Карина Демина - Мертвая

...кого и когда это волновало?

И в шестнадцать лет Герман сбежал в жандармы.

Всего-то и нужно было отстать от семейства на ярмарке, добраться до палатки вербовщика и поставить жирный крест напротив своего имени. Писать и читать в те далекие времена Герман не умел.

Научился.

Что-что, а желание учиться у него имелось, и, подкрепленное немалым рвением - служба давалась ему легко, а к дисциплине и работе он привык сызмальства - вылилось в звание унтервахмистра, что было само по себе немалым достижением. Остальные в большинстве своем год или два числились анвартерами...

Но речь не о том.

В родной городок Герман возвращаться не стал, а начальство, обрадованное - уж больно много было прошений о распределении в родные места - отправило его, куда сочло нужным.

Город наш всегда отличался особым норовом, и не всякого приезжего готов был принять. Германа принял. И пробуя его на прочность, подкинул ему тело.

Бродяги.

И его бы списать, отправить в обход мертвецкой, указавши в бумагах естественную причину смерти, - в конце концов, кому какое дело до бродяги? Свезли бы на кладбище и прикопали, как есть. Так нет же, к неудовольствию начальства непосредственного и далекого чересчур старательный новичок честно потребовал вскрытия.

...а там...

...вырезанные на теле письмена, оскопление и вытащенные внутренности, которые заменили соломой... отчет заставил начальство задуматься.

Второе же тело не замедлило себя ждать.

Вновь бродяга, и нездешний, ибо этот город не жаловал бродяг. И главное, на сей раз его не стали одевать, равно как и прятать, напротив, выставили на главной площади к ужасу горожан.

Вырезанное сердце.

Голова на пике.

Третье... и четвертое... и штатные некроманты разводят руками, а ведьмы вдруг слепнут, будто некая сила свыше закрывает им глаза. Зато на телах начинают появляться цветы...

- Мне вот прислали, лотос, мать его... священный... черный только, - герр Герман промокнул губы краем платка. - И уши... одной девицы, к которой я заглядывал... да... потом и ее нашли.

Он прищурился.

И лицо изменилось, стало жестким, проглянуло нечто такое...

- Она брюхата была... не знаю, от меня или нет, только... тогда я решил, что найду ублюдков. Сам к инквизиторам попросился. Тогда их понаехало... а без толку...

Интересно.

А я не помню ничего такого... хотя... это ж еще до моего рождения произошло. С другой стороны, некоторые слухи весьма живучи, не говоря уж о тех, что претворяются в легенды.

- Случай помог... твой дядя... знаю, ты с ним не ладишь, но он вовсе не такой мерзавец, как тебе думается. Тогда он захаживал к одной, скажем так, почтенной даме, занимавшейся делом не самым законным... ему нравилось общаться с юными девицами...

Это я заметила.

Но вопрос в том, насколько юны были девицы, что продажа их противоречила законам империи, весьма к слову лояльным в отношении проституции.

- Его... гм... тогдашняя приятельница... попросила о помощи. Услышала, что их собираются продать, но... не в бордель, да... а последними жертвами были аккурат шлюхи. Молоденькие. Чистенькие. Не стоящие на учете. Но шлюхи.

Он щелкнул пальцами.

- Он пришел с этой историей ко мне. А я - к инквизиции... и там уж... за веревочку потянули и вытянули... такое дерьмо вытянули, что тогдашний начальник жандармерии пустил себе пулю в лоб. Его сыночек... и еще с дюжину обормотов, которые в жизни проблем не знали, кроме как куда родительские деньги потратить... они и возомнили себя тайным обществом. Искателями запретного знания, да...

Герр Герман замолчал, устремив рассеянный взгляд на дом, который все же смилостивился, позволив людям войти.

- ...сперва пили, сношались... опиум покуривали... ничего нового... вот и надоело, захотелось поинтересней... тогда-то и стали отлавливать бродяг... калечили и выбрасывали где-то в лесу... а там уж дальше само собой... один помер... ну и им это веселым показалось... и чем дальше, тем больше... Адольф, который сын моего тогдашнего начальника, некромантом был и из неплохих... да и по нашему ведомству... ни много, ни мало, а чин криминалькомиссара[1] имел. Он-то и убирался, и подсказывал, что да как... с ним еще с полдюжины обалдуев... все при родительских чинах и состояниях.

Дерьмово.

И рот наполняется горькой слюной, а я почти слышу, как начинают движение груды костей в подвале. Сколько людей погибло тогда? Сейчас... сотня? Две? Не так просто наполнить те короба, в которых по правилам должен храниться песок.

- Многие-то не верили... а они сами говорили... мол, не из забавы убивали и мучили, а во благо светлого будущего. Чего бродяг со шлюхами жалеть, сброд же, грязь под ногами общества. Мол, подобное рождает подобное, а они очищали город ото всякого отребья...

Он сплюнул, а я... что ж, ни для кого не секрет, что в обществе нашем, несмотря на усилия Церкви, пытающейся убедить, что все люди равны пред богами, витали самые разные идеи.

Взять хотя бы социал-дарвинистов с их исследованиями, за которые вцепились консерваторы, продвигая свой ограничительный эдикт: мол, раз научно доказано, что имперцы стоят над иными народами, особенно теми, чья кожа смугла, а волосы темны, то глупо закрывать на это глаза.

Каждому свое.

Были и те, кто предлагал отправить весь так называемый сброд в трудовые лагеря или же работные дома, или вовсе изничтожить, освобождая жизненное пространство иным, достойным людям.

Как по мне, сущее безумие.

Но, повторюсь, Империя велика, а людей в ней множество... ходили слухи, что где-то в предгорьях Альп есть особые города, куда пускают лишь тех, кто способен доказать чистоту своей крови до седьмого колена и финансовую состоятельность.

В общем, не удивительно, но...

- Эти, - герр Герман махнул в сторону дома, где еще спорили инквизиторы, а в подвалах гремели кости, подманивая некромантов скоплением темных эманаций, - забрали большинство... мелких сошек повесили тут, а прочих... не знаю, что с ними стало. Да и не хочу знать.

Я кивнула: иные знания бывают весьма и весьма лишними.

- Наш инспектор, как уж говорил, пустил себе пулю в голову. У него осталась супруга и две дочери, к счастью, слишком юные, чтобы можно было обвинить их в соучастии... после они отбыли из города. Его помощник подал в отставку. И не только он. В местной жандармерии людей почти не осталось. Да, кого-то из новичков перебросили, но... так уж вышло, что я сперва стал вахмистром, потом обервахмистром...

Он вздохнул и повторил:

- Уезжай. А не можешь... уйди в свой храм и не высовывайся.

Не самые радужные перспективы, но разум подсказывает, что они весьма и весьма реалистичны.

- А подскажите... - я потарабанила пальцами по рулевому колесу. - Отчего я умерла?

- От излишнего любопытства...

...и вот как это понимать?