Марина Эльденберт - Небеса в огне

В миг, когда дракон повернулся к сцене, Эсмира протянула к нему руку. Огромная морда почти коснулась тонких пальцев, и при таком освещении иртханесса действительно казалась черным пламенем. Объятая маревом огненного создания, в черном, словно полыхающем платье, Эсмира была великолепна. В минуту, когда сдавленная тишина в зале перешла в волнообразный шепот, огненный зверь раскрыл пасть и выдохнул пламя, прокатившееся вдоль сцены и возвращающее в чаши то, что укрыла его создательница.

Слева.

И справа.

Из чаш ввысь ударили огненные фонтаны, а дракон снова взмыл под самые своды и, подхваченный вихрем магии иртханессы, рассыпался лентами огня. Пылающие искры сыпались вниз, не долетая до собравшихся, таяли одна за другой звездным дождем. В мгновение, когда он прекратился, вдоль стен в светильниках снова вспыхнуло пламя, а Эсмира склонила голову, показывая, что закончила.

Зал взорвался аплодисментами, не просто аплодисментами — грохотом оваций и гудением бесчисленных голосов. Я видела лица иртханов, в их глазах еще отражалось пламя, у всех стоявших рядом претенденток зрачки непроизвольно вытянулись в вертикаль, отзываясь на зовущую, яростную мощь огня.

Эсмира же, словно не замечая всего этого, спустилась со сцены, направляясь к столу. Купаясь в отголосках собственной силы, вызвавшей невероятный отклик, во взглядах и всеобщем признании, в прокатывающихся по залу приглушенных голосах.

До той минуты, пока Даармархский не поднялся. Тогда все стихло.

— Добро пожаловать, местари Сьевирр. — От того, как прозвучал его голос, я содрогнулась.

Хрипло, яростно, и пламя в его глазах сейчас предназначалось только ей. Пусть мы и стояли далеко друг от друга, я знала этот голос и видела радужку, раскаленную докрасна.

— Благодарю, местар. — Ответное полурычание эхом разнеслось по залу.

В тот миг, когда их пальцы соприкоснулись, мне стало нечем дышать.

А потом она опустилась на стул, который дракон для нее отодвинул, ближайший к нему. Вскинула голову, глядя на нас в темноту, на губах ее играла улыбка. Холодная, жесткая улыбка и взгляд — обжигающий, как лезвие раскаленного меча.

— Может, мне прямо сейчас домой поехать? — пробормотала одна из девушек с нервным смешком.

— Тебе, может, и стоит, — фыркнула медноволосая. — А вот я точно останусь. Подумаешь — огненный дракон!

Ее зрачок еще подергивался, но уже не так сильно, другие тоже приходили в себя.

Мэррис шагнула на сцену, чтобы объявить следующую претендентку, но я на нее не смотрела. Я вообще больше ничего не видела, кроме бесконечно прокручивающейся в сознании картинки воспоминаний о прикосновении, отозвавшемся в глазах дракона алой стихией. Иртханы не сдерживали свою силу, но почему-то именно этот взгляд будто раскаленной иглой ворочался в сердце.

Разжигая пламя совершенно иного рода.

Пламя, сводящее меня с ума.

Вторая девушка шагнула на сцену, но ее приветствие прошло незамеченным. Едва ли кто-то из гостей взглянул в ее сторону и услышал, что она сказала. Даармархский смотрел, разумеется, но смотрел так, как мог бы рассматривать говорящую статуэтку: красивую, искусно выполненную умелым скульптором, но по-прежнему остающуюся статуэткой. Разумеется, отдавая дань традиции, он подал иртханессе руку и точно так же отодвинул ближайший стул — этого требовал этикет, места рядом с правителем девушки занимали согласно жеребьевке.

Третья иртханесса тоже рассказывала про свой род, истоки которого уходят к первым иртханам. Когда Мэррис представила четвертую, я перехватила взгляд девушки, которой предстояло выйти на сцену. Она расправила складки кремового платья, чтобы скрыть волнение. Пламя, сжигающее меня изнутри, по-прежнему облизывало сердце своими беспощадными языками, но именно ее взгляд почему-то отрезвил. После выступления Эсмиры, показавшего ее истинную мощь, ни одна из претенденток не чувствовала себя спокойно.

— Удачи, — негромко произнесла я.

— Спасибо, — улыбнулась она и добавила: — И тебе, Теарин.

Задаваться вопросом, откуда она знает мое имя, не стоило, если уж о простой распорядительнице разошлись слухи, то что говорить о претендентке с таэрран.

Задерживаться на этой мысли я не стала, предпочла сосредоточиться на предстоящем и, когда Джеавир (эту девушку звали именно так) спустилась со сцены, снова окинула взглядом собравшихся. Хеллирия сидела слева от брата рядом с пустующим пока креслом для девятой или десятой претендентки. Для себя я уже решила, что обойду стол с другой стороны, чтобы оказаться справа, там, где сидел светловолосый иртхан.

Мужчина высокий, это было видно по широким плечам, явно выделяющийся из всех присутствующих. Цвет волос и кожи выдавали в нем северянина, а пронзительный ледяной взгляд только подчеркивал происхождение гостя. В отличие от хаальварна, который сопровождал нас в Аринту и в котором угадывалась северная кровь, этот выглядел истинным Ледяным. Так называли сильнейших иртханов Севера, но мысль об этом ушла, стоило Мэррис назвать следующую претендентку.

Иртханесса с волосами цвета огня шагнула вперед, и я поняла, что мы остались втроем: я, Мэррис и девушка, которая спрашивала, не стоит ли ей сразу уехать.

Восьмая.

Медноволосая выступает восьмая, значит — следующая я.

Мысль об этом прокатилась по телу волной пламени, но пламени ледяного, словно я сама была уроженкой Севера. Дыхание перехватило, как во сне, я смотрела на иртханессу, говорящую в зал, глядя, как в ее руках распускается огненный цветок, чьи лепестки дрожат, подчиняясь движению пальцев.

Выступление Ольхарии было встречено громкими аплодисментами, тем не менее гораздо более спокойными, нежели Эсмиры.

Мэррис снова шагнула на сцену, и сердце пропустило удар.

Я чувствовала, как лед течет по позвоночнику и бьет в пальцы. Чувствовала, как мир сжимается до точки, в которой стою я, и снова раскрывается острыми гранями.

В день, когда мне предстояло лишиться своего огня, я тоже поднималась на помост к развалившемуся на переносном троне Горрхату под сотнями взглядов, и эти взгляды впивались в меня иглами сочувствия, равнодушия или торжества. Тогда я была одна, но сейчас, когда Мэррис прошла мимо меня, коротко и как бы невзначай коснувшись пальцами моей ладони, когда из-за стола на меня смотрела Джеавир с мягкой полуулыбкой, словно пытаясь поддержать, я стряхнула остатки оцепенения и шагнула на сцену.

Пламя из чаш опалило мое лицо жаром, по рядам собравшихся пронесся едва различимый шепот. К этому я была готова, равно как и к тому, что под бесчисленными изумленными взглядами таэрран на шее снова сомкнется раскаленным кольцом. Я сбросила это ощущение, как остатки гаснущего пламени с пальцев.