Елена Воробьева - Не оставляющий следов: Обретение

Мы прошли во внутренний дворик, выстланный плашками разных оттенков посеревшего от времени дерева. Ограждала его узкая галерея с всего лишь тремя дверями, а сам дом был окутан сочной листвой плюща – необычайно уютный вид. В тени увитых зеленью фигурных решеток расположился столик с чайной сервировкой: потемневшие от времени опаловые чашки и чайник элегантных форм, оправленные в серебро.

– Юный Иса хочет знать, почему ему не стоит веселиться на празднике Двух лун, – Учитель Доо расположился в удобном плетеном кресле и сразу взял быка за рога. – Прости, что побеспокоили тебя, но на улице слишком людно для обсуждения этого непростого вопроса.

Дэйю пожала плечами, налила нам чай и скрылась за ближайшей дверью, не проронив ни слова.

– Ну, давай сразу к делу. Ты знаешь, как взошла на престол империи правящая династия? – начал Учитель Доо, чуть помолчав. – Последнее, за что мы можем поблагодарить прежнюю, – это эпоха Ксуеман, которую помнят и почитают до сих пор. Но оказалось, что все отведенное счастье и благополучие было истрачено именно в те благословенные годы, – взор Учителя Доо подернулся дымкой воспоминаний. – После смерти Ксуеман на престол взошел ее любимый внук. Но правил недолго. Ссора. Простая ссора преемника императрицы с двоюродным братом, любимцем черни и инородцев, перечеркнула все. Брат поднял мятеж.

Учитель Доо поднялся с кресла и подошел к решетке галереи.

– Весь день мятежники и толпы раззадоренных простолюдинов стекались ко дворцу. У трона императора собрались все, кто был готов положить конец вражде и либо примирить повелителя с родичем, либо встать на его защиту, – продолжил он глуховатым голосом, не обернувшись. – Главы всех Семи семей, элита старых родов, не запятнавшие себя предательством клятв. Полководец Эккьо Тулипало с наследником, Валтасар Иса и его братья, Хелени Куккья с неизменной флейтой и стилетом, вооруженные до зубов близнецы Зихао и Мэйлин Пиккья, великий ученый Беренгар Терас. Даже старый толстяк Парвин Туркис привел парочку племянников... из тех, кого не жалко. И, конечно же, сам Гуангунь Пинхенг, император, глава Седьмой семьи, хранящей равновесие мира уже тысячу лет. А когда наступила ночь и на небе взошла двойная луна, чего не случалось никогда на людской памяти, дворцовый комплекс наводнили призраки-воины.

Он резко повернулся и вцепился в меня странным, будто больным взглядом:

– Утром Гуалян Пинхенг, который потом принял иное имя и основал новую правящую династию Янгао, вошел во дворец в сопровождении полка наемников-варваров. Он шел, чтобы заявить свои права на трон, потребовать от кузена Гуангуня отречения... и не нашел никого живого. Вообще никого. Даже крыс. Дворец был залит кровью. Повсюду лежали растерзанные тела телохранителей, дворцовой стражи, наложниц, музыкантов, детей... Груды тел. Семь семей полегли у трона, не отступив ни на шаг... Ты до сих пор считаешь, что это твой праздник?

Я сглотнул вязкую слюну, только сейчас ощутив, насколько пересохло горло, и хрипло спросил:

– А что было потом?

– А потом, мой юный друг, новый правитель Гуалян Янгао сел на трон империи. К его ногам пала обескровленная и обезглавленная страна, потерявшая лучших людей из-за пустяковой обиды и честолюбия... но сама Судьба была на его стороне. Наследники старых родов, уцелевшие под защитой стен родовых поместий, принесли присягу новой власти и занялись теми же делами, что и предки. Тулипало взяли под свою руку войска, Иса – суды и администрацию, Куккья продолжили петь, рисовать, услаждать слух и взоры, а Пиккья – охранять нанимателей и оттачивать благородное искусство рукопашной битвы. Терасы вернулись в свои цеха, лаборатории и академии, а Туркисы восстановили торговые пути и заполнили товарами склады. Все вернулось на круги своя... – он пригубил давно остывший чай, – но каждый год в праздник Двух лун Шесть семей выкупают у призрачных воинов жизни потомков Седьмой, которая давно уже перестала быть той самой семьей, что хранит равновесие мира. Они приносят жертвы призракам-воинам, чтобы те не вернулись и не забрали свое. Вот такой государственный ритуал свершается в империи уже более двухсот пятидесяти лет.

– Но чему радуются остальные? Неужели народ так ненавидел убитого Гуангуня?

– Про него давно забыли. У черни короткая память. Проповедники, что вчера грозили гневом богов, сегодня вещают, что две луны – знак божественной милости к династии Янгао. В ту ночь империя дрогнула, но не рухнула, как же народу не ликовать? – он саркастично усмехнулся. – Праздник смены династий, такая замечательная ночь...

– А ты? Где тогда был ты?

– А я, мой любопытный юный друг, как раз наутро входил с Гуаляном в растерзанный дворец Пинхенгов, – отчеканил Учитель Доо. – Еще вопросы есть?

Я ошеломленно уставился на толстяка, облик которого вдруг на секунду расплылся, словно окутанный туманом, а затем приобрел невиданную ранее жесткость. Его взгляд стал холоден, морщинки исчезли с худощавого надменного лица, старинный шлем украсили длинные перья фазана – знак отличия высшего военного ранга. Он поднял из лужи крови покореженный императорский венец и небрежно передал его кому-то, стоящему за спиной. Закованные в латы воины настороженно озирали периметр зала, затянутого багровым туманом. Смутно поблескивал трон, на котором покоилась груда кровавых ошметков, бывшая когда-то человеком... Учитель Доо... Нет! Этот не мог быть Учителем Доо!

Я с трудом вынырнул из накатившего морока. Плети плюща на витом ограждении галереи... опаловые чайные чашки... пчела, жужжащая над вазочкой со сладостями... Краски, запахи и звуки настоящего вернулись, изгнав страх в прошлое, где ему было самое место. Горло пересохло, и голос свой я не сразу узнал, когда вякнул, полагая молчание признаком слабости:

– А зачем ты спер пирожок у торговца? У нас ведь есть деньги!

Учитель Доо вернулся ко мне, явив привычную шутовскую маску.

– Чтобы показать, что нет нужды перекраивать события под себя. Если ты оказался в нужном месте в нужное время, то все получается само собой, – засмеялся он, прищелкнув пальцами. – Учись определять нужное. И я не «спер», как ты выразился, мой невежливый, но честный ученик, а просто «взял», потому что мог взять. В воспитательных, так сказать, целях. Пошли, заплатим за пирожок и дойдем до бакалейной лавки.

Но Шаи не оказалось на месте, ее торговая точка была закрыта, а шум и веселое буйство толпы увлекли нас прочь от пустой витрины.

Я терпеливо дожидался заката, сидя на любимой крыше. Вот уже сизые облака, как веки мифического дракона, сомкнулись на багровом оке солнца. Спустились сумерки, и квартал расцвел фонарями. Музыка, смех, обрывки песен... праздник набирал обороты. Медленно вставала луна, затемняя небо и вытягивая из-за горизонта охапку звезд. Стукнула калитка. Учитель Доо ушел в гости к старухе Дэйю, оставив меня одного. Ничуть не скрываясь, спустился в кабинет, забрал заранее снаряженную сумку с пращой и почти бегом выскочил на улицу.