Андрей Дашков - Умри или исчезни!

Он шел, еле переставляя ватные ноги и ощущая себя мешком с костями. Он не умел так жить и не мог расслабиться хотя бы на секунду. Остаться в одиночестве сейчас было бы невыносимо. Он понял, что цепляется за Клейна и Ирину. Но что будет, когда те бросят его?..

– Все-таки ему удалось помешать нам – сказал масон рассматривая оборванную шестьсот двенадцатую страницу. Один ее угол превратился в пепел. – У нас есть большая часть текста. Этого хватит, чтоб войти, но может не для того чтоб выйти. – Клейн изъяснялся в своем обычном стиле, не договаривая главного и пропуская слова…

Они сидели в квартире Голикова и поглощали весьма сомнительную Иркину стряпню. Впрочем, Максу было не до еды. Тревога скрутила его кишки в тугой узел, через который было трудно протолкнуть даже маленький кусочек пищи.

Ему удалось проглотить хоть что-то после того, как он влил в себя граммов двести водки. Теперь он лихорадочно соображал, что будет говорить, когда придут люди с удостоверениями. Но ему не удавалось зацепиться ни за одну связную мысль.

– Самое время найти другую копию, – сказал Клейн как бы самому себе. – Если она, конечно, существует.

– По-моему, уже поздно, – сказала Ирина. – Посмотрите вечернюю газету. Раздел происшествий.

Рука Макса, державшая вилку, остановилась на полпути ко рту. Клейн потянулся за газетой и развернул ее. Максим видел полосу с расстояния чуть больше метра. Строчки расплывались и плясали, однако он все же понял, что речь в заметке шла об очередной смерти в запертой квартире.

Судя по состоянию трупа, это было зверское убийство, но с необъяснимым исчезновением убийц. Преступление против личности сопровождалось варварским уничтожением предметов обстановки и вещей покойного, включая персональный компьютер. Судмедэксперты в шоке… По данным предварительного следствия, убитый Б. Могилевский поддерживал тесные контакты со скончавшимся несколькими днями ранее В. Строковым. В связи с этим версия самоубийства Строкова пересматривается…

– Скорее всего, тот самый компьютер, – процедил масон. – Это ясно, как божий день. Нас опередили.

Макс хмыкнул и плеснул себе еще водки. «Беретта», завернутый в целлофановый кулек, лежал в кармане его пальто. Он собирался закопать его этой ночью где-нибудь подальше от своего дома. Интересно, установлена ли уже личность хозяина кабинета и его адрес? Если да, то это последний нормальный ужин в его жизни…

– У нас мало времени, – справедливо заметил Клейн.

– Ну и что вы намерены теперь делать? – спросил Макс с пьяной горечью. – Превратить мою квартиру в избу-читальню?

– Я намерен научить вас обоих технике перемещения. Сеанс будет коротким и очень рискованным. Насколько я понимаю, у вас нет гашиша или мескалина?

Макс засмеялся. По его мнению, Клейн просто прикидывался наивным идиотом.

– Как насчет ЛСД-25?

– Вы немного опьянели. Иногда это помогает. Если вы наелись, детки, слушайте внимательно и попробуйте сделать то, что я скажу, иначе вас ничто не спасет. Мы имеем дело с врагом, который умеет перемещаться поэтому вам придется научиться тому же… Я смогу помочь только в самом начале, потом все будет зависеть от вас. Самое худшее – потерять ориентировку и заблудиться. Чтобы избежать этого, я воспользуюсь книгой Чинского. К сожалению, утрачена ее последняя часть, в которой описана техника возвращения и координаты соответствующих перекрестков… Поэтому я не гарантирую, что каждый из вас останется тем же, кем является сейчас… Похоже, он говорил серьезно. Макс был не против чудес. В принципе. Чудо – единственное, что могло его спасти. Он был согласен на что угодно, лишь бы снова стать законопослушным гражданином, но не мог воспринимать слова Клейна без иронии. Он был крепко привязан к единственной реальности. Настолько крепко, что скоро она могла сделать его мертвым.

– Черт вас возьми, – сказал он. – Почему это не пришло вам в голову немного раньше? Например, до визита к Виктору?

– Разве тогда ваша свобода была под угрозой? – видимо, масон не притворялся. Он действительно не понимал. То, что под угрозой находилась жизнь Голикова, было для него незначительной частностью.

– Хорошо, только побыстрее начинайте, – раздраженно бросил Макс. – В камере будет гораздо труднее чему-либо научиться.

Клейн аккуратно коснулся губ салфеткой. Потом достал из кармана плоскую металлическую коробочку с тончайшей резьбой на крышке. Под крышкой оказались кусочки какого-то вещества, больше всего похожего на застывшую смолу.

Зрачки масона были сужены до предела. В его белках отражался искусственный свет. Голос звучал в тишине позднего вечера, как бормотание духа, замурованного в древней стене:

– …Ваши память и восприятие изменятся, но постарайтесь запомнить: самое важное – это общий сон. Держитесь друг друга, а вместе держитесь меня, пока не научитесь ориентироваться самостоятельно. Следуйте за мной, кем бы я вам не казался. По возможности не поддавайтесь искушениям и иллюзиям. Не путешествуйте в одиночку. Как только возникнет непосредственная угроза, перемещайтесь дальше, но все вместе! Если удастся, сразу же возвращайтесь. Здесь я найду вас всегда, а ТАМ вас не найдет никто, и некому будет вернуть вас оттуда…

Макс еле заметно раскачивался, подчиняясь глубинному ритму его речи. Слова все еще находились на бесконечном удалении от подлинного переживания. Разговоры Клейна были, словно книги мистиков, – многообещающими и совершенно бесполезными.

– …У вас появится возможность выбирать. Выбирайте правильно. Любая ошибка необратима и смертельна. Доверяйте мне, потому что больше вам некому доверять… Вероятно, вначале вы не сможете отличать врагов от союзников. Исключением являются мальчик и белая собака. Только настоящие мальчик и собака… Будьте готовы ко всему. Любая новая реальность может оказаться хуже предыдущей… Теперь приступим. Поскольку вы не сумеете войти в общее сновидение, мне придется ввести вас независимо от ваших тайных желаний…

Он вручил Ире и Максу по кусочку зелено-коричневого смолоподобного вещества и велел медленно разжевывать его, глотая только слюну и выделяющийся сок. Сам Клейн откинулся в кресле и прикрыл глаза. Его белки поблескивали в узких щелях под веками.

Как никогда он был похож на шарлатана.

Максим был слишком пьян, чтобы сразу почувствовать какой-либо особенный вкус. Смола быстро размягчилась на языке, и вскоре он ощутил ее горечь и терпкость. Постепенно улетучивалась тревога… Спустя несколько минут голова немного просветлела, как будто ее заполнял легкий теплый газ. Эффект воздушного шара был довольно сильным. Одна часть тела всплывала, в то время как другая оставалась очень тяжелой и подверженной неприятным ощущениям вроде жжения в желудке и тошноты…