Александра Лисина - Дикий пес

— Ты хотел сделать из них Диких псов! — рыкнула Белка, сверля огорченного Тиля злым взглядом.

— Нет… То есть в каком-то смысле да, — тяжело вздохнул царственный эльф. — Мне было жаль терять такие таланты. Ведь Стражи действительно были непревзойденными бойцами. А я не хотел, чтобы все это бесследно исчезло. Поэтому и нашел тех, кто уцелел после открытия Новых земель, дал идею, которой они могли бы служить, занялся школами, мастерами… Ввел правила, татуировки, применил немного магии, чтобы она помогала в работе…

— Проклятье! Но почему ты не сказал мне?!

— А вы бы признали их? — грустно улыбнулся Тирриниэль. — Ты бы смирился? Вот так, сразу? После того как твои настойчивые поиски не увенчались успехом?

Гончая, скрипнув зубами, отвернулась:

— Мы поговорим об этом позже. И я потребую от тебя ответы на все свои вопросы.

— Боюсь, моя маленькая Гончая, что нет, — притворно огорчился Брегарис. — Не думаю, что ты сможешь отомстить. По той простой причине, что заниматься братством твой любимый родственник поставил именно меня. И именно я следил за тем, как оно растет, развивается. Я составлял кодекс, который так тебе не по нраву, вырастил не одно поколение братьев и сделал все, чтобы они были верны только одному господину — патриарху. То есть мне. Так что не надейся, что твои спутники тебе помогут, — в моей власти сделать так, чтобы они обратили свои мечи против вас. Не правда ли, мои смертные друзья? Или, может, правильнее будет назвать вас своими рабами?

Стрегон сжал зубы и, чувствуя, как неистово жжется татуировка под сорочкой, с усилием кивнул. А потом услышал, как скрипнули зубами побратимы, и со всей ясностью понял, что татуировка пса и им причиняет немилосердную боль, вынуждая склонить головы и униженно пасть на колени, задыхаясь от мучительного дара, от которого в мгновение ока воспламенилась каждая клеточка тела.

— Вы правы, — улыбнулся Брегарис в ответ на злые взгляды смертных, которых пригибала к земле невыносимая тяжесть. — Ваши узоры специально сделаны так, чтобы вы не могли сопротивляться. Разумеется, когда это нужно мне. Ничего особенного: одна лишняя руна, и вы — мои. Забавно, правда? А если я еще немного добавлю огоньку?

Гончая покосилась на тяжело дышащих наемников, у которых болезненно исказились лица, и сжала кулаки.

— Отпусти. Тебе они без надобности.

— Верно, — благосклонно кивнул эльф. — Но, видишь ли, Бел, пока они в таком состоянии и пока твои родственники находятся под прицелом, я могу требовать от вас все, что захочу. Но ты ведь уже знаешь, что мне нужно?

— Откуда ты узнал обо мне? — сухо спросила Гончая.

— Это было просто: братство подчиняется мне целиком, так что вся информация о нанимателях рано или поздно достигает моих ушей. А один наш общий знакомый был весьма неосторожен, рассказав о заказе в Аккмале, где, разумеется, есть немало верных мне людей. Как только я услышал о Ходоке и добыл кое-какие сведения касательно золотых, стало ясно, где вас искать. Так что теперь я могу спокойно убить одной стрелой двух зайцев.

— Уверен, что справишься?

— Думаю, да, — довольно хмыкнул Брегарис. — Наш владыка в последние пару веков стал непростительно слаб. Однако в паре важных вопросов он упорствует с усердием, достойным вьючного осла: изменение вовсе не так страшно, как считалось. С его помощью можно многое сделать. Возродить наши семьи, поставить на место тех, кто незаслуженно поднял голову и забрал то, что им не принадлежит…

Белка скривилась.

— Кажется, ты слишком долго общался с Иттираэлем: его яд сжег тебе мозги, которые еще оставались после того, как их впервые опалил «Огонь жизни». Правильно мне мама говорила: все мужики с ума сходят, когда им отказывают. А вы на пару с сыночком… Да, забыл поздороваться с тобой, Берралис… Надеюсь, у тебя до сих пор башка болит по ночам?

Второй эльф, поразительно похожий на Брегариса и до сих пор хранивший презрительное молчание, зло искривил губы, однако решил не отвечать на нападки Гончей. Впрочем, Белку это не остановило: гнусно ухмыльнувшись, она многозначительно потерла костяшки пальцев на правой руке и заметила:

— Жаль, что я не прибил тебя в прошлый раз: сейчас имел бы меньше проблем ровно на одну ушастую морду…

— Заткнись! — все-таки не выдержав, прошипел Берралис.

— Отчего же? — мило улыбнулась Белка. — Правда глаза колет? Порадовался, что о твоих ночных похождениях не узнал Таррэн? Осмелел, наглости набрался, а помнится, тогда ты умолял меня на коленях…

Темный эльф скрипнул зубами, но она сделала вид, что не услышала.

— Так скажи-ка мне, родной: а не для того ли твой отец приволок сюда почти весь свой дом, чтобы ты мог почувствовать себя более уверенно? Да еще игрушки колючие на меня наставил? Думаешь, они помогут?

— Довольно, — сухо велел Брегарис.

— Какой суровый мужчина! — Белка, словно не услышав, картинно всплеснула руками. — Знаешь ли, ушастый, мне отчего-то вдруг стало казаться, что за смутой в совете стоишь именно ты. Полагаю, без поддержки одного из сильнейших старших домов ни один из них не решился бы выступить против Л’аэртэ. Чем ты их сманил? Изменением? Пообещал каждого обеспечить неутомимой постельной игрушкой? Покорными рабынями, от которых будут рождаться исключительно маленькие эльфики? А?

— Много чем, — раздался еще один голос, и рядом с хранителем встали трое темных эльфов.

— Ого! Какая встреча! — фальшиво изумилась Гончая при виде новых действующих лиц. — Тиль, ты только глянь! Ллер Эналле илле Этаррас, ллер Гиарас илле Таррис и ллер Инару илле Хатарин! Потрясающе! Из десяти ваших домов сразу три представителя старших и двое младших имеют на тебя зуб! А я-то все голову ломаю, отчего у нас был такой настойчивый хвост! И каким образом эти два бездаря-мага, которым следовало уши обрубить [5] Так караются предатели-эльфы. еще во младенчестве, вдруг набрали так много остроухих последователей, готовых скинуть с трона нынешнего владыку, чтобы посадить на него… Да, наверное, вон того недоумка с излишне активным… гм… самомнением.

— Шас-са, Гончая! — прошипел Берралис, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. — Придержи свой язык, иначе твои друзья умрут прямо здесь!

Белка даже не дрогнула и не стала оборачиваться, чтобы увидеть шестерых смертных, которые медленно опустились на колени, судорожно хватаясь за горло и тщетно пытаясь избавиться от сжимающейся на нем невидимой удавки.

— Отпусти их, — недобро улыбнулась она, показав ровные, белые, подозрительно заострившиеся зубы. — Опусти, слизняк, или я вскрою тебе глотку быстрее, чем ты успеешь моргнуть. Имей в виду: если кто-то из них сейчас умрет, вы меня не получите, ясно? И вся ваша затея с изменением рухнет прямо тут, у вас на глазах. Брегарис, останови своего дурака-сыночка, пока я не испортил вам все планы.