Себастьян Кастелл - Чёрная Тень

— Ты сегодня еще зануднее, чем обычно, — процедил белкокот, спрыгнул с моего плеча и удалился в темноту. — Пойду убью какую-нибудь зверушку.

— Это, знаешь ли, называется охотой.

— Не при моих методах.

Я улегся в третий раз за ночь и попытался уснуть. Поерзав с минуту, я понял, что сегодня заснуть мне не судьба. И не только потому, что земля была жесткая, а ночь холодная. В голове постоянно что-то зудело, и я постоянно был на взводе. С тех пор, как маг шелка показал мне ордер-заклинание, я, закрывая глаза, всякий раз гадал, кто же придет за мной в следующий раз.

Еще хуже было то, что из-за Рози и Сенейры я не мог поговорить об этом с Фериус. Когда мы только покинули земли джен-теп, всякий раз, особенно по ночам я начинал нервничать, тогда Фериус вдруг заводила разговор, придумывала какую-нибудь историю или рассказывала о каком-нибудь насекомом или растении, которые — подумать только! — подвернулись ей под руку прямо здесь и прямо сейчас. Но теперь она каждую ночь сидела напротив Рози, они играли в карты и не говорили почти ни слова. Я и от этого дергался.

В конце концов у меня появилась привычка прогуливаться по пустыне всякий раз, как я не мог уснуть. В этих местах песок был по большей части синий, и поэтому мне представлялось, что я иду по прибрежной морской воде. Но мне это нравилось — если уйти достаточно далеко от костра, казалось, что от ветра песок вокруг меня вздымается волнами. Если долго в него всматриваться, начинали угадываться картинки: животные, корабли, лица… они появлялись на несколько мгновений, а потом ветер уносил их прочь, и их сменяли новые. Иногда, при слабом ветре, рисунки подолгу не исчезали, и какое-нибудь лицо почти оживало — у него открывались глаза и слегка шевелились губы.

Чаще всего во время таких прогулок я видел лицо сестры, Шеллы. Иногда, если я смотрел на песок под нужным углом, я представлял себе Шеллу, будто западный ветер прямо из земель джен-теп сложил из миллиона песчинок ее лицо. В глазах глубокая сосредоточенность, выражение, как обычно, нахмуренное — я снова ее разочаровал. Конечно, это мое воображение играло со мной шутки, когда устаешь, в тусклом свете звезд и луны почудится все что угодно. И все равно я не переставал думать, что бы сказала мне сестра, окажись она здесь.

Как выяснилось, гадать не было особой необходимости.

— Наконец-то, — сказал образ Шеллы, вихрясь в песке у моих ног. — Я уже думала, что до тебя никогда не дойдет.

Я быстро перебрал в голове все возможные объяснения своему видению: еще один маг шелка? Маловероятно — не могут же они толпами бродить по приграничью. А кроме того, раз испытав, как они забираются мне в голову, я был вполне уверен, что узнаю это ощущение снова. Может быть, я сошел с ума — вполне естественная реакция, когда тебя снова и снова пытаются убить. Но это было как-то слишком просто.

Была, конечно, и третья возможность, но она пугала меня еще больше.

— Это я, дурачок, — сказала Шелла, и песчинки сложились в легкую усмешку.

— Как?.. Как ты это делаешь, Шелла?

Улыбка шевельнулась и стала еще более заметной.

— Нравится? Я сама придумала заклинание. Ну конечно, были прецеденты, но я уверена, что я первая сумела спроецировать свой образ так далеко.

Когда я учился, теория магии давалась мне очень легко, так что я попытался сообразить, как она это сделала. Сначала я подумал, что, раз я слышу ее голос, значит, она использует магию шелка, чтобы вложить свои слова мне в голову, но заклинания шелка не действуют на больших расстояниях, а кроме того, голос Шеллы звучал как шепот.

— Магия дыхания, — сказал я наконец. — Ты используешь ветер, чтобы донести до меня свой образ и голос.

Лицо кивнуло.

— Дыхание и немного магии песка, чтобы решить проблему времени. А иначе речь доходила бы с задержкой, а это раздражает. Сложнее всего было узнать, где ты. К счастью, я нашла немного твоей засохшей крови на рабочем столе отца и смогла настроить заклинание на тебя.

Она так легко говорила о том, как мои родители привязали меня к столу и навсегда закрыли мне доступ к пяти из шести форм магии, и я вспомнил, почему ушел из дома.

— Что тебе нужно?

— Не надо так. У меня ушла куча времени, чтобы заклинание сработало. Оказывается, ветер должен дуть строго определенным образом, так что не знаю, как часто смогу это делать.

— Тогда зачем тратить столько сил?

Песок снова шевельнулся, и выражение лица Шеллы приняло обиженный вид.

— Я беспокоюсь за тебя, Келлен. Мне нужно знать, что у тебя все хорошо.

— У меня все отлично.

Внезапно ветер усилился, и голос Шеллы зазвучал сердито:

— Ничего у тебя не отлично! Мама глушит зелья, чтобы следить за тобой с помощью заклинаний поиска — ты это знаешь? Она видела, как тебя побил этот мальчишка. Она проплакала несколько часов и грозилась уйти, если отец не вернет тебя домой.

— И что сказал на это великий и благородный Ке-Хеопс?

Пауза и дуновение ветра, от которого образ стал таять.

Я подумал, что заклинание нарушилось, но мгновение спустя песчинки снова сложились в лицо моей сестры.

— Келлен, ты же знаешь, что он не может рискнуть и уехать прямо сейчас. Совет еще не сделал его Верховным магом клана. Ему нужно быть осторожным и ждать, пока остальные лорд-маги наконец не дадут нашему дому престиж и власть, которых мы достойны.

— Удачи ему, — сказал я, надеясь разозлить Шеллу. Мой народ не верит в удачу.

Песок ее бровей выгнулся дугой.

— Тебе на нас наплевать? Ты даже не спросил, как у нас дела. Pa-Мет вообще-то все еще жив. Он слаб, но у него есть друзья в Совете. Теннат с братьями поклялись уничтожить тебя и всех, кто тебе помог.

— Нифения… — я не хотел произносить ее имя вслух, но мне нужно было спросить. — У нее все хорошо?

Шелла долго колебалась, и я понял, что она размышляет, чего может от меня добиться в обмен на информацию. Но она на самом деле совсем не такая жестокая, какой любит притворяться.

— У мышки все хорошо. Теперь ее зовут Нифарья, помнишь?

Нифарья. Я и забыл, что она уже получила свое имя мага, пройдя испытания. Теперь она могла начать новую жизнь, позаботиться о матери и освободиться от власти отца.

Надеюсь, что ты будешь счастлива, Ниф, пусть и не со мной.

Шелла, видимо, почувствовала мою слабость.

— Она теперь встречается с Панэратом.

— С Паном?

Панакси был моим лучшим другом — в общем-то, моим единственным другом. Но все изменилось, когда я перешел на сторону Фериус и узнал правду о своем народе. Джен-теп не прощают предательств. Панакси был мне почти как брат, но теперь он был Пан-Эрат, верный маг джен-теп, а я был предателем.