Владислав Шубин - Путь меча [litres]

– Еще кто хочет сказать дурное слово про Великую Мать? – Барго обвел грозным взглядом окружающие его лица, словно и не замечая грозящую оркам опасность.

– Это кто тут у нас такой грозный? Барго, малыш, кто вас отпустил одних в город? – от раздавшегося сочного контральто на лицах толпы против воли проступила некоторая нервозность, а орки разом рухнули на одно колено.

– Великая Мать! Твои дети приветствуют тебя!

– Тетушка Рафи?

– Великая мать?

– Дикая волчица.

– Собирательница черепов.

– Она же меня еще в детстве конфетами угощала…

Голоса различались не только по тональности, но и по вкладываемым в них чувствам, тут присутствовало всё, от удивления и страха до благоговения.

Посреди приворотного пространства, возвышаясь на голову над всеми присутствующими, появилась валькирия. По крайней мере, по мнению Мальцева, именно так и должны были выглядеть грозные девы-воительницы.

Статная фигура, облаченная в куртку со вставками из серебристого металла. Остроконечный полуоткрытый шлем, из-под которого по пояс черными блестящими канатами свисали две толстые косы. Плотные кожаные штаны подчеркивали хорошо развитые мышцы ног.

Уперев одну руку в бок, второй рукой воительница держала на плече двулезвийную массивную секиру с длинной рукоятью, по цепкому положению пальцев на потертой рукояти было понятно, что пользоваться ей тётушка Рафи умеет. Парень не сразу узнал в этой могучей воительнице забавную продавщицу сладостей, словно это были совершенно разные люди.

Впрочем, это все Мальцеву было совершенно неинтересно. Жизнь, впервые с момента как он попал сюда, обрела краски и тут же снова обесцветилась. И он не понимал теперь, как и что делать. Просто же ждать было невыносимо.

– Бран. Ты как-то говорил, что я могу попросить тебя об услуге. Позови меня, если надумаешь пытать эту желтую обезьяну. – Федор рывком поднял на ноги застонавшего степняка, пристально смотря ему в глаза. – Мне нужно знать, где кочует его стойбище.

– Ты что собрался идти за ними в землю каффидов? Это же самоубийство.

– Молись, чтобы твои собратья пришли сюда как можно скорее, а то мне придется самому навестить твой дом, – прошипел в лицо кочевнику парень, не обращая внимания на стоящих вокруг него людей. Отбросив надменно молчащего пленника на руки оркам, Федор через толпу направился в сторону трактира. Люди молчаливо расступалась перед ним, образуя пустое пространство на несколько шагов впереди, фигура шедшего сквозь толпу человека излучала нечто такое, с чем никому не хотелось иметь никаких дел.

– Что это с ним? – с недоумением в голосе, спросил Бран, провожая взглядом фигуру идущего сквозь толпу парня.

– Магда, – тихо ответил Геворн.

– Как? Когда?

– Много ли надо времени молодым.

Бран рывком подтянул степняка за жидкую косичку. От боли у желтокожего кривоносого кочевника глазки стали совсем узенькими щелочками.

– Слышишь меня, безбожная тварь? Знаю, ты понимаешь, что я говорю. Какие кланы участвуют в походе? Сколько людей в войске? Сколько магов? Скажи мне что-нибудь интересное прямо сейчас, пока я не начал резать тебя на полоски.

– Я тебе ничего не сказать. Мои братья прийти и вытащить твоя кишки, как делать с твои крестьян. Мы убивать все ваши грязный люди. Резать их как скотина.

– Как я и думал. Не вижу смысла спрашивать его о чем-то. Мы и так знаем, что скоро здесь будет вся их орда. Если бы не просьба Саргона, можно было его просто вздернуть на воротах. Сейчас же есть дела и поважнее.

– Моя братья вас всех на ворота висеть. Баба ваша трахнуть все, на деревня вся вся трахать. Эта большая баба трахнуть тоже.

– Геворн, заткни эту падаль. – Бран отвернулся, ища взглядом Торбина. Послышался глухой удар, короткая возня, закончившаяся натужным верещанием, от которого глава стражи вздрогнул и вновь повернулся к пленнику.

Кочевник наконец обрел заслуженное внимание и теперь вкушал плоды своего красноречия. Плоды были, прямо скажем, неважные. Неслышно подошедшая орчиха легко держала степняка на весу одной рукой за шиворот, второй при этом захватив его спереди ниже пояса.

– Мальчики, у вас трудности с переводом? Думаю, я легко смогу помочь вам с этим. – Да ведь, мой маленький? И вот этим ты собрался меня трахать? С таким достоинством, как тебя еще самого не перепутали с девочкой. – Плотоядно улыбнулась орчиха, слегка сжав руку, отчего у злополучного кочевника цвет кожи сильно посветлел.

Окончательно пришел в себя Мальцев только в своей комнате. Руки все еще машинально перебирали имеющееся у него вооружение. Эти простые движения приносили успокоение – раньше Федор за собой такого не замечал, парень горько усмехнулся, еще один неожиданный подарок от учителя.

Вспомнив, зачем он пришел в трактир, Мальцев, стиснув зубы, вернулся к начатому делу. Из сумки поочередно были вынуты три метательных ножа, четвертый был испорчен, превратившись в оплавленный кусок металла, запекшись вместе с кровососом.

Верные мечи, в потертых ножнах и с потертой уже оплеткой. Из дальнобойного – есть двадцать пять стрел и почти столько же наконечников разного вида. Парень проверил тетивы, в порядке.

Последним, после одежды и разнообразных мешочков, оставшихся по наследству от ушастых, на стол выпал продолговатый предмет, завернутый в кусок ткани.

Извлеченный из ткани жезл вызывал восхищение своей искусной гравировкой. Он обладал крупным красным камнем в навершии и более мелким на другом конце сбоку. Мелкий камень мог двигаться на три деления относительно длины жезла. Ближе к большому камню располагался рычажок в виде языка пламени.

Разобравшись ранее с управлением данной машинки, Федор так и не решился опробовать её в действии. Несмотря на доверие суждению мастера, что эта штука была безопасна для владельца, мышление цивилизованного человека взывало к осторожности. Сложные технологические приспособления бывают снабжены неявной защитой от использования, не хотелось бы глупо подорваться на непонятном магическом устройстве. Пусть будет оружие последнего шанса, главное, чтобы не пришлось использовать его слишком рано.

Оторвавшись от созерцания тонкой гравировки жезла, Мальцев принялся обдумывать дальнейшие действия. Технически никому из местных он ничего не должен, поэтому помирать во имя неродного ему города не входит в его планы.

Нашествие целого томена кочевников для города, в котором в лучшее время едва ли жило более десяти тысяч жителей, оставит на месте поселения кучу трупов в развалинах. Вряд ли гарнизон в три сотни солдат и несколько сотен городских обывателей, некоторые из которых впервые в жизни взяли в руки оружие, сможет им как-то помешать. Четырехметровые стены города не задержат и первую волну идущих на приступ кочевников, у степняков достанет ума рассредоточить силы и напасть сразу в нескольких местах, растянув ряды обороняющихся и перебив их малыми группами, просто задавив численностью.