Абрахам Меррит - Корабль Иштар (сборник)

- Ну, ну, мисс Вальтон, - голос доктора Конзардине звучал успокаивающе, - с вашим братом уже все в порядке.

- Ну хватит уже волноваться, Ева. Я же тебе говорил, что доктор непременно найдет его.

Произнес это мужчина, оставшийся сидеть в углу около двери. Он был примерно моего возраста, шикарно одет. В уголках глаз и рта его тонкого загорелого лица угадывались следы разгульной жизни.

- Как ты себя чувствуешь, Гарри? - спросил он и добавил довольно неприязненно: - Заставил ты нас побегать в этот раз, черт возьми!

- Вальтер, - упрекнула его девушка, - какое значение это имеет сейчас? Главное - он цел и невредим.

Я освободился от объятий девушки и внимательно оглядел всех троих. Со стороны они казались именно теми, кем им и хотелось казаться - крайне заботливый, опытный, знающий себе цену специалист, беспокоящийся о непокорном, слегка тронутом пациенте, милая, заботливая сестра, вздохнувшая с облегчением при виде своего нашедшегося чокнутого братца, верный друг, возможно жених, слегка выведенный из себя, но по-прежнему надежный и преданный. Последний - так несказанно рад окончанию треволнений своей милой, что готов был задать мне трепку, вздумай я опять вести себя не так, как надо. Все они выглядели настолько убедительно, что на какое-то безумное мгновение к усомнился в том, кто я в действительности.

В голове у меня помутилось от того, что я мог быть этим Генри Вальтоном, мозги которого основательно взболтала какая-то катастрофа во Франции.

Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы отогнать от себя эту мысль. Эта парочка наверняка торчала на станции и ждала моего появления. Но черт их всех возьми, откуда они могли знать, что я появлюсь именно на этой станции и именно в это время?

И неожиданно я вспомнил одну из странных фраз Конзардине: «Могущественный Разум должен предначертать, а Воля более мощная, чем воля их всех, вместе взятых…»

Мне показалось, что меня окутала паутина, многочисленные нити которой держала одна твердая хозяйская рука, и она уверенно затягивала меня… Куда?.. И зачем?

Я повернулся к матросам. Они рассматривали нас с нескрываемым интересом. Лейтенант был уже на ногах и направлялся к нам.

- Не могу ли я чем-нибудь вам помочь, сэр? - спросил он Конзардине, хотя полные восхищения глаза его были устремлены на девушку.

Я понял, что мне нечего ждать помощи ни от него, ни от его команды. Тем не менее я сказал:

- Можете. Меня зовут Джеймс Киркхем. Я живу в Дискавери-Клубе. Я не надеюсь, что вы мне поверите, но эти люди пытаются выкрасть меня…

- Ох, Гарри, Гарри! - пробормотала девушка, прикасаясь к своим глазам дурацким кружевным платочком.

- Я прошу вас: когда вы выйдете из метро, позвоните в Дискавери-Клуб, - продолжал я. - Спросите Ларса Торвальдсена и расскажите ему, что вы здесь видели. Передайте ему, что человек, который в Клубе выдает себя за Джеймса Киркхема, мошенник. Сделаете вы это?

- О, доктор Конзардине, - всхлипывала девушка. - О, мой бедный, бедный брат!

- Можно вас на минуточку, лейтенант? - спросил Конзардине и кивнул тому, кто называл девушку Евой: - Вальтер, присмотри за Гарри…

Он тронул лейтенанта за руку, и они пошли в начало вагона.

- Садись, Гарри. Садись, старик, - подтолкнул меня Вальтер.

- Пожалуйста, дорогой, - умоляюще сказала девушка. Овей взяли меня за руки и буквально вдавили в сиденье.

Я не сопротивлялся. Глубочайшее недоумение охватило меня. Я смотрел на шепчущихся Конзардине и лейтенанта и на навостривших уши морских пехотинцев. По тому, как смягчилось лицо офицера и как его команда жалостливо поглядывала на меня и сострадательно на девушку, я понял, что рассказывал Конзардине. Лейтенант о чем-то спросил, Конзардине согласно кивнул головой, и они вернулись обратно.

- Старик, - успокаивающе сказал лейтенант, - я обязательно сделаю то, что ты просил. Мы выйдем на «Мосту», и я позвоню из первого же автомата. Ты сказал, Дискавери-Клуб?

Все было бы просто замечательно, если бы я не был уверен, что он думает, будто ублажает психа.

- Расскажите об этом матросам, - попросил я. - Я знаю, что я говорю. Меня не сломили, но я ничего не могу доказать. Конечно, вы ничего этого не сделаете. Но если искорка понимания случайно вспыхнет в вашем мозгу сегодня вечером или даже завтра, пожалуйста, позвоните, как я вас просил,

- Гарри! Пожалуйста, успокойся! - заклинала девушка. Она выразительно взглянула на лейтенанта. - Я уверена, что лейтенант в точности выполнит свое обещание.

- Конечно, я все сделаю, - заверил он меня и слегка подмигнул девушке.

Я откровенно расхохотался: ничего уже нельзя было сделать. Никто бы не устоял перед этим взглядом Евы - таким умоляющим, таким благодарным, таким понимающим и умеющим ценить. Ни матрос, ни офицер и ни кто другой.

- Все в порядке, лейтенант, - сказал я. - Я не виню вас. Я тоже был уверен, что при входе в нью-йоркское метро под носом у полицейских меня невозможно украсть. И я ошибся. Но я решил, что уж из поезда меня точно невозможно будет утащить. И опять я ошибся. И все-таки, лейтенант, если вам захочется узнать, сумасшедший я или нет, позвоните в Клуб.

- Ох, брат, - вздохнула Ева и опять разрыдалась.

Я опустился на свое место, выжидая более удобного для бегства случая. Девушка сжимала мою руку в своей, время от времени поглядывая на лейтенанта. Конзардине уселся справа от меня. Вальтер сел рядом с Евой.

На станции «Бруклинский мост», постоянно оглядываясь на нас, матросы вышли. Я сардонически просалютовал лейтенанту, девушка подарила ему прекраснейшую благодарную улыбку. Это было как раз то, что нужно, чтобы заставить его забыть мою мольбу.

Делая толпа ввалилась в вагон. Я с надеждой разглядывал их, пока они рассаживались. По мере того как я приглядывался к их лицам, надежда моя постепенно угасала. Старый Вандербилд, печально подумал я, был не прав, когда говорил о людях: «Чтоб они были прокляты!» Следовало бы сказать: «Чтоб у них язык отсох!»

С полдюжины евреев возвращались домой в Бронкс. Припозднившаяся стенографисточка, сев, тотчас же вытащила губную помаду. Еще вошли трое юнцов с кроличьими лицами; итальянка с четырьмя неугомонными ребятишками; почтенный пожилой джентльмен, подозрительно поглядывающий на их ужимки; простоватый негр; довольно приятный мужчина средних лет с дамой, скорей всего школьной учительницей; две хихикающие девицы, которые тотчас же начали строить глазки юнцам; работяга; трое, по всей видимости, клерков и еще дюжина разных идиотов. Обычный коктейль нью-йоркского метро. Ни справа, ни слева я не обнаружил никого сколь-нибудь посообразительнее.

Ничего не оставалось, как обратиться к этим людям. Трое моих сторожей дали бы им сто очков вперед по количеству серого вещества и находчивости. Они сделают мою мольбу бессмысленной, не успею я ее даже кончить. Но я мог, я должен был обронить предложение позвонить в Клуб. Я убеждал себя, что кто-нибудь окажется достаточно любопытным, чтобы рискнуть позвонить в Клуб. Я сосредоточил свой взгляд на величественном пожилом джентльмене - он казался как раз таким, нужным мне человеком, который не успокоится, пока не выяснит, что же все это значит.