Александра Лисина - Дикий пес

Он удивленно моргнул и послушно закрыл глаза, задышав ровно и размеренно, как младенец в колыбели. Его лицо тут же расслабилось, кровоподтеки принялись рассасываться прямо на глазах. Сломанные кости носа, стоило Тилю их коснуться, с хрустом встали на место. Грудная клетка опала, пальцы на руках распрямились, покрылись новой кожей…

Лакр с радостным возгласом отпрянул, не заметив, как у вожака заострились черты лица и исхудало тело. Он был жив! Он поправлялся! Пусть не так быстро, как Брон, потому что повреждения были не в пример серьезнее, но все равно!

Белка с трудом поднялась с колен и устало поковыляла в сторону укоризненно зашелестевшего ясеня.

— Он будет жить. А теперь не трогайте меня, — хрипло велела дернувшемуся следом Тирриниэлю. — Даже не приближайтесь. Укройте его плащами: Стрегону понадобится много тепла. Лан, свари еще травы, на завтра, и ложись — больше ему ничто не угрожает. Тиль, если заявится Одер, скажи, что я сегодня охотился один и неудачно. Он поймет. А если рискнет переступить черту — убей. Просто снеси башку и сожги. Костер не гасите — наши звери не любят огня. Если что-то серьезное стрясется, разбудите. Но без причины не смейте прикасаться ко мне — могу убить.

— Бел, ты как? — жалобно спросил Ланниэль.

Она на мгновение обернулась, показав потемневшее, почти почерневшее от боли лицо, и растянула бескровные губы в усмешке.

— Бывало и лучше.

— Бел!

— Мне нужен сон, — измученно прошептала она. — Единение разбивается только им. Поэтому прошу вас, не мешайте… Мне и так нелегко.

Тирриниэль до крови прикусил губу, но Белка уже отвернулась и буквально рухнула к подножию гигантского ясеня, зарывшись лицом в траву. Какое-то время тяжело дышала, но вскоре затихла. Словно умерла ненадолго, спрятав во мраке царства Ледяной богини чужую боль, собственные страхи и сомнения в том, что все получилось правильно.

Владыка Л’аэртэ обхватил руками голову, но, к несчастью, он ничем не мог ей помочь. Белка не могла иначе: долг жизни священен. И она не могла не вернуть его человеку, чей предок когда-то отдал ей все, что имел. Без сомнений, возражений и громких слов. Сар’ра был для нее хорошим учителем и превосходным воином, достойным вожаком Гончих. А Бел стала его лучшей ученицей. И сделала все, чтобы сегодня его далекий потомок не повторил его нелегкую судьбу.

— Ложитесь, — мертвым голосом велел Тирриниэль недоумевающим людям. — Мы посторожим.

И было в этом голосе что-то такое, отчего даже вознамерившийся бдеть до упора Лакр не решился перечить. Остальные со вздохом глянули на мрачные небеса, тоскливо покосились на сжавшуюся в комочек Гончую, спасшую сегодня одну невероятно важную жизнь, затем подумали о Курше, которого она так же просила отдать свою боль, и со стыдом прикрыли глаза. Потому что только сейчас в полной мере осознали, какая страшная цена была уплачена сегодня за чужую для нее, в сущности, жизнь. И только владыка Л’аэртэ знал, что на самом деле эта жизнь была для Белки далеко не чужой.

Поутру Стрегон против ожиданий так и не пришел в себя. Выглядел он, конечно, лучше — жуткие раны затянулись, перебитые кости срослись, обезображенная кожа почти очистилась. Свежие шрамы поблекли и стали едва заметны. Старые вовсе не виднелись, словно их милосердно стерли чьи-то заботливые руки. Вот только исхудал он за эту ночь еще сильнее. Побледнел как смерть, весь как-то истончился, спал с лица, будто «нектар» высосал из него все силы.

Братья его сперва даже не узнали и поначалу испугались, потому что Стрегон стал похож на мертвеца, неделю назад засохшего в жаркой пустыне. Однако потом подметили ровно вздымающуюся грудную клетку и перевели дух: живой.

— Как он? — беспокойно спросил Картис, когда Белка, успевшая смыть с себя следы вчерашней бойни, осторожно присела на корточки и всмотрелась в неподвижное лицо полуэльфа.

— Думаю, через сутки можно будет разбудить. А еще через пару суток снова побежит в полную силу. Лан, что с отваром?

— Остыл, — с готовностью сообщил от костра молодой маг. — Разбудишь его?

— Конечно. «Нектар» еще остался?

— Нет. Весь вчера извели.

— Жаль. Придется одними травами справляться. Его все равно надо напоить и скормить немного мяса, а то не выдержит.

— Ты сам-то как? — тихо спросил эльф, поставив рядом остывший котелок с травяным отваром.

Белка нервно дернула щекой:

— Терпимо, — после чего потерла некстати занывший висок и бережно коснулась раненого: — Стрегон, проснись. Стрего-о-он, открой глаза.

Полукровка вздрогнул так сильно, что едва не сбросил с себя заботливо накинутые сверху плащи. Поспешно распахнул поразительно чистые глаза, непонимающе огляделся, нахмурился, не совсем сознавая, где он, кто такой и каким образом тут оказался. Но Белка не дала ему времени прийти в себя — властно протянула чашку с отваром и, приподняв ему голову, негромко приказала:

— Пей.

Стрегон, поймав ее взгляд, моментально забыл обо всем на свете и послушно выпил, находясь в каком-то странном полусне. Ничему не удивлялся, на вопросы обрадованно воскликнувших побратимов не ответил, не пытался встать или пошевелиться. И лишь за Гончей следил, будто привязанный. Послушно прожевал все, что она дала, до дна опустошил котелок. Потом так же молча закрыл глаза и, игнорируя все, кроме настойчиво звучащего в ушах голоса, снова крепко уснул.

— Собирайтесь, — устало велела Белка, едва он откинулся на траву и затих. — Умойте его, накиньте что-нибудь из одежды, закутайте потеплее. Эти сутки и половину следующих он будет спать. По-другому нельзя, любое напряжение его убьет — «нектар» для исцеления исчерпал резервы тела почти полностью, так что если ваш друг случайно перегрузит себя ходьбой, то умрет. Придется вам нести его на себе и заботиться, как о младенце.

— Мы готовы, — торопливо закивал Лакр, опасаясь, что за право взять вожака с собой ему придется выдержать неравный бой с раздраженной Гончей.

Однако, к его удивлению, она только кивнула и ушла собирать вещи.

В этот день им снова пришлось бежать на пределе сил, поминутно оглядываясь и постоянно ожидая погони. Снова спешить, то и дело задыхаясь от усталости. Мчаться вперед так, словно за пятки уже хватала стая диких гиен, н. Но они все равно бежали гораздо медленнее, чем хотелось бы, потому что из-за Стрегона приходилось регулярно останавливаться.

Белка, едва кто-то из братьев подавал знак, без лишних слов находила ближайший ручей или быструю речку. Полуэльфа опускали на траву, осматривали, обмывали, если требовалось. Затем поили, отдавая последнюю воду из собственных запасов, ведь три дня, после которых можно пить здешнюю, еще не прошли. Наемники не жаловались — лучше уж так, чем бросить вожака на растерзание зверью. Или еще хуже — позволить Брегарису выместить на нем свою злобу. Они заботливо оборачивали побратима собственными сорочками, осторожно придерживали голову, давая возможность напиться. А воды он требовал много. И не по одному разу за каждый час. Затем Гончая опять погружала его в целительный сон, и они снова бежали, напряженно гадая, сколько времени им удастся выдерживать этот поистине сумасшедший темп.