Э Смит - Черный страж

Раненский служитель Рованоко, Ледяного Гиганта, покачал головой, вспомнив герцога Эктора. Магнус считал властителя Канарна хорошим человеком, человеком чести, заслуживающим уважения, и при мысли о том, что сделают с ним рыцари, Магнусу стало нехорошо. Простые люди Канарна и их герцог хотели лишь одного: свободы от церкви Тор Фунвейра; эту цель Магнус считал достижимой и, будучи раненским жрецом, совершенно разумной. Однако, видимо, Красных рыцарей Ро Тириса кто-то предупредил, поэтому они и напали на город.

Если Эктор еще жив, размышлял узник, то, скорее всего, позднее они устроят показательную казнь, проведут его по улицам, осыпая насмешками и ударами кнутов. Магнусу нравился герцог Эктор, и он надеялся, что у людей ро запрещено убивать благородных. Он мало что знал об их обычаях, кроме того, что почерпнул из рассказов сына герцога в те времена, когда им случалось путешествовать вместе. Хотя б о льшую часть времени они с Бромви проводили не за познавательными рассказами, а за бутылкой, Магнус все же решил, что герцог — слишком важная персона, чтобы казнить его на месте, как прочих пленников.

Капеллана Эктора, Коричневого священника по имени Ланри, оставили в живых, и Магнус от души надеялся, что это редкое среди рыцарей проявление благородства распространится и на герцога.

— Ранен!.. — проорал Кастус, Красный рыцарь самого низшего ранга, который сейчас присматривал за заключенными.

Магнус не пошевелился. Голос Кастуса казался ему скрипучим и неприятным.

— Я с тобой говорю, жрец! — рявкнул рыцарь, приблизившись к тесной камере, в которой стоял Магнус. — Главнокомандующий Риллион говорит, что я обязан тебя кормить. Лично я считаю, что ты должен гнить в канаве, как и остальные варвары; все вы друг друга стоите. — Он поставил небольшую миску с дымящейся жидкостью на холодный каменный пол и поддал ее ногой через небольшой люк в нижней части двери. Половина содержимого миски выплеснулась на камни. — Приятного аппетита, дружок. Скорее всего, сегодня ты лишишься головы.

Магнус сделал шаг к двери и посмотрел на Кастуса сверху вниз через решетку. Между ними была огромная разница в росте — Магнус более чем на фут возвышался над человеком ро.

Когда Кастус развернулся, чтобы идти прочь, Магнус заговорил:

— Рыцарь… Сразу же, как только я увидел тебя, я решил тебя убить. Но теперь я думаю, что мне стоит найти твоего отца и убить его тоже. — Он произносил слова тягуче с сильным акцентом, голос у него был низкий.

Вражеский воин вытащил меч и направил его острие на ранена.

— Я плюну на твое обезглавленное тело и помочусь на твоего бога, — прошипел он.

Магнус со зловещей ухмылкой произнес:

— Единственная часть его тела, до которой ты сможешь дотянуться, малявка, будет его ступня, прежде чем он раздавит тебя.

Кастус проворчал что-то про себя и, грохоча сапогами, вернулся на свой сторожевой пост, а жрец ранен продолжал насмешливо улыбаться, глядя ему вслед.

Прошло несколько часов, а Магнус так и продолжал стоять в своей камере. Он знал, что еще до вечера его отведут к Риллиону, и отказ сидеть был единственным проявлением непокорности, которое он мог себе позволить. Через узкое оконце он кое-как мог разглядеть, какое сейчас время суток, и Кастус вернулся незадолго до захода солнца.

— Можешь радоваться. Сэр Риллион желает насладиться твоим обществом.

Красный рыцарь широко ухмылялся, и Магнус представил себе, как отрезает ему уши. Тогда он точно перестанет улыбаться.

— Ни последнего ужина, ни последнего слова тебе не положено. Надеюсь, тебе просто отрубят голову, да и все.

Тюремщик приблизился к двери и продолжал:

— Знаешь, что произошло с другими людьми из вашего народа? Их раздели догола, отрезали… сам знаешь что и оставили истекать кровью. Они истекали кровью, вопили, а мы просто… просто смеялись. Но, когда они начали кричать слишком громко, сэр Риллион приказал, чтобы им отрубили головы; а потом мы сбросили эту падаль за стены, в море.

Магнус поразмыслил над его словами. Человек ро, стоявший по ту сторону двери, был гнусным червем, безмозглым и наглым, и в нем полностью отсутствовала честь, которую Магнус надеялся найти во вражеских воинах.

— Я принадлежу к ордену Молота. Я не жду от тебя понимания того, что это означает, потому что твоему богу есть дело только до соблюдения законов и он не знает ничего ни о чести, ни о храбрости. — Магнус приблизил лицо к решетке; между ним и тюремщиком оставалось всего несколько дюймов, и он продолжал: — Если меня будут убивать, то я умру громко. А жалкий коротышка вроде тебя стал бы только позорно хныкать. — Он смолк. — Я хочу тебя убить и молюсь Рованоко, чтобы он дал мне прожить достаточно долго и исполнить это желание.

Кастус развернулся в сторону коридора и проревел:

— Этот болван думает, что его бог поможет ему!

Смех стражников, разнесшийся по коридору, оскорбил чувства Магнуса, и он сделал глубокий вдох. Эти люди просто не понимали, как сильно им повезло. Если бы у него в руках имелся молот, они бы даже не попытались сражаться с ним и обратились бы в бегство. Но сейчас, когда он в кандалах, а они вооружены арбалетами, они изображали из себя храбрецов. Это были не настоящие воины, и Магнус подозревал, что им велели охранять заключенных потому, что от них мало толку на поле боя.

В коридоре показались еще два Красных церковника с самодовольными ухмылками победителей, в руках они держали заряженные арбалеты. Церковники были облачены в стальные нагрудники с такими же красными гербами, как и у Кастуса, — два скрещенных меча на фоне стиснутой в кулак руки. Прицелившись в Магнуса, они встали по обе стороны двери камеры.

Кастус вытащил из ножен меч и произнес:

— Отойди на шаг назад, жрец.

Магнус, сдерживая ярость, отступил дальше в камеру. Он не привык иметь дело с врагами, вооруженными арбалетами и луками; никому из раненов и в голову бы не пришло пользоваться ими в бою, их брали только на охоту. Арбалет считался оружием трусливых и бесчестных.

Кастус достал тяжелый металлический ключ и начал открывать дверь камеры. Движения его были неторопливыми, точно рассчитанными, и все это время он не сводил взгляда с Магнуса. Щелкнув, замок открылся, и Кастус знаком велел своим людям прикрыть его, а сам вошел в камеру.

Когда тюремщик сообразил, что от могучего воина его больше не отделяет толстая железная дверь, в его глазах промелькнул страх.

Магнус гневно глядел на двух стражников с самострелами, стоявших по обе стороны от Кастуса. Он подумал, что, скорее всего, сможет даже с двумя арбалетными стрелами в теле продержаться достаточно долго для того, чтобы разорвать этих троих на куски, но решил, что в этом мало смысла. Он все равно не сможет бежать из тюрьмы и не узнает, что произошло с тех пор, как его швырнули сюда. Лучше пусть его отведут к сэру Риллиону.