Владислав Шубин - Путь меча [litres]

Движение было направлено не в сторону, а словно вверх от точки, в которой он ранее находился. Подтверждая эту мысль, каналы истончались, уменьшаясь в размерах, пока не превратились в еле видимые ворсинки на фоне пульсирующего серого марева. Со вспышкой яркого света, Мальцев вывалился в ещё более непонятное место: блеклая волнообразная поверхность, словно застывшее вулканическое стекло; под этой коркой застывшего моря шла какая-то жизнь, мелькали тени, загорались и гасли искры. Сама поверхность словно текла и рябила, оставаясь при этом на месте.

Небо над головой, если это можно было назвать небом, буйствовало разрядами молний и энергетических жгутов, делящих пространство на сегменты цветных лоскутов. От ярости ярящихся стихий спасала радужная колышущаяся пленка, куполом отделяющая место, где он находился от всего остального. Ну что ж, хоть что-то привычное. Твердь под ногами и небо над головой, есть где разгуляться.

Вспышка в дальнем краю пузыря, так он решил назвать эту конструкцию, словно специально осветила фигуру человека, сидящего рядом с радужной границей на небольшом возвышении. Словно не замечая буйства стихий, вспышек и бьющих в радужный пузырь молний, маленькая далекая фигурка сохраняла неподвижность.

Через время, которое сам Федор охарактеризовал как вечность, парень очутился на расстоянии вытянутой руки от плеча незнакомца, который всё так же мирно сидел на небольшом холме. На его бритой голове в сполохах вспышек парень с замиранием сердца увидел знакомую вязь татуировок.

– Мастер?! – Рывком очутившись со стороны лица незнакомца, Мальцев в шоке замер. Перед ним, с закрытыми глазами, сидел он сам.

– Давно меня так не называли, – произнес двойник, открывая глаза.

– Ты кто? – отдалившись на безопасное, по его мнению, расстояние, спросил Федор.

– Как это в привычке молодости, забывать об уважении к старшим, – ухмыльнувшись, ответил двойник. Только сейчас парень заметил, что отличия между ними, кроме отсутствия волос, все-таки есть. У незнакомца были карие глаза, и голос только напоминал его голос, однако был несколько ниже и жестче.

– Впрочем, я тебя прощаю.

– Забавный глюк, ты меня прощаешь в моем собственном сне?

– Именно так. Только вот кто тебе сказал, что это сон?

– А где еще как не во сне можно поговорить со своим отражением? – ответил вопросом на вопрос Федор.

– Ну, хоть часть понимания появилась. Отрадно.

– Ага? Хорошо, значит, ты мое отражение. Почему тогда у моего отражения лысая башка с рисунками, карие глаза и на кой черт я вырядился в этот оранжевый халат, который, кстати, мне не идёт? И что самое важное, если ты моё отражение, то почему у меня самого нет тела?

– Отвечаю по порядку: не совсем, и на все остальные – потому что такова наша воля. Только усилием собственной воли можно изменить то, что тебя окружает.

– Исчерпывающее объяснение, но понятнее почему-то не стало. Изменить, говоришь? То есть, чтобы у меня появилось тело, мне нужно только захотеть?

– Ты очень догадлив. – сыронизировало отражение. – Нам. Надо. Захотеть.

– Хрена себе! Привидение с моторчиком. – Внезапно под ногами парень ощутил твердую поверхность и, не удержавшись, бухнулся на пятую точку. К чести двойника, тот даже не улыбнулся.

Вопреки одежде своего собеседника, Мальцев оказался одет в привычные джинсы и любимую футболку с надписью «Ё-маё».

– Неудачное из тебя отражение получается. Почему на тебе до сих пор эта желтая тряпка? Ты ведь должен меня копировать, теперь, когда у меня появилось тело.

– Какое зеркало, такое и отражение. – Развел руками двойник.

– Что-то я вообще этот бред перестаю понимать. Какое к чертям собачьим еще зеркало? Ты че умничаешь тут?

– То, что тебе непонятно, ты можешь понимать как угодно. – Двойник присел на выросший из поверхности пола стул с резной спинкой и, скрестив на груди руки, прикрыл глаза.

– Э, ты офигел в моем сне спать? – разъярился Федор, рванувшись в сторону явно дразнящего его двойника, он неожиданно для самого себя пролетел сквозь фигуру в оранжевом халате, чувствительно приложившись лбом о землю. Вскочив снова, парень попробовал было схватить за шею призрачного шутника, но не преуспел и в этот раз – руки проходили сквозь того, как через густой туман.

– Ты еще не готов. – Открыл глаза двойник. От легкого прикосновения его руки ко лбу Мальцева все вокруг замерло и с яркой вспышкой схлопнулось в тонкую светящуюся нить.

Утро ожидаемо не принесло в жизнь ничего доброго. Хотя это был скорее день, судя по тарахтению повозок и покрикиваниям возничих, доносящимся из открытого окна.

Настойчивый стук в дверь набатом отозвался в голове. Руки бы оторвать этому дятлу. С другой стороны, Мальцев похвалил себя, что даже в том пограничном состоянии умудрился закрыть дверь и снова подпереть ее комодом.

– Иду уже, блин. – Кто бы подумал, что у человека такая тяжелая голова, пытаясь оторваться от подушки, подумал Федор. Магда ушла еще до его прихода, чему парень несколько расстроился, в частности, поэтому он завалился на кровать как был, о чем сейчас очень жалел. Раны присохли к простыне, и теперь этот проклятый кусок ткани висел на нем как плащ, одетый наоборот.

Скатившись на пол, Мальцев заорал благим матом, неосторожно оторвав материю. По груди сразу заструилась кровь. Сами раны хоть и были опухшими, но все равно выглядели лучше, чем ночью. Тогда ему казалось, что через порезы видно ребра.

В комнате внезапно стало очень тесно: комод с грохотом отлетел в глубь комнаты, а дверь, с громким хлопком ударившись в стену, перекосилась на одной петле.

Даже ноги не вытерли, с философским спокойствием подумал Федор, наблюдая за толпящимися в комнате стражниками с пола. Среди толпы одетого в кожу и металл народа гнусно ухмылялся Геворн. Есть вообще в жизни справедливость? Почему эта сука так бодро выглядит?

Поднявшись с помощью стражника, парень постарался принять более удобное положение, сидя на кровати. Спина как будто одеревенела и сгибалась с трудом.

– Все, народ. Думаю, наш герой в безопасности. Давайте, давайте на выход. – Подпихивая стражников в спины, Геворн быстро выдавил своих товарищей за дверь. – Дерьмово выглядишь, приятель.

– Спасибо, Геворн, я знал, что ты всегда найдешь, чем утешить. И как тебя еще не убили за твою доброту?

– Это потому что меня все любят. – Здоровяк осклабился. – У кого же поднимется рука на всеобщего любимца?

– А по совместительству и одного из братьев красавца Гуго.

– Привет, Лори, не видел, как ты вошла.

– Ну, еще бы. Когда ты говоришь, ты вокруг никого не замечаешь.

– Скажешь тоже. Как там Эд?

– Неплохо, в этот раз легко отделался. Ребра Пинтус ему подлатал, а с головой у него и так было не очень, раз полез в дом к вампирам.