Владимир Малыгин - Мангуст [litres]

– Живой? – цепкие руки Георгия сильно защемили вместе с одеждой и мою многострадальную шкуру, подтащили к себе. Больно, но я только поморщился.

Охлопал меня со всех сторон, потормошил, вгляделся в лицо:

– Опомнился?

– Что это было?

– Снаряд прямо в отсеке взорвался. Каким чудом нас не зацепило? А артиллеристов всех положило, считай. Один старшина вроде жив остался и то… ненадолго.

Я отлепился от горячего надёжного тела родича, пополз по липкой палубе к двери, потянул на себя артиллериста, увидел побелевшие от нестерпимой боли глаза, приложил руки к окровавленным ладоням на животе, закрыл глаза, сосредоточился. Ухнул в чёрную пропасть, начал беспорядочно падать, испугался, заорал от накатившей жути. Отпрянул, уткнулся спиной в подползшего боярина.

– Давай вдвоём попробуем?

Только что кивнул согласно и протянул вперёд свои ладони, закрывая от неизбежного страха глаза и одновременно чувствуя успокаивающее тепло, исходящее от знакомых рук.

И пропасть уже не казалась такой чёрной и бездонной. Вот и края показались, и дно недалеко, и падать совсем не страшно. Всё, можно разрывать контакт.

Открыл глаза, передо мной чуть бледное, но уже без той смертельной синевы лицо старшины с когда-то красивыми длинными усами, теперь опаленными и окрашенными красной засыхающей кровью. Впрочем, это я уже додумал, что она красная, чёрная она, чёрная, как и та пропасть, в которую меня чуть не затянуло.

– Славка, что у тебя с энергией? – Георгий держит за плечи, вглядывается в глаза.

– Что? Нормально всё у меня с ней. А что?

– Бой ещё не закончен! Кроме нас воевать некому!

А я и не замечаю, как уходит из-под моего тела палуба, как пытается бросить с одного борта на другой резкий боковой манёвр нашего дирижабля.

Оглядываюсь назад, за нами несколько мелких дирижаблей держатся, догнать пытаются. Тянусь всем телом к селектору, поднимаю с пола болтающуюся трубку, нажимаю на кнопку.

– Сбросьте ход, дайте им приблизиться.

– Вы что там, совсем с ума спятили? Кто в отсеке, где старшина?

– Нет никого, только маги остались. Ход, говорю, сбросьте, иначе не достану до них.

И ни слова в ответ, только приглушённая ругань в ухе. Как будто трубку кто-то рукой закрыл.

И дирижабль словно в стену ударился, затрещав от перегрузки шпангоутами силового каркаса.

– Давай! Сделай их, парень!

– Мангуст. Меня зовут Мангуст!

Выпустил трубку из рук, не сводя глаз с резко приблизившихся вражеских аппаратов, потянулся к ним, опираясь на сгустившийся воздух, взял в руки смешные маленькие игрушки, покрутил, посмотрел, как внутри болтаются какие-то мелочушки, хлопнул друг о друга, отбросил в сторону. С обидой глянул вслед разворачивающимся машинам, ударил кулаком, попытался достать последнего и не достал, осталось только плюнуть ему вслед, что я и сделал, увидев, как закувыркался к земле смятый корабль.

Всё, пусто в небе, никого поблизости. А наши крейсера? Далеко, не видно, но вроде бы только один остался, второго нет. Впрочем, врагов тоже больше не видно.

Откинулся на переборку за спиной, перед глазами огромная дыра в броневой обшивке, это что, моя работа? Да и ладно, мне простят. Может быть. Впрочем, если мы с Георгием не расскажем, кто это сотворил, никто и не догадается. Тут и без меня дыр хватает. Как ещё наружу не повыпадали? А старшина очнулся, но пока не соображает ничего, лупает очумелыми глазами, но глазами нормальными, ушла потусторонняя бездна из них.

Георгий за плечо ухватил, к себе сбоку притиснул:

– Силён, однако. Я уже, честно говоря, думал всё, каюк, отвоевались. А ты раз, и нет никого, чист горизонт. Помогла инициация. Как себя чувствуешь?

Прислушался к себе. Отлично я себя чувствую. Энергия быстро восстанавливается, я прямо ощущаю, как наполняется мой резервуар в груди. Как будто пропадает сосущее чувство голода и наступает сытое удовлетворение. Так и ответил.

– Это хорошо. Будем считать, что тренировка состоялась.... с пользой для тебя, – и тут же хмыкнул досадливо. – Ничего ещё не закончилось, Славка. Или Мангуст? Про государев дирижабль не забыл? Поэтому про силы тебя и спрашиваю!

Забыл! Чтоб его приподняло и об землю размазало! Да не Георгия, а государев дирижабль. Впрочем, может, так оно и произошло?

– Не знаю. Дверь разблокируют, и мы всё узнаем.

– Я что, вслух сказал?

– Да, сказал. Тебе надо придумать, как против менталистов сражаться. Обычно блок ставят, но это долго и трудно. Опять же учиться нужно, а у тебя времени уже нет. Думай о чём-нибудь постоянно, о деде, например, о чудовищах, и постарайся на прямой контакт с ними не идти, взглядами не встречайся. Если только какой-то зуд в голове почувствуешь, сразу рывком уходи куда-нибудь в сторону. Может, успеешь контакт разорвать…

– Думаешь, у меня получится? Было бы так просто, люди под влияние не попадали бы.

– А как они узнают, что попали под это влияние? Это ты сможешь зуд в мозгах почувствовать, потому что на тебя будут сразу силой давить, а других можно по чуть-чуть обрабатывать, малыми дозами воздействовать, постепенно в голову проникать, свои мысли и чувства внушать.

– А почему воздействие после контакта остаётся, не пропадает? Когда он разорван?

– Не знаю. Не менталист я, а свои секреты они хранят пуще жизни. Догадываюсь, что остаётся что-то вроде наведённого поля в голове, которое тем сильнее, чем больше и успешнее сеансов воздействия прошло. Но это только мои догадки, понимаешь?

– Понимаю. Значит, нужно уходить от прямого контакта…

– Да. Если он будет, этот контакт. И не забудь о чём-нибудь постороннем думать…

Всё, наша временная изоляция закончилась, двери резким и сильным хлопком вынесло наружу, и они улетели прямо в развороченную дыру куда-то вниз к земле. А в отсек осторожно заглянул старпом:

– Живы? – и, оборачиваясь куда-то за спину, прокричал. – Трое живые!

Разбитый проём тут же, как только нас вытащили в самом буквальном смысле, закрыли каким-то стальным листом, обварили его несколькими точками по краям. Пошёл за старпомом на мостик, удивляясь окружающей меня тишине. А потом обратил внимание, что народ сторонится, уступает дорогу, прижимается к стенам. Боятся? Меня? Да и ладно. Лишний раз задумаются, стоит ли против этакой силищи переть!

Из всего государева сопровождения на ходу остался только избитый «Аскольд». Крейсер парил изодранными магистралями, но уверенно держался в воздухе. Магия рулит! До подхода вспомогательного флота порубежных войск оставалось несколько часов, поэтому капитаны приняли компромиссное решение. «Аскольд» остаётся на месте сражения, подбирает после аварийной посадки уцелевших членов экипажей, а мы уходим догонять дирижабль государя. Вряд ли это у нас получится. Наш курьер сильно повреждён в бою, и развить нужную скорость мы не сможем. Но радио уцелело, поэтому есть возможность установить с ними связь. Курс отхода мы знаем, как знаем и куда он может направляться. В той стороне только один крупный город, и лёту до него чуть меньше часа.