Анна Замосковная - Жена из другого мира [litres]

– А тебе надо, наверное, платье для представления императорской семье. Так… – Лавентин почесал затылок. – Оно где-то тут.

Платье. И здесь на меня пытаются натянуть платье. Это что, беда всех миров? Почему я не попала в тот, где платья не изобрели, а?

Снова заскрипели колесики. Лавентин вывез из закромов манекен в белом платье с пышнейшей юбкой. Декольте у него было в форме окруженного рюшами сердца, шею закрывал воротник-стойка с очень широким воротом сверху, так что голова оказывалась на блюде из гофрированной ткани. Вместо парика манекен венчала диадема с белыми цветами.

– Нет! – Я даже на собственную свадьбу платье без кринолина надела, а тут и подавно не стану над собой издеваться.

– Но почему? – Лавентин сделал брови домиком.

– Не ношу платья, – отчеканила я, а в ушах звучал мерзкий голос Павлика с его обвинениями в неженственности и предложением прогуляться и купить платье.

Теперь у меня полно платьев, так бы все на него и напялила.

– Надень, тебе пойдет, оно очень… – Лавентин помедлил, оглядывая белый ужас, – очень женственное.

Ну все…

– Слушай, ты, муж, я тебе нормальным русским языком… – А нет, это как раз под вопросом, каким языком. – Я тебе нормальным человеческим языком объяснила: я это не надену. Все.

– Но мы будем при дворе, там этикет, правила.

Вот засада! Я с ужасом воззрилась на платье моих кошмаров, причем в буквальном смысле: после похода по салонам свадебных платьев я примерно такое в страшных снах видела.

Нет, должен быть выход. Правила, правила…

– Это оформлено законодательным актом? – Я с трепетом ждала ответа.

– Э-э-э… – Во взгляде Лавентина отразилось сомнение. – Нет.

– Значит, я ничего не нарушаю.

– Тебя не пустят в таком виде.

– Ну и отлично! Все равно не хочу идти.

Да нужен мне их дворец, я лучше по возвращении домой в Зимний еще раз съезжу!

– В конце концов, если им очень надо – пустят, – распалялась я. – Или пусть оформляют соответствующий закон о запрете джинсов. И вообще, я сюда не напрашивалась, дипломатических отношений между нашими странами нет, так что ничего не знаю и не обязана ничего выполнять.

– Почему бы не уступить ради одного визита?

Я погрозила пальцем:

– Э нет! Прогнусь раз – и придется всегда прогибаться. Уж лучше сразу обозначу свои позиции. К тому же они хотят познакомиться с инопланетянкой – вот пусть знакомятся со всеми прилагающимися в виде одежды. И с отсутствием знаний о местных манерах.

– Мм, в чем-то ты, бесспорно, права… Только веди себя вежливо.

– Разумеется. Я жить хочу – и не в тюрьме. Я даже согласна в пол смотреть и стыдливо молчать. Но только не платье.

Чтоб Павлику пусто было, но больше я ради мужчины платье не надену, даже ради императора. И хочу, чтобы меня во дворец не пустили!

– Но, понимаешь ли… – Лавентин отвел взгляд. – Ты выглядишь так, словно ты в нижнем белье. Я-то привык, а вот во дворце…

М-да… Оглядела себя:

– А что, у вас нижнее белье выглядит так?

– Ну, э-э-э… – Лавентин уставился на мою грудь, затем перевел взгляд на бедра. – Может, ты чем-нибудь прикроешься – ну, слегка?

Он помахал руками, словно закутывал меня в простыню.

– Даже не знаю. – На мгновение я и впрямь почувствовала себя голой, потом посмотрела на Лавентина, и это ощущение исчезло. – А ты, значит, не как в нижнем белье, да? И то, что брючки тебя обтягивают в причинном месте, и жилеточка плотно к телу прилегает, – это не считается?

– Я же мужчина, – искренне удивился этот представитель патриархального общества.

– Оттого что ты мужчина, брюки тебя лучше не прикрывают. Даже наоборот.

В серо-зеленых глазах появилось задумчивое выражение.

– А ты права, – удивленно согласился Лавентин.

Я щелкнула пальцами:

– Вот именно!

– Я как-то об этом не задумывался. – Лавентин поднял растерянный взгляд к потолку. – Но ведь правда! Собственно, а зачем женщины носят неудобную одежду, когда намного проще одеваться, как мужчины?

Кажется, мне повезло. А ведь могла нарваться на сурового сторонника домостроя.

Ладно, с ним разобралась, но каждому во дворце это не объяснишь.

– Лавентин, извини, что отвлекаю, но я могу попросить у дома сотворить мне одежду? Он вроде с бельем постельным справляется.

– Можешь, но эта одежда исчезнет за воротами имения, да и в саду будет не очень стабильна.

– Получается, вся эта одежда…

– Настоящая, – кивнул Лавентин. – В этом платье мама была представлена ко двору после свадьбы с папой.

Теперь я точно не хотела надевать это платье.

– Думаю, лучше его оставить как есть. – Я отправилась перебирать мужскую одежду.

Лавентин остался возле манекена со своим нелепым костюмом.

Женщины тут, похоже, не использовали брючные костюмы даже для верховой езды, по крайней мере, я ни одного не нашла. К счастью, здесь имелась одежда для подростков, я нашла подходящую по размеру черную жилетку с вышитыми серебром черепами.

– Это траурное, – заметил Лавентин.

– У меня траур, я год жизни теряю.

– О… – поник Лавентин. – Прости, я не предполагал, что все так выйдет.

Он выглядел настолько виноватым, что сразу хотелось простить. Вернув траурную жилетку на манекен, я взяла фиолетовую, с глянцевым цветочным узором на матовом фоне. Верхнюю пуговицу (они все были инкрустированы аметистами) пришлось оставить расстегнутой и подогнуть края внутрь, но в целом смотрелось неплохо.

– Прикрылась, – сообщила я.

Я бы и джинсы сменила, но брюки были ужасного кроя и не полезли бы на мои широкие бедра.

Судя по взгляду, каким меня окинул Лавентин, прикрылась я недостаточно, но возражать он не стал.

Да, все платья с длинными рукавами…

Подумав, взяла темно-фиолетовую рубашку и надела ее поверх майки, не заправляя в джинсы, а сверху жилетку. В общем смотрелось неплохо: короткая жилетка подчеркивала талию, подогнутые края визуально увеличивали грудь, а низ рубашки – бедра, так что получилась фигура «песочные часы». Правда, с майкой мне нравилось больше – не так броско, и фигура казалась изящно-подростковой, а не женской. Но ради визита к императору можно слегка уступить.

Только слегка.

– Так лучше. – Улыбнувшись, Лавентин оттолкнул манекен со своей уродской формой. – Пожалуй, раз ты не при параде, то и мне можно не переодеваться.

Свой человек. Я тоже улыбнулась.

Полтора часа спустя, когда кеб остановился возле пятиэтажного дворца с грозными каменными женщинами в высоту фасада, мне было уже не до улыбок. Боевой раж прошел, идея явиться в таком виде во дворец больше не казалась вменяемой. Молоко на меня, что ли, тогда повлияло?

Слуга открыл дверь кеба. Мы с Лавентином не шелохнулись.

– Министр здесь? – напряженно спросил он.