Бронислава Вонсович - Игроки [litres]

Пару раз я ловила взгляды «иноры Маруа» на соусницы, словно «она» примерялась, какая лучше будет смотреться на Анри. И хотя ей было очень удобно опрокидывать любые сосуды на недруга, который сидел рядом, взглядами все и ограничивалось. Возможно, Бернару никогда раньше не приходилось имитировать случайное обливание, и он боялся, что не справится? Так потренировался бы на Гастоне, который не умолкал почти ни на миг. Самое интересное, это не мешало тому ловко расправляться с содержимым тарелки. Экий прожорливый!

– Говорили, что от несчастной любви худеют, – меланхолично заметила «инора Маруа», которую никто не заподозрил бы в излишнем аппетите. – Глядя на вас, Гастон, я сильно в этом сомневаюсь.

– Пока есть надежда, любовь не несчастная, – оптимистично ответил Гастон. – Мало ли что может случиться, и все повернется по-другому.

– Например? – заинтересовался Анри.

– Дядюшка, с вашей работой у вас столько недоброжелателей, которые спят и видят, как бы вас поскорее отправить за Черту. После этого все ваше переходит по наследству к нашей семье, а Шанталь посмотрит на брак со мной уже благосклонно.

Я поперхнулась. Картина, нарисованная соседом, была не слишком привлекательна. На брак с ним я бы не согласилась, останься он последним неженатым инором. Нет уж, лучше монастырь, чем такой индивидуум под боком.

– Я подумываю написать завещание на невесту, – усмехнулся Анри. – В этом случае вам достанется только титул.

– Вот и соберем опять титул с деньгами в одно место, – радостно объявил Гастон, словно смерть Анри была уже решенным делом и оставалось только выбрать способ и место.

– Мне не нравится этот разговор, – нервно сказала я. – Не думаю, что нужно рассчитывать на смерть близких. Это не слишком красиво.

– Да пусть помечтает, – усмехнулся Анри. – Это все, что ему остается.

– Вечно вы так, дядюшка. Невесты меня лишили, а теперь говорите, что и денег не достанется. Не слишком порядочно с вашей стороны, – зло сказал Гастон.

– Если в твоем представлении порядочность – это скорейшее самоубийство, то данное качество действительно обошло меня стороной.

– Про самоубийство я не говорил, – оскорбился Гастон. – Я говорил, что у вас много недоброжелателей. Я и то знаю о нескольких покушениях. А сколько было таких, о которых не знаю? – Он торжествующе обвел нас глазами. – Вот то-то.

Я испуганно ахнула и посмотрела на Анри.

– Гастон, не выдумывай. Покушались всего раз, в самом начале моей карьеры. И не слишком удачно, как видишь.

– Да вы наверняка весь в шрамах, – продолжал стоять на своем Гастон.

– Нет у меня никаких шрамов.

– Разве лорд Эгре признается в этом перед невестой? – влезла «инора Маруа». – Нет уж, бедную девушку в первую брачную ночь ожидает глубокое разочарование.

Я удивленно посмотрела на Бернара. У него горели глаза, а на лице был написан живейший интерес. Наверняка решил воспользоваться случаем и заставить моего жениха раздеться самостоятельно, безо всяких обливаний и поглаживаний. А маркиз не так уж и безнадежен…

– Клодетт, не говорите глупости, – снисходительно сказал Анри.

– Глупости? – Я заставила голос чуть дрогнуть. – Все вокруг говорят, что вас хотят убить, Анри. Мне становится страшно от одной мысли, что я могу увидеть.

– Шрамы вы не увидите, – усмехнулся Анри. – Это я вам могу обещать, Шанталь.

– Потому что вы их флером прикроете, – радостно сказала «компаньонка». – В собственном облике не рискнете показаться.

– Клодетт…

– Что Клодетт? Правды боитесь? Не зря же ходят все эти разговоры…

Бернар сделал многозначительную паузу, предоставляя Анри полное право додумывать все что угодно.

– Положим, я могу доказать хоть сейчас, что все эти разговоры не имеют под собой никакого основания…

– Докажите! – Воодушевление из «иноры Маруа» так и лезло. – Разденьтесь хотя бы до пояса, чтобы мы могли собственными глазами увидеть, что никаких повреждений нет.

– Клодетт, это неприлично, – неуверенно сказал папа.

– Неприлично будет, если ваша дочь выйдет замуж за инвалида, который умрет в первую же брачную ночь от непосильной нагрузки, – отмахнулась от него «Клодетт». – Или она – от ужаса.

– Если вид голого супруга окажется столь непереносим для нежной девичьей психики Шанталь, ей всегда можно просто закрыть глаза.

Анри явно издевался над «инорой Маруа» и не торопился идти ей навстречу в столь деликатном вопросе.

– Не лучше ли, чтобы она привыкала к вашему виду постепенно?

– То есть сегодня раскрыть полностью шею, завтра – плечи и ключицы, послезавтра – обнажиться еще на ладонь?

Мне показалось, что Анри уже с трудом сдерживает смех.

– Нет, это лишнее. Достаточно будет сразу и до пояса.

Я вспомнила свои мечты в начале знакомства с женихом. Те, в которых его приносили в жертву на древнем алтаре. Вспомнила и поняла, что сейчас представится возможность узнать, насколько мускулистой была бы жертва. Правда, когда Анри меня к себе прижимал, то грудь у него была отнюдь не мягкой, но вдруг там какая-нибудь защитная прокладка? Нет, увидеть своими глазами – намного надежнее. Только как-то это неприлично с моей стороны…

– Могу я рассчитывать на ответную любезность со стороны невесты? А то вдруг меня тоже ожидают неприятные сюрпризы. Если уж подстраховываться, то с обеих сторон. Я раздеваюсь перед ней, она – передо мной. В этом есть даже некоторая романтика, особенно если больше рядом с нами никого не будет.

Я покраснела и отвела взгляд. Вот ведь этот Бернар! Придумывает всякую ерунду, а мне страдай. Мог бы тогда сам на пару с моим женихом обнажаться, тем более что все равно морок показывать будет. Правда, боюсь, Анри не согласится, предложи ему заменить партнершу по раздеванию. Да и Бернар на это, скорее всего, не пойдет. Кто знает, какие там дефекты вылезут у морока голого торса, которого маркиз никогда не видел, а Анри, вполне возможно, видел, хотя и утверждает обратное.

– Я против, – твердо сказал папа. – Тем более что на Шанталь никто не покушался, а значит, шрамам на ней взяться неоткуда.

– Это только ваши слова, инор Лоран.

– Что за глупости вы говорите, лорд Эгре! – возмутился Гастон. – Принуждать Шанталь к такому разврату. Тем более что женская одежда имеет свои особенности.

– Корсет я вам помогу снять, Шанталь, – не сдавался Анри.

И смотрел он так, что было понятно: только дай ему эту возможность, уже не остановится и снимет не только корсет, но и все остальное. К щекам прилила кровь, но в этот раз взгляд я не отводила. Было что-то на редкость притягательное в том, чтобы смотреть на Анри и представлять, что он мне помогает раздеваться, не столько снимая одежду, сколько прикасаясь ко мне, изучая. Так, что-то я не о том думаю. Это же мне нужно его изучать, чтобы найти злополучный кристалл. Но когда я его найду, Бернар разрушит артефакт, и все закончится. Совсем все…