Екатерина Бакулина - Там, где большая вода [СИ]

Потом убегает. Именно убегает, ночью, вплавь, думая, что я сплю и не вижу его. Я вижу, конечно. Я слишком чутко сплю.

Но может быть в этом есть смысл? Я ведь хочу его отпустить?

Хочу… Должна!

Пусть идет.

Но слезы душат.

Я люблю его! Как я могу его потерять?

Но вечером он не ждет меня на берегу. Мне сначала даже кажется, что его нет. И накатывает паника. Все? От боли сжимается сердце… Нет…

Нет, он там, понимаю я, в зарослях ивы, просто не хочет показываться мне на глаза. Решил заночевать на берегу, а утром попробовать снова. Он упрямый. Мне всегда нравились упрямые…

Несколько дней он спит в кустах. Мой любимый. И каждую ночь, раз за разом все громче, я слышу шорохи с берега, слышу вой. Что за твари там бродят, боюсь даже предполагать.

Как он? Все ли в порядке?

Я умру, если не увижу его.

Зачем эти игры…

…водомерки бегут по черной озерной глади…

Ночью на него напали. Ни люди, ни звери, какие-то непонятные существа. Они долго ходили кругами, выли, хрустели сучьями, а потом вдруг пошли на него. Черные тени с горящими глазами.

Опомнился уже в воде.

— У меня паранойя, да? — спрашивал он. Его руки тряслись. — Я схожу с ума?

— Нет. Я тоже слышала.

— Что это было?

— Здесь опасно…

— Что это было? Ты знаешь?

— Нет…

Мой любимый снова сидит на краю плота, свесив в воду ноги.

— Мита, что происходит? — говорит он, давно уже перестав улыбаться. — Ты ведь знаешь. Что это за место, объясни мне.

Жестко и строго. Я давно уже не видела его таким.

Я понимаю, что не могу больше врать и не могу больше тянуть.

Страшно, аж сводит живот…

— Дело не в месте, — говорю я. — Дело во мне.

Он не понимает. Внимательно смотрит на меня, ждет.

Я должна объяснить.

— Дело во мне, — повторяю я. — Ты не можешь уйти потому, что я не могу тебя отпустить. Я люблю тебя и не могу без тебя. Это я держу тебя здесь. Нет, это не специально! — я пытаюсь опередить его, объяснить, убедить, начинаю говорить быстро-быстро… — Я не желаю тебе зла. Я хочу, чтобы ты ушел, вернулся домой, хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Но не могу. Мне без тебя так плохо… Я столько раз видела тебя во сне, вот ты пришел и теперь… теперь…

Я бессильно кусаю губы.

Он хмурится. Не верит. Наверно, считает меня сумасшедшей. Он, может быть, понимает, что это правда, единственное объяснение, самое логичное… но он человек, и к такой правде не привык. Не бывает такой правды.

— Ты ведьма? — спрашивает наконец.

Я вздыхаю.

— Да, наверное. Не знаю, как правильно назвать. Я не колдую, не читаю заклинаний, не варю зелья, даже не летаю на метле, — чуть-чуть улыбаюсь, неуклюже пытаясь пошутить, выходит грустно. — Я не знаю, как правильно назвать, но пусть будет «ведьма». Я просто хочу чего-то очень сильно, и оно исполняется.

— Ты хочешь, чтобы я остался?

— Да.

— Значит, у меня нет выбора?

Он смотрит мне в глаза, его губы плотно сжаты. Смотрит так, что я понимаю: я — чудовище. Хочется умереть прямо здесь и сейчас…

Голос не слушается, дрожит.

— Я бы хотела отпустить тебя, — оправдываюсь, почти умоляю его поверить. — Я бы хотела, но не могу. Не выходит. Это сильнее меня. Как же быть…

— Пойдем со мной, — говорит он.

— Я не могу. Понимаешь… Вода гасит мою силу. Пока я здесь, исполняется только то, чего хочу очень сильно, всем сердцем, самое сокровенное. А если ступлю на землю — все.

— Все?

— Да. Мне нельзя. Я могу разрушить весь мир.

Секунду еще он смотрит мне в глаза, потом вдруг усмехается, жестко, с сарказмом, отворачивается, качает головой. Мой любимый не верит мне. Совсем не верит. То, что я говорю настолько невероятно, что переходит все границы. Можно ли поверить?

— Если я захочу, чтобы прекрасный летний вечер не кончался, — упрямо говорю я, — остановится Земля.

Он наклоняется, зачерпывает ладонями воду, умывается, поливает голову водой, фыркает. Один короткий взгляд на меня и отворачивается, молча смотрит вдаль.

Я не могу молчать. Не сейчас.

— Ты не веришь мне?

— Не знаю, — не оборачиваясь, он качает головой. — Я уже был готов к тому, что ты скажешь: я умер, это загробный мир, поэтому нельзя вернуться… Но это…

— Это правда!

Он хмурится.

А я готова расплакаться.

— Что же нам делать?

Он устало пожимает плечами.

Что толку в объяснениях, если они ничего не могут изменить.

— Я чудовище, да? — тихо спрашиваю тихо.

Он нежно гладит меня по волосам. Мы лежим обнявшись под луной, над нами небо полное звезд и Млечный Путь от края до края.

— Ты красавица, — говорит он. — Ты такая красавица, что от тебя просто невозможно сбежать.

Целует меня в губы.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

— Мне никогда не было так хорошо, как с тобой, — говорит он. Потом привстает, щекочет своей щетиной мой живот. — Я еще так надоем тебе, что ты сама захочешь избавиться.

— Посмотрим!

Я беззаботно хихикаю.

Он ушел в начале осени.

Взял и ушел, тихо, ночью, пока я спала. И я отпустила. Даже не слышала, как он уходил, я теперь сплю, как убитая. Ни о чем не жалею.

Я вообще стала такая спокойная, чувствую себя сытой и толстой кошкой, развалившейся в тени. Немного скучаю, но не жалею. Пусть идет. Все правильно.

Все идет своим чередом.

Желтые ивовые листочки срываются, кружатся и ложатся на воду, небо все чаще затягивают серые тучи. Дикие утки собираются в стаи, хлопают крыльями, скоро полетят на юг.

Под моим сердцем бьется еще одно.

Я не слышу, скорее чувствую. Скоро малышка начнет шевелиться, колотить пяточками… Это будет девочка, я уверена. Она родится весной, когда сойдет снег. Она унаследует мою красоту и мое проклятье, но с этим уже ничего не поделаешь. Я готова сделать для нее все. Мы с ней будем…

Мы с ней. Это так прекрасно.

Я закрываю глаза, замираю прислушиваясь…

Теперь я никогда не буду одна.