Рина Море - Огонь и Ветер [litres]

– Все не то.

И выбрал самые простые бусы.

– У вас превосходный вкус, Ваше Величество. – Подарки надлежит принимать с благодарностью, даже мелочь. Но как же тяжело будет убедить внуков, что эти бусики – наследственная реликвия, ибо подарены лично императором.

А пока я в Империи – буду носить с гордостью. На все блистательные императорские приемы.

За рядами с янтарем бурлил рыбный рынок. Торговка лупила какого-то парня по лицу красивым огромным карасем и кричала: «Вор!» Рыбина, как диковинное магическое оружие, прыгала, извивалась в толстой руке, горя на солнце золотым и синим. Я засмотрелась; император потянул меня за руку: к прилавку с янтарем выступал большой толстый земляной, маленький слуга-человечек бежал перед ним и расталкивал толпу. Он и нас попытался оттолкнуть, но был аккуратно придержан за шиворот Его Величеством.

– Не правда ли, эти земляные – самые отвратительные из саган. Поглядите-ка на этого толстяка, – сказала я императору достаточно громко, чтобы земляной услышал.

И да, он услышал. Маленькие коричневые глазки оглядели меня с головы до пят. Стихийницу не узнал. Я же была очень скромно одета, да еще и накинула на голову шаль, постаравшись прикрыть часть лица, на случай если натолкнемся на кого-то из знакомых.

– Ты что-то сказала?

И голос у земляного противный, резкий, как у истерички. Двинулся ко мне. Император шагнул вперед, прикрывая меня плечом.

– Вам почудилось, л’лэард, – мило улыбаюсь.

– Каппс, она что-то сказала? Она что-то сказала? – осведомился толстяк у слуги.

– Она сказала, что вы ей не нравитесь, л’лэард. – На лице у слуги было выражение какого-то радостного предвкушения. Он едва ручки не потирал.

Я наблюдала за императором. Как он поступит? Раскроет инкогнито или попытается выкрутиться как-то по-другому?

– Правда, детка? Я тебе не нравлюсь?

Лапища земляного подцепила меня за подбородок и была тут же отброшена Его Величеством.

– Аккуратнее с руками, любезнейший, – глухо сказал император.

Народ поспешно расступался, образуя вокруг нас плотное кольцо. Базар зловеще притих. Толстяк с бешенством повернулся в сторону наглого, как он считал, человека:

– Что ты сказал?

– Что-то не больно ты похож на л’лэарда, любезнейший. Больше смахиваешь на переодетого человека.

Полминуты толстяк хлопал короткими ресничками, переваривая полученное оскорбление. Никогда в жизни не сталкивался он с подобной дерзостью.

Бугристое лицо серело, наливалось изнутри чернотою. В коричневых глазах открылась пропасть.

– Ты, кусок дерьма… – низкий, на грани слышимости, рык земляного.

Оскорбивший л’лэарда человек может быть убит. Закон не против. Свидетелей оскорбления – целый базар.

Земляной уже вскидывал перед собой руки, начиная медленно, с усилием сжимать ладони в кулаки, будто стискивая что-то невидимое, – я видела однажды этот жест на турнире стихийников, знала, что за ним последует, и в этот миг впервые по-настоящему испугалась; когда рука императора в неразличимо быстром движении полетела в лицо толстяку и саган взвыл, хватаясь за лицо, второй удар отшвырнул его в толпу, испуганно попятившуюся.

– Этот человек выдает себя за сагана! Держите мошенника! Зовите стражу! – приказал владыка со свойственной ему уверенностью, и кто-то действительно стал звать: «Стража! Стража!»

В упавшего сагана вцепились десятки рук, пытавшийся вмешаться и возражать слуга полетел на прилавок с янтарем, на него накинулся разъяренный купец, а Его Величество уже уводил меня со скандального места.

– Осторожнее, Ваше Величество, а то вы с вашим талантом убеждать толпу эдак нечаянно возглавите бунт против самого себя. Ах, какую тайну я теперь про вас знаю! Император в одежде простолюдина прилюдно клевещет на своего подданного! Отдает сагана на растерзание людишкам!

– Да кто вам поверит! – Его Величество не удержался от хохота. Совесть его явно не мучила. Мне тоже земляного почему-то ни капли не жаль. Но благородным поступок императора точно не назовешь. Выходка, достойная меня, или Велана, или даже бунтовщика Ринки Десмея, но уж никак не Огненного Князя!

– Не называйте меня «Величество», это сейчас несколько неуместно. И может привлечь излишнее внимание.

– Как же тогда мне к вам обращаться? – Я балансировала на парапете, наслаждаясь ветром, а император держал меня за руку, смотрел снизу вверх.

Русые пряди его волос, выбившиеся из-под нелепой шляпы, на ярком солнце кажутся медными, глаза – янтарно-красными.

– Вы можете называть меня по имени.

– Это великая милость. – Даже я знала, что «просто по имени» императора могут называть только ближайшие члены семьи, и только наедине. – А-вер-дан-Дан-н-н. Похоже на звон колокольчиков. О! Я буду называть вас Дан! В целях конспирации! И еще, давай на ты! А то мне, сагане, даже как-то неловко обращаться к какому-то человечику в потрепанной куртке и дурацкой шляпе на вы.

Чтобы смягчить наглость, спрыгиваю с парапета ему на руки, обнимаю за плечи. Тьма знает, каков цвет его глаз – карие, желтые, алые. Всякий раз меняется.

Смотрит не гневно даже – озадаченно. Удивленно. Это удивление льва, к которому подобралась наглая мышь, погрызла хвост, в ответ на рык немножко отскочила и тут же вернулась обратно – подергать за усы. И льву уже просто интересно, что будет дальше. Конечно, мышь потом все равно прихлопнут тяжелой лапой, ибо никому не дозволено дергать царя за хвост. Но еще пять минут, чтобы поглумиться, у мышки есть.

– Дан-н-н! Дан, ты не находишь, что я буду идеальной женой? Я прекрасно умею создавать проблемы, ты чудесно умеешь их решать. Ну кто еще из твоих невест может создать проблему, достойную императора? Самое большее – растратить всю казну на платья или там с фавориткой подраться. Ну признай, что я лучшая!

Он криво усмехнулся, обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в губы. Вдох пряного огня. Я отпрянула, прижимая руку ко рту. Если бы это было вчера. Или завтра. Но в день, когда я в последний раз видела Велана. Отомщу, Ваше Величество.

По набережной прогуливалось множество людей, позади нас торговали печеными лумскими орехами, нанизанными на деревянные палочки. Пытаясь скрыть замешательство, я бросилась к продавцу, нашаривая в кармане мелочь.

– Две штуки. Дан-н-н! Это вкусно!

– Каждый раз, – тихо сказал он, – каждый раз, когда я отворяю вам дверь, вы заходите в дом мой в грязной уличной обуви. Почему?

– Простите, Ваше Величество…

Он почти усовестил меня. Но ненадолго.

– На ссылку я уже наговорила?

Молчит.

– На каторгу? Ой, ужас. Но раз мне нечего терять, я требую Абаркаду. Пойдемте смотреть на Абаркаду!

Я видела это здание вблизи несколько раз, мельком, из кареты. И много раз любовалась ее тающим в облаках шпилем с разных концов столицы. Крышу держали каменные воины, иной раз в облачную погоду они стояли по колено в тумане. Оказывается, каждый желающий за полкрида мог подняться на самую вершину, на площадь к этим воинам. Вытекая из центрального входа, хвост очереди вился по ступенькам и терялся в ближайшей улочке.