Анна Алакозова - Исправить все. Мирриэль [СИ]

Уже изрядно захмелевший Кален поднял кубок в очередной раз.

— За Хранителей!

Дружное эхо подхватило тост, загремели кубки, словно растревоженный улей загомонили за столами мужики, обсуждаю возможные перспективы, кто-то решился сразу, особенно среди молодежи нашлось много желающих, кто-то решил все обдумать и рассудить, когда голова проясниться от хмеля. Кален же поставил кубок на стол и тяжело опустился рядом со мной.

— Кажется, нам пора спать. Еще немного и я просто упаду и захраплю прямо на столе.

— Ну, для хозяев, это будет наивысшей похвалой, но вот лицо Хранителей, боюсь, пострадает. Так что давай-ка мы отправимся наверх.

— Мирра, я не буду делить с тобой ложе, — прямо посмотрел он мне в глаза. — Сейчас это совсем не… ик… лучшее решение… я немного не в себе…

— По-моему сейчас, ты совсем не в себе, и даже если мы будем делить ложе… то только ради крепкого, здорового сна на удобном матрасе…

Совершенно ничего не смыслящие голубые глаза смотрели на меня, но внезапно взгляд прояснился:

— Ты считаешь себя в безопасности рядом со мной, если я выпил лишнего вина? Абсолютно напрасно! Это состояние у меня пройдет так же быстро, как высыхают слезы на глазах ребенка или ты залечиваешь раны и тогда…

— Я буду только рада, Кален, чтобы не случилось, и уж точно я не позволю тебе спать на полу, когда сама буду нежиться в постели. Так что идем, мой герой. Нас ждет неравный бой со сладким сном.

— Боюсь, я его уже проиграл, — сладко зевая проговорил грозный воин.

Мы ушли незаметно, селяне продолжали споры и разговоры. Мягкая постель раскрыла перед нами свои объятия, обещая незабываемое блаженство, и мы с удовольствием отдались в ее власть. Стоило нашим головам лишь коснуться мягкой подушки, а усталым телам занять удобное положение на перине, как крепкий сон человека, выполнившего свой долг, безраздельно завладел нами. Я положила голову на широкое плечо воина, он обнял меня, и прикоснувшись губами к волосам, уже сквозь сон прошептал:

— Ты так чудесно пахнешь, любимая…

Дальше или он не смог ничего сказать или я уже ничего не слышала, мы уснули.

Утро так нас и застало. Мы провели ночь в объятиях друг друга, но это были самые невинные объятия за всю мою жизнь, мои жизни. Эта ночь напоминала те старые времена, когда мы были духами, именно так мы проводили ночи, нам не нужно было большего, так соединялись наши души. А потом Кали доказала какую силу может иметь влечение плоти, эти воспоминания заставили меня вздрогнуть. Кален приоткрыл глаза и улыбнулся.

— Неужели даже в моих объятиях тебя настигли кошмары?

— Нет, Кален, спала я чудесно. Просто… как-то не по себе стало. Нам спешить нужно, впереди нас ждет серьезный бой, да и не один. Это немного пугает. Я боюсь не справиться. Эти люди, они все готовы отдать последнее и самое дорогое нам, за спасение, но, Кален, а если я не оправдаю их ожидания? Я необычная, да, но хватит ли этого, при встрече с красным драконом? Как мне одолеть того, кому проиграли двое древних богов?

— Ты слишком много думаешь, Мирриэль, ты не будешь одна, мы все будем стоять рядом с тобой, вместе мы справимся, не можем не справиться.

— Значит в путь.

Мы покидали еще спящую деревню. Провожать нас вышел лишь староста. Он пожелал нам доброго пути и на прощание добавил:

— Я жену с детьми с вашим отрядом отправлю, а сам помогу тут оставшимся собраться, да и вместо себя кого назначу, если будет кто оставаться, да и нагоним их в пути. Подумал я и решил, что под вашей защитой-то надежней будет, чем с дозорами баронов, да и пригодимся мы там, и лесники неплохие и плотники. Работы не чураемся, а когда семья в безопасности, так и самому на душе спокойней. Так что свидимся еще, милсдарь.

Мы лишь кивнули и поблагодарив за кров и угощение, пришпорили коней. Путь еще впереди был неблизкий.

Кален.

Мы третий день в пути. Эйфория от осознания, что Мирра сейчас здесь со мной, что с ней все в порядке и она вернулась к нормальной жизни, постепенно проходит, уже даже не так радует ее прощение. Возвращается боль. Пока еще это только начало, я знаю, что дальше будет лишь хуже. Пока еще это просто отголоски воспоминаний, но скоро… скоро по вечерам я не смогу сдерживаться, придется уходить. Надеюсь, что Мирриэль уже свыклась с мыслью, что я не оставляю ее на дежурства по ночам. Мне так будет проще. Пока еще меня поддерживает мысль, что она нуждается в моей помощи, но скоро все мои темные воспоминания обретут новую жизнь, каждое из них станет для меня явью, я вспомню каждое слово и каждое движение, вновь подарит тепло каждая капля крови, попавшая на мою кожу, из ран моих жертв… А потом, потом я буду во власти их духов, они будут меня пытать, они будут требовать ответа за все мои поступки, они будут иметь надо мной безграничную власть, но это будет только в моей голове… никто ничего не узнает. Наверное, именно так представляют себе муки совести, только в моем случае, совести у меня нет, ее выжгли в молодости, вместе с состраданием и жалостью. Выжгли заменив чувством долга и принятием ответственности, выжгли, заменив на возможность Видеть человеческие души, выжгли, оставив взамен голубые кристаллы и нестерпимую боль…

Я смотрю на Мирру, она едет, чуть опережая меня, мне видна лишь ее спина. Как грациозно она покачивается в седле, как легко бежит под ней лошадь, моя коняжка с трудом тащит возложенный на нее груз. Я улыбаюсь. Мне нравится радоваться таким простым вещам, скоро я совсем перестану их замечать. Я был прав, беспокойство за нее, боязнь ее потерять, было моим спасением от боли, сейчас она в безопасности, пока могу, я хочу просто наслаждаться ее присутствием. Физическое влечение уже ослабевает, годы тренировок в самоконтроле не прошли даром. И хотя ее манящие формы все еще порождают самые неприличные мысли в моей голове, я уже могу это контролировать. Похоже, что ей это не очень нравится, она сердится, но меня это уже только забавляет, она так мило морщит кончик носа, когда сердится, и нервно начинают подрагивать кончики ее удлиненных ушей. Я не хочу ее злить, но сейчас я не могу позволить себе еще больше с ней сближаться. Сперва я должен победить своих призраков, одолеть свою пагубную привычку, снова стать человеком, собрать себя из тех осколков, на которые разрывается моя душа и рвется мое тело, испепеляя сознание, а уж потом, я смогу в полной мере отдать всего себя в ее нежные маленькие руки, и наоборот, спрятать ее милое личико на своей груди, обнимая ее, оберегая от всего на свете и больше никогда не отпускать. Но это будет потом, после того как я смогу преодолеть свою боль, когда смогу преодолеть… если смогу преодолеть…

— Эй, ты там не уснул? Может поторопимся?