Марина Эльденберт - Небеса в огне

Словом, вместо того чтобы отдыхать и расслабляться, я ходила и думала только об этом. О том, кто на самом деле может оказаться моим отцом, если Диран сказал правду, о том, что у мамы был роман сразу с двумя мужчинами, и о том, что будет, если Леона подтвердит его слова.

Захочу ли я узнать, кто он?

Захочу ли я с ним встретиться? Захочет ли этого он?

Но главное — что между ними произошло, если мама вышла замуж не за него, а за это вот?

Я думала об этом, бесцельно шляясь по зингспридской набережной, глядя на накатывающие одну за другой волны. Думала, рассекая дорожку в бассейне (да, я все-таки туда дошла и выяснила, что теперь умею плавать). Думала, когда мы с Бэрри трусцой скакали по парку: она за любимым мячом, я за ней, а за нами вальцгарды. Думала, когда засыпала, глядя сквозь балконные двери на искрящийся огнями город.

И совсем чуть-чуть думала о Гроу.

Самую капелюшечку.

О том, что могло бы быть, если бы меня не швырнули в тот ров с водой. Не знаю, с чего, возможно, как раз из-за бассейна, в котором я сначала взяла дорожку с глубиной мне по плечи, а потом перебралась на ту, где стояли тумбы для ныряния. Пару раз я даже открывала чат сообщений, но потом закрывала. Что, спрашивается, я ему напишу? «Ты, конечно, хрен драконий, но я теперь умею плавать».

В итоге я так ничего и не написала, зато поучила роль в соответствии с новым графиком. В киноверсии Ильеррской из нее выдрали до чешуи значимых моментов (в частности, то самое вступительное испытание), но съемок это не отменяло. Поэтому я сидела и зубрила, отмахиваясь от не дающих покоя мыслей с переменным успехом и вспоминая старую добрую школу, в которой точно так же надо было заучивать наизусть тексты.

Особенно на фервернском языке.

В общем, к тому моменту, когда я снова оказалась в гримерной, в голове у меня творилось непонятно что. Мысли об отце, желание позвонить Леоне и спросить, как идут дела (честно говоря, останавливала только вся эта тема с драконами, которая набирала обороты с каждым днем). Об этом говорили везде: в прессе, на телевидении, в кофейне, даже девочки-ассистентки Геллы. Я застала обрывок их разговора, влетев в гримерную на полном ходу.

— …Я все равно не представляю, как это — если драконы будут в городе?

— Не в городе, над нами просто не будет щита.

— Но это же значит, что они в любой момент могут напасть… — Она увидела меня и осеклась.

В глазах отразился испуг, словно я сейчас схвачу ее за руку и потащу к Рэйнару за инакомыслие.

— В древности иртханы оберегали города без всяких щитов, — сказала я, сбрасывая сумку. — И ничего, человечество не вымерло.

— В древности случались налеты, — возразила ассистентка.

Продолжить разговор мы не успели, потому что влетело их начальство. Раздувая ноздри, шваркнула по стулу так, что он проскрежетал по полу и подъехал к зеркалам.

— Тебе особое приглашение нужно, Ладэ? — сверкая глазами, поинтересовалась Гелла.

— А тебе нужно к психоаналитику, — не осталась в долгу я.

Гелла скривилась, но я уже плюхнулась на стул, не имея ни малейшего желания развивать эту тему. Что они там с Рихтом не поделили, не мое дело, но пусть сами с этим справляются, ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Мне бы со своими отношениями разобраться, в частности, к одному именитому режиссеру.

Как ни странно, если в выходные об этом думалось относительно спокойно, как само собой разумеющееся (ты же взрослая умная девочка, правда, Танни?), то сейчас меня снова начинало потряхивать. При одной мысли о встрече с Гроу, о том, что он шагнет ко мне и посмотрит в глаза, в груди разгорался костер. Какой там костер, огненный вихрь, ураган, перехватывающий дыхание и уносящий с собой остатки всех «но» и «если», куда там Ильеррской с Даармархским с их драконячьими играми.

Я хотела этой встречи и одновременно не хотела.

Потому что до ужаса боялась сказать: «Спасибо, что научил меня плавать».

Потому что понимала, что за этой фразой пути назад уже не будет и, возможно, он мне и не нужен.

Путь.

А что нужно?

Или, точнее, кто?

Ой, Танни, не о том ты думаешь перед съемками. Совсем не о том.

Из гримерной я вышла слегка во взвинченном состоянии, стараясь мысленно не сворачивать из Огненных земель в Аронгару. Хотя бы потому, что прекрасно помнила, чем это заканчивается.

Убийством дублей.

Когда оказалась на съемочной площадке, Гроу уже был там. Привычно раздавал указания, старший ассистент по декорациям носился, как тяпнутый виаром за ляжку, а я на миг замерла. Просто потому, что до мгновения, когда он обернется, остались считаные шаги, а я так и не определилась с тем, что хочу сделать. Или сказать.

Оператор посмотрел в мою сторону.

Время остановилось, ну или потекло очень медленно.

Гроу все-таки обернулся. Я не успела понять, почему его взгляд проходит по касательной, минуя меня, поэтому тоже обернулась. Чтобы увидеть Даармархского, читай Рихта, с букетом цветов.

Букет солнечно-огненных аррензий, в Аронгаре они символизируют страсть и все к ней прилагающееся.

Это еще что за…

— Танни, — произнес Рихт, глядя мне в глаза, — я вел себя как последний засранец. Скажи, ты сможешь меня простить?

Кто-то из ассистенток (кажется, со стороны Гроу) судорожно вздохнул. Я же вцепилась в Рихта, прямо в его руку повыше локтя и с милой улыбкой обернулась на остальных.

— Мы на минуточку.

Режиссерский прищур впаялся в меня раскаленной печатью, но я уже поволокла Паршеррда в сторону гримерных. Точнее, он шел сам, и со стороны, наверное, это вообще смотрелось, как мы мило удаляемся под ручку, но ничего милого в этом не было. Больше всего на свете мне сейчас хотелось треснуть его букетом по голове, и пусть это не совсем обычная реакция на аррензии, мне было плевать. Я не была так зла на него с того момента, как он заявил мне «привет, Танни» — и оставил целоваться с дверью павильона.

— Ты что творишь?! — выдохнула ему в лицо, стоило нам свернуть к гримерным, к уютному диванчику и кулеру с водой, рядом с которыми в свое время произошел наш эпичный разговор с Мелорой.

— Я не откажусь от тебя, Танни.

— Рихт, твою… драконью сущность! Мы же все выяснили!

— Не все. — Он швырнул букет в сторону, и тот хрустнул слоями обертки. — Тебе ничего не светит рядом с Гроу, ничего хорошего, Танни, и я не собираюсь тебя ему отдавать.

От такого заявления я очешуела окончательно.

— А может, я сама буду решать, что мне светит и с кем?

— Решать ты, конечно, можешь что угодно. — Глаза его сверкнули темным огнем, ну чисто Даармархский, особенно сейчас, в гриме. — И на твои решения я не претендую, но я не собираюсь смотреть на то, как он делает тебе больно.

— А, то есть тебе можно делать мне больно, а ему нет?