Карина Демина - Мертвая

А проклятье...

...есть сто один способ испортить человеку жизнь. А заодно уж растянуть удовольствие на годы...

Не верю.

Но...

- Вам везет, - герр Герман прижал к носу платок. - А здесь воняет...

Глава 37

....домой нам разрешили вернуться ближе к полуночи. И подозреваю, герр Герман с превеликим удовольствием оставил бы нас в уютной камере на ночь, а то и на две и вовсе переправил бы в теплые объятья тюремного надзирателя, но...

Показания слуг.

И клятва, принесенная Диттером на Писании. Да и кому с инквизицией связываться охота.

- Знаешь, - я с удовольствием вдохнула теплый воздух и потерла грудь. Сердце вяло трепыхалось, разгоняя по телу темную кровь, неудобств по этому поводу я не ощущала и вообще, кажется, смирилась с нынешним своим состоянием. Стоило признать, что в нем есть некоторые плюсы. - А... давай прогуляемся.

Диттер возражать не стал.

Благо, к этому времени дождь окончился. На мостовой блестели лужи, и луна любовалась в каждой полным своим отражением. Она походила на головку отменного мьезельского сыра, к такому хорош терпкий сладкий портвейн...

...и мысли ни о чем.

Кто думает о важном с портвейном в руках.

Помнится, когда-то мы убегали от компании... втроем... я, Патрик и Адлар. Пробирались на набережную, было у нас там местечко на старом мосту. Патрик забирался на перила, хвастаясь ловкостью своей, Адлар качал головой - он по натуре своей был слишком осторожен. Я... просто наслаждалась свободой.

Странно думать, что они умерли.

И я умерла.

Я вернулась, но сути-то вопроса это не меняет...

- Ты зануда, - Патрик танцует на узеньких каменных перилах, и мелкая крошка летит в темноту. Где-то внизу всхлипывает вода. А я... я хохочу.

- Я просто проявляю оправданное благоразумие, - Адлар пьет портвейн из горлышка. Я держу вторую бутылку. Мы все слегка пьяны, но не настолько, чтобы потерять память.

Или присоединиться к вечеринке, постепенно перерастающей в нечто совсем уж непотребное.

- Жизнь слишком коротка, чтобы быть благоразумным...

...я знала, куда наведаюсь ночью.

И видит Кхари, если женщина виновна, то...

...я что-нибудь придумаю.

Безнаказанной она не останется.

Вильгельм встречал нас, скрестив руки на груди. Весь вид его выражал немой укор, который, впрочем, оставил меня равнодушным.

- Между прочим, - сказал он, посторонившись, пропуская меня и Диттера, который был слишком задумчив, чтобы обращать внимание на мелочи, вроде чужого плохого настроения. - Меня здесь не кормили!

- Совсем?

- Почти, - Вильгельм шмыгнул носом, который вытер об атласный рукав халата. - А еще заставляли пить какую-то гадость...

- Заставили? - поинтересовалась я исключительно из вежливости.

Он вздохнул.

Ага, значит, без мейстера не обошлось, а тому, что ведьма, что инквизитор... всех вылечит.

- И еще в этом доме проводились темные ритуалы...

Я фыркнула: нашел, чем удивить. Этот дом, между прочим, некромантом выстроен и после выдержал не одно поколение темных... я бы удивилась, если бы здесь не провели ни одного ритуала.

- Нет, - Вильгельм мотнул головой и вновь нос вытер. - Недавно проводились...

- Я воскресла.

Это, в конце концов, тоже силы потянуло изрядно, причем отнюдь не светлой, а потому остаточные эманации были бы весьма и весьма характерного спектра.

- И это тоже, - отмахнулся инквизитор, пританцовывая. - Я о тех, которым пару десятков лет... и сугубо теоретически... исключительно теоретически... применительно ко временному разрезу...

Пару десятков лет?

Я бросила перчатки на поднос. Сняла шляпку. Коснулась волос, на которых, казалось, еще ощущались остатки лака...

...пара десятков лет - это много...

След простейшего проклятия исчезает через сутки-двое, эманации от заклинаний второго-третьего уровня держатся до месяца. Первого - до года, а если использовано жертвоприношение... но даже смерть животного развеивается спустя лет пять-семь... иногда - десять...

...а человеческая жертва - дело иное.

- И срок давности, как понимаешь, по этим делам отсутствует, - протянул Вильгельм, пристроившись за мной следом. В полосатом халате, несколько большом для тощей его фигуры, в домашних тапочках и с носом покрасневшим, с глазами слезящимися, он зря пытался выглядеть грозным.

Да и...

- Мне обвинение предъявлять собираешься?

- А родовое право?

- Это исключающий случай, если память не подводит... тем более, что одних эманаций для обвинения недостаточно...

...Аарон Маркович от этого обвинения и камня на камне не оставит, заодно, глядишь, и встречный иск подаст, компенсацию требуя за моральные страдания и попранное доброе имя.

- Она злая, -- пожаловался Вильгельм кому-то. - И не буду я эту гадость есть!

- Овсянка полезна для вашего здоровья, - голос Гюнтера звучал ровно, а тон был настолько благожелателен, что даже я поверила бы, будто руководствуется он исключительно заботой о здоровье бедного дознавателя.

...но все-таки, все-таки...

Темный ритуал с человеческой жертвой?

Пару десятков лет тому... к сожалению, даже их силы не хватит, чтобы установить более-менее точную дату. Спустя первую дюжину лет фон становится размытым и стабильным на все последующие годы... нет, неприятно, однако, думать, что в моем доме кого-то в жертву приносили.

- Я не люблю овсянку! И кисели тоже!

- Мейстер велел...

Я не стала слушать дальше.

Поднявшись к себе, я приняла ванну и переоделась, пусть к позднему - на часах близилась полночь, но все-таки ужину. Место... место надо поискать... в лабораториях? Или... поинтересоваться у Гюнтера? Не вариант. Он, конечно, знает много, а уж верность его роду и вовсе глубоко запредельна, однако меня он полагает слишком юной, да ко всему женщиной, а их надлежит беречь.

Заботится.

И не вмешивать в темные дела дней иных.

...выбор я остановила на ярко-красном платье прямого кроя. Простое на первый взгляд, сшито оно было из переливчатой тафты и украшено стеклярусом, да и вовсе имелось в нем свое очарование.

Капелька помады на губах.

Цвет лица... по-своему хорош.

Брови подвести.

Глаза оттенить.

Перчатки.

Крохотная вуалетка в волосы. Я послала воздушный поцелуй зеркалу: кто на свете всех милее...

...чем хороша глубокая ночь? Нормальные люди спят, а ненормальные слишком заняты собой и собственными делами, чтобы обращать внимание на кого бы то ни было.

Инквизиторы, отужинав, - Вильгельм кривился и отказывался есть овсянку, норовая стянуть из тарелки Диттера утиную ножку, которую тот уступать не желал, - отправились в библиотеку... видите ли, им всенепременно надобно пролистать те самые запрещенные книги, которые я, не без их помощи, вынесла из храма. Пролистать.

Переписать.