Елена Воробьева - Не оставляющий следов: Обретение

Неужели из-за моего ухода? Я подвел семью, опозорил перед обществом... навредил ей. Хранитель Сию, увлеченно копошащийся в саквояже, блеснул на меня алыми глазами и сердито хрюкнул. Пришлось вернуться к письму.

« Когда наша нянюшка узнала, что ты отправился отшельничать в «Дом в камышах» ... – какое счастье, что отец не обнародовал мой позорный поступок. Все случившееся осталось между ним и мной, – она встревожилась. С этим домом связана какая-то зловещая тайна. Я вытянула из нянюшки только то, что там жила страшная колдунья, которую победил наш славный предок. Надеюсь, братик, ты узнаешь больше ...»

Любопытство не порок, по крайней мере, для сестренки. Тайны, колдуньи, храбрые воины... это моя романтичная Нила во всей своей красе. Она тоже не похожа на Иса, хотя нельзя отменить тот факт, что мать ее вышла из клана имперских счетоводов. Улыбаясь, быстро пробежал глазами перечисление милых глупостей и домашних мелочей, о которых упоминалось в больших количествах, и с этой же глупой улыбкой начал свой день.

Дальше все шло как обычно, неделя за неделей. Хранитель Сию висел на штанине во время тренировок, трепал свитки и грыз кисти в учебной комнате, гонялся за тряпкой во время уборки, а ночью дремал на груди, свернувшись в уютный клубок. Вскоре он первый раз смог материализоваться. Недолго, минут пять, серенький умильный котик с янтарными глазками, проблескивающими красным, клянчил утку по-бахарски, а потом вернулся в обычное эфирное состояние, чем остался жутко недоволен. Зато доволен был я, да и Учитель Доо восхитился скоростью, с какой хранитель растет.

На площади в центре квартала спешно сколачивали помост для представления. Хозяин театральной труппы кричал, совался под руки плотникам и всячески руководил строительством. Жители сновали вокруг помоста целеустремленными муравьями, трудолюбиво растаскивая по домам и мастерским всякий хлам, чтобы превратить к вечеру устаревшие афиши и пришедшие в полную негодность сценические наряды в праздничные украшения и карнавальные костюмы. Шая сбивалась с ног, обслуживая покупателей – казалось, всему кварталу срочно понадобились разносолы и деликатесы... хотя почему «казалось»? Всему и понадобились. Я только сейчас вспомнил, что приближается праздник Двух лун.

Мы стояли у прилавка бакалейной лавки, ожидая заказанное вино.

– «Иволга в цветах азалий», мой юный друг, – наставительно вещал Учитель Доо, – это не какая-то подслащенная водичка, о нет! И не внебрачное дитя перегонного куба. Оно воистину достойно императорского стола. Виноград для «Иволги» вызревает лишь в провинции Шусин, под неярким солнцем северо-востока. Ветры с гор овевают азалии, злые дикие пчелы опыляют их, а иволга вплетает в аромат лугов песню своей души... А какие там лошади! А женщины, м-м-м... – он мечтательно закатил глаза, но немедленно спохватился, – впрочем, о женщинах тебе еще рановато...

Почти незаметная на фоне потемневшей стены дверь в подвал, где хранились свозимые чуть ли ни со всей округи товары, скрипнула. Учитель Доо нетерпеливо обернулся и замер в удивлении.

– Уважаемый господин, – низко поклонилась Шая, разведя пустые руки, – я прошу прощения. Вашего вина на складе нет.

Она выглядела испуганной. Медленно подошла к столу с лежавшей на нем книгой учета товара, нервно перелистнула пару страниц.

– Вот здесь вчера я отметила, что бочонок «Иволги» был доставлен из Рангана, – палец дрожал на строчке. – Грузчики закатили его в самое тихое и прохладное место... Бережно. Я лично проследила. Записи о продаже отсутствуют... Да я никому бы и не продала заказанное Вами вино! Но на складе его нет.

– Давай поищем вместе, – азартно предложил наставник, – иногда со стороны видно то, что не замечает хозяин.

Шая было возмущенно сверкнула глазами, но поскольку мы вполне внушали доверие, тщательно закрыла дверь лавки изнутри и жестом пригласила на склад.

Это был просторный сухой подвал, обложенный камнем. По всей длине выстроился лабиринт массивных стеллажей, и чего там только не было! На полках громоздились сочные оранжевые тыквы, корзины отборных молодых кабачков и клубней картофеля, томатов и корней сельдерея. К вбитым в массивные опоры крюкам были подвешены копченые окорока, связки колбас, ветчина и балыки, стены гроздьями покрывали кувшины с маслом, соусами и винами, надежно обвязанные веревками.

– Вот сюда я поставила Ваше драгоценное вино, – Шая указала на укромный уголок за бочонками с мочеными яблоками и солеными огурцами, – чтобы оно не выделялось среди остальных товаров.

Учитель внимательно осматривал склад:

– Чтобы не выделялось? К чему такие предосторожности?

Я почувствовал, что Хранитель Сию проявляет неподдельный интерес к подвалу. Шая вряд ли заметит призрачного гостя, можно и выпустить, пусть погуляет. Вреда от этого точно не будет.

А бакалейщицу как прорвало. Возмущенно сверкая глазами, она почти закричала:

– Потому что тут творятся странные вещи! У меня пропадают заказы клиентов. Дорогие заказы! Печень тигра и корни женьшеня для алхимика Мунха, корзина копченых угрей для кухни госпожи Канолы, – тараторила, загибая пальцы, – жасминовая эссенция для девицы Сиси, шпанские мушки для... неважно для кого. А ведь я заказываю все за собственные деньги, плачу за доставку... Теряю товар. Терплю убытки... И, – почти шепотом заключила она, – даже не знаю, смогу ли сохранить лавку.

Хранитель прыгнул в угол и начал там деловито копать. Под его перчатками еле заметно высвечивались похожие на птичьи трехпалые следы, цепочкой уходящие к стене. Учитель Доо между тем продолжал расспрашивать Шаю, не обращая внимания на возню Сию.

– Вентиляционные шахты есть?

– Очень узкие, даже кошка не пролезет.

– Дополнительный выход?

– Грузовой. Но ключ всегда при мне.

– Когда начались все эти странности?

– Да уже месяц как. Я растрясла почти все сбережения. Текущая прибыль не покрывает затрат... Лавку придется закрывать.

Хранитель, удовлетворенно фырча, вернулся в мою ладонь. Цепочка следов пару раз мигнула грязно-зеленым тусклым светом и погасла.

– Как же ты будешь жить? – представить квартал Ворон без «БакОлейной лавки» было просто немыслимо.

– Бубнежник Бу давно зовет замуж, – Шая смутилась. – Я не хотела... не нравится он мне. Но если как следует потрудиться, то и его лавку поднять можно. Уж что-что, а трудиться я умею...

– Шая, – с жаром произнес я, – может, ты бы вышла замуж за кого-нибудь другого? Того, кто приятен тебе и будет помогать во всем. Бубнежник же...

– Спасибо за совет, – грустно улыбнулась она, – но очередь из женихов ко мне что-то не выстроилась. Да раньше и сама замуж не рвалась: крутишься как белка в колесе, работаешь на износ, рожаешь и сопли подтираешь, а господин-муж, – последнее слово она произнесла с неприкрытым сарказмом, – шляется с дружками по кабакам и игорным домам, просаживая заработанные тобой денежки... Так от предков заведено, что вышла замуж, и все мое – уже и не мое.