Владимир Малыгин - Мангуст [litres]

– Георгий, рассказывай… – выдохнул со скрипом.

А сам всмотрелся в дымящиеся обугленные остатки государева дирижабля. Здорово я его приложил. А это кто такие? Знакомые бойцы комендатуры вокруг, а лейтенанта нет. И вообще что-то народа вокруг мало, всего несколько человек вместе с Георгием. Где остальные? Что боярин-то молчит? Повернул голову к нему. Потупился родич, замялся.

– Рассказывай, что тут произошло, когда меня ранили.

– Да ничего особенного. Дирижабль с магами ты раскатал всмятку, сам видишь. И государя с государыней тоже… В живых остались только те, кто в тот момент в стороне находился. И всё бы ничего, да лейтенант испугался и отдал команду стрелять. Тебя и ранили. А я всех стрелявших уничтожил, только не успел чуть-чуть. Бросился к тебе, а ты почти не дышишь…

– Почти не считается, – пробормотал, лихорадочно обдумывая услышанное. Что дальше делать?

– Не считается… Похоже, ты успел заклинание исцеления на себя направить, оно тебя и спасло. Потом и я свои силы в тебя влил, твоих-то уже не хватало… После этого тебя в чувство привели. Вот и всё.

– Понятно… И что дальше?

– Не знаю, – развёл руками Опрятин. – Государя с государыней нет, наследник в столице остался. И ты инициацию успел пройти, и об этом все знают. Как знают и о том, что ты теперь старший в роду.

– Ты это от кого узнал?

– От меня, Вячеслав. Или тебя твоим высочеством теперь называть? – из-за спины родича выглянула смущённая морда Муромцева.

– Ты-то как здесь оказался? – рука потянулась к лежавшему на земле камню.

– Погоди, выслушай для начала, – спрятался за спину Опрятина Тимофей, быстро выглянув из-за его плеча.

Я поднял камень, подбросил на ладони, примерился мысленно к голове Муромцева. Не попаду сейчас. А если магией?

– Слав, может и правда, выслушаешь для начала его, а потом и меня? – замялся Опрятин. – Давай для начала отправим бойцов. Пусть к дирижаблю идут, останки собрать нужно, – выглянул Муромцев.

Ну да, нечего тут лишним ушам находиться. Кивнул, соглашаясь. Родич тут же повернулся к бойцам, раздавая команды. Дождался, когда за обрывом скроется последний из оставшихся в живых, и снова развернулся, уже ко мне:

– Теперь можно и откровенно поговорить. Тимофей, начинай ты.

– Понятно, что я.

Муромцев подошёл ко мне на два шага, протянул было руку, чтобы потрепать по плечу, и передумал, столкнувшись с моими глазами. И камень, что у меня в руке зажат, увидел.

– А что вы хотите? – развёл передо мной руками. – Я же государев человек, как и все мы. Так было, есть и будет. Мы все клятву служить давали. Это ты, Георгий, смог супротив пойти, потому что за тобой Вячеслав стоял, и ты догадывался, что на кону стоит. Сыграл и выиграл, а мы не играем, мы живём, служим, и за нами жизни и судьбы детей наших, и наших близких. Род за нами, если точнее.

– А мой род? Где он? – не выдержал Георгий.

– Я и говорю, что один ты. Потому и легче тебе, с одной стороны. Когда про Вячеслава прознал, про то, что он твоей крови, куда тебе от него деться было? Никуда! Потому и пошёл против воли государя, а потом и государыни, потому что остатки своего рода защищал. А у нас всё по-другому. Нам есть что и кого терять. Опять же клятва и присяга сдерживает, – замялся и чуть тише, смущаясь, продолжил: – И про то, что государыня с нами сделать могла, не забыл?

– Не забыл. Такое не забывается!

– Вот и я про то же. Все мы тот бунт помним и то, что за ним последовало, особенно. Разобщены были роды боярские, каждый сам по себе, со своими обычаями и предпочтениями, конкурента и соперника друг в друге видит. Пока бунтовали, то держались друг за дружку, а когда верх одерживать стали, тогда и спохватились, ибо власть впереди замаячила, блеском поманила. Тогда и разругались, перегрызлись между собой бывшие товарищи в кровь, именно в тот момент и воспользовалась общим раздором будущая государыня, крови пролитой не испугалась, кого подкупила, кого уговорила, а кого и к ногтю прижала. А от твоего, Опрятин, рода просто избавилась. И никто не знает, почему… Есть у меня некоторые догадки, что она вам родня по крови, только дальняя. И сестру свою извела из зависти. Но это только мои догадки, а их к делу не пришьёшь. Ничего не осталось в архивах на эту тему, ни одного листочка, всё прибрано, словно мыши съели. Это я смог кое-где кое-какие упоминания об этом найти. Если будет интересно, потом покажу. Так вот. Это уже потом придумали бояре отговорку про менталистику, чтобы свои ошибки скрыть или оправдать. Да и не ошибки это были, а жажда власти неуёмная. Как тогда нас враги не поработили, не знаю. Повезло, наверное. Если бы те же китайцы напали, то сейчас мы бы все на другом языке разговаривали. Нет, государя нашего, отца твоего, она, конечно, с помощью магии разума окрутила и на него всю жизнь влияла, как умела. А умела, что уж теперь говорить, здорово. Другое дело, что влияние это ни к чему плохому не привело… кроме последствий для тебя, Вячеслав.

– Погоди, Тимофей, а откуда тебе это всё известно? Ты же в ближний круг не входишь? И не маг, опять же? – перебил его Георгий.

– Не маг. И что? Голова другая? Ты вот маг, а поступки делаешь, извини, конечно, бестолковые. И ближний круг мне не нужен. Для чего он мне, если я за наукой приглядываю? Ты думал, я только меценат? Деньгами помогаю? От нечего делать с экспедициями катаюсь? Нет, дружище. Моя должность мне позволяет знать то, что никто другой знать не может. Все архивы в моём ведении, все исследования, разработки и открытия сначала ко мне на стол ложатся и только потом идут к государю. Поэтому и знаю я многое из того, что ты не знаешь и никогда знать не будешь. И не только ты. Думаешь, я тогда от нечего делать в лабораторию зашёл? Ну, когда ты Вячеслава привёл кровь сдавать? Нет, дружище. Профессор Войцеховский сразу же мне о вашем разговоре доложил. А как иначе? Эти сравнительные данные находятся только в моём распоряжении, и без моего позволения ваши анализы просто не с чем сравнивать было бы. И о результате их я сразу же узнал, вперёд вас, и выводы свои сделал…

– И всё государыне рассказал, – съязвил Георгий.

– Язви, язви. А даже того не знаешь, что стоило вам только пересечь порог лаборатории и кровь сдать, как сведения об этом сразу же в кабинет ушли. И не в профессоре дело, просто так вся система устроена. Так что не рассказать я не мог. Вам бы это не помогло, а свою должность я мог потерять. Правда, в своё оправдание могу сказать, что всеми силами постарался дело затянуть. Сравнительные данные-то только у меня одного находились…

– Погодите, – влез я в перепалку. – Вы же мне говорили, что государыня из известного своей магией боярского рода. Теперь я слышу, что она вроде как родня моей матери. Не сходится. Или же её в чужой род приняли?