Александра Лисина - Дикий пес

Братья ни на мгновение не отнимали рук от рукоятей мечей. До рези в глазах всматривались в окружающие джунгли. С подозрением оглядывались в поисках еще одной гигантской паутины. То и дело старательно нюхали воздух, беспрестанно вслушивались в грозный рев невидимых зверей и каждый миг ощущали на себе такие же внимательные взгляды. У Ивера чуть пальцы не затекли на скобе арбалета. Эльфы вообще казались туго сжатыми пружинами, готовыми и прыгнуть, и побежать, если прикажут, и насмерть драться с какой-нибудь тварью. Даже в относительной безопасности в местах мира было трудно отстраниться от этого идущего со всех сторон ощущения. Как будто ты явился на чужую территорию, протопал грязными сапожищами через роскошный сад, ввалился в ухоженный дом, оставляя на белоснежном мраморе разводы грязи. Ждал, что тебя встретит робкая девица, неспособная ответить на агрессию, но наткнулся на разгневанного великана-хозяина и присел, растерявшись от неожиданности.

Однако сейчас, когда граница остались позади, все переменилось. Причем так резко, что братья не сразу в это поверили. Казалось, этот лес почти не замечал чужого присутствия. Он жил своей собственной жизнью. Тихонько напевал мелодию ветра. Неторопливо шевелил руками-ветками и блаженствовал, радуясь каждому солнечному лучику и каждой капле упавшей на землю росы. Он не излучал угрозы. Не нацеливал ядовитые шипы в глотки непрошеным гостям. А если вездесущие комары и пытались по привычке испить свежей крови, то делали это из-за врожденной необходимости, а не по причине ненависти к нарушителям.

И разница эта была настолько заметна, что наемники в глухой броне и со спрятанными под капюшонами лицами вдруг ощутили себя не в своей тарелке.

— Что это? — прошептал Лакр, больше не чувствуя всеобъемлющей ненависти, которая так давила на виски буквально с утра. — Белик? Как такое может быть?!

Белка ненадолго остановилась:

— Что? Не ожидал?

Рыжий покачал головой, растерянно оглядывая пастораль. Неужели вот это и есть Проклятый лес? Чистый, искрящийся и лучащийся на солнце, как настоящая драгоценность? Мягкий, уютный, какой-то по-домашнему приветливый? И добродушный, словно старый пес, играющий с неуклюжим щенком?

Лакр даже головой помотал, чтобы избавиться от наваждения. Но тщетно: подрагивающая на ветру листва по-прежнему отбрасывала веселые блики, легкий ветерок ласково ерошил кроны огромных деревьев, многочисленные птицы вдохновенно выводили затейливые трели, тихонько жужжала мошкара, под ногами стелился мягкий зеленый ковер, по которому хотелось во весь опор промчаться босиком, впереди мелькнула голубая лента кристально чистой реки…

— Мне казалось, нас с первого шага будут пытаться сожрать, нагадить на головы, кидаться шишками, плеваться, колоться и все такое прочее. Даже хуже, чем вчера. А это… Это что-то невероятное!

Перворожденные сдержанно удивились.

— Действительно. Почти как дома.

Владыка Л’аэртэ с наслаждением вдохнул воздух.

— Это правда: тут легко дышится, словно лес для нас и создавался. Даже жаль, что я раньше не сподобился сюда заглянуть: здешние чудеса стоят того, чтобы их так защищали. Пожалуй, я соглашусь с Таррэном: здесь действительно самое восхитительное место для дома, какое только можно вообразить.

— Не больно-то расслабляйтесь, — усмехнулась в ответ Гончая. — На самом деле и звери, и птицы одни и те же. Ничего не изменилось за этот день. Мы всего лишь удалились от кордона, а так — никакой разницы. Деревья, ветки, шипы… даже ядовитая травка под ногами. Вон та бабочка, Тиль… да-да, та красавица с рыжими крылышками… может одним касанием усиков свалить тебя с ног. А вон та, беленькая, если присядет на кожу, сожжет ее до кости. Пенек слева от тебя на самом деле не пенек, а очень даже голодный ползун. Просто ты для него чересчур велик, поэтому он и прикидывается дохлым. Зато под дальним кустом притаился зверг и весьма напряженно размышляет, успеет ли кого-то умыкнуть, пока все зевают, или же нет? Если бы не я, точно бы попробовал, но мой запах он знает — не думаю, что рискнет нарываться. А если и рискнет, то не сейчас.

Братья, опомнившись, молниеносно подобрались и только сейчас заметили под желто-зеленым кустом непонятную плотную массу, которая прежде казалась игрой света и тени, но на самом деле ею не являлась. Поняв, что его заметили, пятнистый зверь решил все-таки не рисковать: фыркнув и сердито зашипев, проворно выскочил из укрытия и быстрее молнии скрылся за деревьями.

— Их тут много, — равнодушно сообщила Белка, когда наемники ошеломленно повернулись. — А прячутся так ловко, что даже мне порой бывает трудно заметить. С учетом того, что они и окрас могут под цвет окружающей растительности менять, считайте, что вам повезло. Этот зверь, кстати, уже немолод. Годика четыре как бегает по здешним местам. Опытный, матерый, иначе бы не утерпел: вы слишком хорошо подставились.

— Все равно, — растерянно огляделся Лакр. — Это неправильно. Нет, это, конечно, лучше, чем вчера, но такое впечатление, что нас… пропускают?

— Просто кордон — это своего рода предупреждение для тех, кто рискует сюда соваться: ради палисандра, золота, камней или мягких шкур. Он наглядно показывает, что будет с теми, кто пожелает идти дальше. И внятно говорит: если не побоишься, если смел и ловок — проходи, пробуй, охоться. Не нарушишь законов — уйдешь с добычей. Но если оплошаешь — не обессудь: станешь чьим-то обедом. В кордоне сосредоточена вся сила Проклятого леса, все его стремление остаться не разграбленным. Так он защищает себя от посягательств, а самое ценное прячет за шипами и иголками, как устрица — нежное нутро в раковине.

— Но мы ведь прошли? — неуверенно подал голос Ивер.

— Вы — первые за многие годы, кто видит истинные богатства этой земли. Но на самом деле наш лес не злой. Он просто привык быть один. Ему нравится такая жизнь. Он странный, необычный, не похожий ни на что, существующее на Лиаре. Но он по-настоящему живой. И очень хорошо знает, кого хотел бы здесь видеть, а кого — нет.

— Выходит, тебя он пускает внутрь?

— Точно, — кивнула Гончая. — Большая часть зверья хорошо знает мой запах и не станет связываться с теми, кто идет под моей защитой. Правда, это не заслуга хозяина — как я уже говорил, в его отсутствие многие начали забывать, кто я такой и почему имею право тут охотиться. Но вот то, что я опасен, они помнят. Именно поэтому нам будет легче, чем Брегарису с его камнями, и поэтому же я вас сегодня… гм… коснулся.

Братья отвели глаза, стараясь не вспоминать, что им пришлось испытать, когда этим утром на их лбы ненадолго легла прохладная, но удивительно твердая ладошка.

— Это магия, — виновато улыбнулась Гончая. — Просто магия, ничего больше. На меня даже злиться трудно. Приходится кучу усилий прикладывать, чтобы вызвать хотя бы кратковременную неприязнь. Поэтому постарайтесь не думать о постороннем. Я никому не хотел сделать больно.