Анна Алакозова - Исправить все. Мирриэль [СИ]

— Ты отправляешь меня в дом терпимости? Энель? Это твой совет?

— Да, Кален. Подобное нужно лечить подобным. Могу даже денег подкинуть и особу нужную порекомендовать.

— Фу, Энель. Ты такая….

— Честная??? — она улыбнулась, если бы кто-то тогда смог дать ей такой же совет, быт может тогда все сложилось бы иначе. — Дружище, кто же тебе еще правду вот так в глаза скажет? Поверь мне, Кален. Ты можешь не ходить в дом терпимости, тебе это не поможет. Тебе нужна уже не просто какая-то женщина. Тебе нужна уже совершенно определенная женщина. И другая, теперь уже не сможет ее заменить. Ты, друг мой, влюблен. Это уже не лечится. Так что кончай ныть и жалеть себя, и избавляйся от привычки глушить боль обатом… и вы будете жить долго и счастливо.

— Помнится мне, с таким же рвением ты сводила меня с Карой. Что изменилось?

— Ты изменился, — совершенно серьезно ответила Энель. — Ты, Кален, изменился. Тогда с Карой, вам просто нужно было, чтобы рядом был хоть кто-то, сейчас тебе не нужен никто, только вот ты еще сам этого не понял, а тебе не нужен никто, только она.

— Я не достоин ее, Энель. Я…

— Не смеши меня, глупец, помнишь тот день, когда она испытала на тебе свои новые силы? Знаешь, Кален, что я слышала в ее холодных словах? Я слышала едва сдерживаемые рыдания. Я не понимаю, как ты этого не услышал. Сказать тебе, что я почувствовала стоя рядом с ней в тот вечер? Я была уверена, что она с готовностью бросится на меч, только бы не причинять тебе боль. Кален, она любит тебя, так же, как и ты ее. Не нужно говорить о достоинстве, любовь выше этого. Ты сделал не правильный выбор, друг мой. Хочешь в этом убедиться, вперед, ищи утешения в объятиях другой. Но для меня, и так все предельно ясно.

— Я не дурак, Энель. Точнее, дурак, конечно, но не на столько. Говоришь дом терпимости — мой последний шанс?

Она молча кивнула.

— Будь по-твоему!

— Вот и молодец! Вперед… тебя ждет разочарование, но ты его не бойся… — она засмеялась.

Кален вышел из таверны. В чем-то она определенно права, подобное лечится подобным. Он уверенно направился в тихий неприметный домик с большим количеством комнат и отличной выпивкой. Он понимал, что Энель права, и он не сможет найти там утешение, но он надеялся, что мастерство местных девиц, сможет доставить ему удовольствие, и заглушить боль.

На пороге его встретила матрона.

— О, командор, давно вас не видели. Очень рады. Какое у вас сегодня настроение? Чего бы вам хотелось?

— Всего самого лучшего, мне нужны твои лучшие мастерицы, Марго, — он сел на диван в гостевой комнате.

— Особый случай? Понимаю. Лучших у меня не много, человек пять могу назвать, одна из них вам точно понравится, командор, они стоят того что я прошу за них, — щебетала Марго подавая ему кубок.

— Зови всех, я хочу посмотреть.

— Ваше желание, командор, для меня — закон. Бетти, Марта, Кита, Кира, Мия, сюда.

По одной появились полуобнаженные девушки. Они сразу обступили Калена, рассказывая, что они умеют, и какое удовольствие его ждет. Одна наполняла кубок, другая уже снимала с его плеч плащ, третья уже устроилась у него на колене, расстегивая ворот. Нежные руки, ласкали его плечи, мелодичными трелями звучали голоса. Боль забилась в угол и смотрела оттуда на все происходящее ненавидящими глазами. Ему стало смешно, от этого. Ему пришло на ум, что Энель все-таки ошиблась. То, что преследовала его последние дни — это не любовь, это просто похоть, страсть, которую он не смог удовлетворить в маленькой комнатке. Теперь ему станет легче.

— Командор, вы определились?

Какие-то губы уже ласкали его шею, чьи-то руки уже стягивали широкий пояс…

— Они все просто прелесть, Марго. Взял бы всех, но боюсь, в твоих комнатушках, мы такой компанией не сможем повеселиться. Беру эту, — он ухватил за руку молодую эльфийку, которая уже норовила забраться ему в штаны — и эту, — он прихватил девушку, ласкавшую его шею, уж больно нежные были губы.

— Отличный выбор, командор. Вы не пожалеете.

— Еще бы, если я пожалею, я просто не расплачусь с тобой, Марго, ты же меня знаешь.

Девушки влекли его в одну из дальних комнат. Там его повалили на широкую кровать. Эльфийка освободилась от легкой туники, лишь за ними закрылась дверь, и уже через мгновение она была на нем, освобождая его тело от оков одежды. Ее нежные умелые руки уже ласкали его твердеющую плоть. Он уже жалел о том, что пришел сюда, когда обнаженная эльфийка прикоснулась к его губам. Ее прикосновение, было совсем не таким, как то, неловкое, неумелое и даже немного стыдливое касание на опушке леса. Губы, которые сейчас его ласкали, они были мягкими и теплыми, а ему хотелось, чтобы это были холодные бледные губы, робко искавшие его поцелуя. Перед его внутренним взором на белоснежной маленькой груди твердел темно-розовый сосок, а перед глазами были большие округлые груди с крупными коричневыми сосками. Тонкая талия, в полумраке темной комнатки в воображении, в реальности превращалась в смуглый крепкий стан. Все было не так. Вторая девушка, сдвинула эльфийку с его уже обнаженного тела, и теперь они вместе ласкали его, по очереди прикасаясь губами и языками к охваченной желанием плоти. Девушки старались, как могли, но все их умения и старания не могли сравниться с той мимолетной бурей страсти, которая стала его наваждением. Он представлял ее, она была каждой из них, но они не были ею. Они не могли даже приблизиться к ней, что бы они не делали. Его охватывало отчаяние, чтобы они не делали, как бы они его не ублажали, никакие их ухищрения не могли сравниться с ее наивной робостью. И теперь, когда его ублажали две девицы, перед глазами он видел только ее глаза цвета морской волны. Она смотрела на него с таким сожалением, с таким сочувствием. Она говорила ему что прощает, что все понимает. Он слышал ее шепот, такой же тихий, как тогда, когда она звала его во сне. Она шептала что-то еще, но он не мог разобрать. Он не слышал сладострастных стонов девиц, которые по очереди взбирались на него и скакали, словно лучшие всадники, он уже не видел их гибких тел, извивающихся возле него. Он не видел ничего, и ничего не слышал, и ничего не чувствовал, только боль. Он очнулся, когда холодные губы коснулись его губ. Не было рядом никого, никто не целовал его в губы. Девицы уже собирались, весело хихикая, судя по всему, они провели время гораздо лучше, чем он. Он встал со смятой постели. Видимо, его тело все делало без участия его мозга, девицы выглядели довольными. Он ничего не помнил, только океан ее глаз.

Выйдя из комнаты, он расплатился с Марго.

— Командор, — окликнула его матрона.

Он не отозвался. Она засеменила за ним и взяла его под руку.

— Кален, мальчик мой, что случилось с тобой? На тебе лица нет. Эти поганки плохо отработали?