если уж не на ее чувства. Несколько молниеносных левых хуков принцессы научили его держаться на расстоянии, но в то же время чудесным образом отточили его рефлексы. Однако Харальд, казалось, счел все это частью игры и не собирался отступать, предполагая, что Джулии это только польстит. Харальд бывал совершенно обворожительным, когда этого хотел, и если не выпячивал мускулатуру, чтобы вызвать у Джулии восхищение, то натужно намекал о своем личном богатстве и о том, что в один прекрасный день все Лесное королевство будет принадлежать ему. В ответ Джулия с чисто девичьим смущением не раз била его под дых и пыталась столкнуть с зубчатой стены. Но, к несчастью, эти намеки до Харальда не доходили. Поэтому Джулия просто избегала его, и они большей частью сохраняли военное перемирие, молчаливо договорившись никогда не употреблять слово «свадьба».

Поэтому-то принцесса и чувствовала себя немного одинокой. Фрейлины больше не заговаривали с ней, придворные отвернулись, а гвардейцы перестали сражаться с ней, потому что кому же понравится быть побежденным женщиной? И когда король призвал ее к себе, она пошла. Хоть какое-то развлечение…

Джулия бросила сердитый взгляд на закрытые двери и опустила руку к бедру, где у нее обычно висел меч. Она еще больше помрачнела, ибо меча на месте не оказалось. По этой причине Джулия чувствовала себя чуть ли не голой, однако король был непреклонен и запретил ей носить оружие в замке. В конце концов Джулии надоело с ним спорить, поэтому клинок, который в Черном лесу дал ей Руперт, сейчас висел в ее спальне. Но все же она носила с собой кинжал, который надежно прятала за голенищем сапожка.