Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

— Энто их цалёк, — и хотя шишуга сказал те слова еле слышно, но голос его, прокатившись по палате, будто отскочил от стен и наполнил усё пространство окрестъ ухающим гулом. Гуша вуслыхав то гуканье, испуганно оглядилси, но узрев, шо усе почивают и токмо изредка колыхаются от дыхания на них одёжи, чуть видно трепещутся лишайники под носом, порывисто выдохнув, повторил:

— Энтот цалёк, — шишуга сторожко обошёл лежащего пред ним литагла, своими длинными, исхудавшими ножищами преграждающего путь, и продолжил пояснения, — он самый и исть глава плидатиль… Он больши сих хотил быть биссмилтным, ак иго дид СтлиБог и отиц Асул Осиння витла Пловий…

— Провей, — поправил Борилка шишугу, усё ищё оставаясь на прежднем месте.

— Во…во…Пловий, — кивая произнёс Гуша. — Он сын Пловия дюжи хотил жить вично… тяперича иво жилани исполнилось… кху…кху…кху, — засмеялси шишуга. — Ныно вон жить вично, плавда спит… но зато вично. Шишуга подошёл прямёхонько к стуло, на котором восседал сын Осеннего ветра Провея, и, протянув руку уверх, достал вытянутым кончиком острого когтя до округлой каменной ручки, коребнув ейну белу поверхность, меже двумя слегка расставленными пальцами царька сице, шо на ней осталась тонка сера полосочка.

— Энто сидалищи, — пробалабонил Гуша своим сиплым, низким голосом. — Сидалищи…, — нанова протянул вон энто слово, вкладывая у него каку-ту нежность аль трепет, а може сразу и то, и иное. — Вись како чудно ито сидалищи… У насиго цалька тож исть сидалищи… токась воно поминьши и поплощи… У насиго цалька Куллыпы, так иго кличуть…

— Як… як… его кличуть? — перьспросил Борила, вуслыхав вроде знакомо, и у то ж времечко вельми исковерканно слово.

— Куллыпа…Куллыпа, иго зовуть, — недовольно повторил Гуша и кинул у сторону стоящего мальца сёрдитый взгляд, по-видимому, поражаясь его бестолковости. — И у Куллыпы сидалищи из длива и мхов вуклашино… Ну, а у энтого из каминья… Вон большинький цалёк, и иму пользитильно имать большинько сидалищи. Нежданно царёк литаглов едва заметно подалси уперёдь и евойна яичного вида глава тяжелёхонько вздрогнула, а лишайниковые волосы пошли малыми волнами, словно их коснулси лёгкий порыв ветра, вон издал тихое, еле различимое ур…р…р… И немедля Гуша издал громкое, раскатистое а…а…а… да прыгнул прочь от сидалища царька. И як тока стопы шишугинских ног коснулись каменного пола, он мигом побёг вон от места приземления, стараясь аки можно бойчее егось покинуть. Одначе минуя лёжащего на полу литагла, шишуга невзначай, а може и нарочно задел здоровенну плюсну того, коя ужо по длине була больче локтя. Нога удруг закачалась туды-сюды, а опосля резко дёрнулась у колене, малёхо согнулась и вдарила вубегающего Гушу у сраку. Вудар был таким мощным, шо шишуга подскочив квёрху, полетел, расставив махонисто руки, будто желаючи с кем-то вобняться, уперёд. И врезавшись у стоящего Борилу сшиб того с ног, да завалившись на мальчугана, смягчил собственное падение.

— Ох! — вскликнул отрок, сызнова шибанувшись главой о каменный пол. Гуша мгновенно спрыгнул с мальчика и поднявшись на ноги, суетливо обернулси, зыркнув глазьми на усё ищё шевелящуюся ногу, несколько раз сызнова согнувшуюся у колене. Шишуга поспешно протянул руку мальчоночке и тихонечко прошептал:

— Подим отсуда… а то сколо волота заклоутси и глад удёт под воду…

— А ты Гуша, — усмехаясь ответствовал малец, и, поднявшись с пола на ноги, оправил книзу задравшуюся рубашонку. — Балякал, шо вони усе спять… а я аки позорутю вже крепко пинаютси.

— Ни-а… вони спять… ты чё ни вишь? — утвердительно молвил Гуша и обвел своей крупной головой лежащих не вдалече литаглов. — Да токась видать ногами махать могёть…, — шишуга ласково огладил одетую на нём понёву у том самом месте, идеже под ней и хоронилась волосата срака. Гуша ищё немножечко медлил, жалеючи вдаренно место, а засим быстреньким шагом направилси прочь из палаты чертогов. Мальчик же развернулси не так спешно, да до зела неохотно пошёл следом за шишугой, занеже ему тоже хотелось подойтить к сыну Асура Провея, хотелось рассмотреть его получе и поближее. А посему выходя из чертогов, вон сызнова задержалси и напоследок оглядел и саму палату, и находящихся у нёй таких странных существ— ужотко точно людей, духов и зверей… но на самом деле внуков самово Асура СтриБога. Обаче тут мальчонка почувствовал под ногами лёгкое движение, вроде як качнулси пол чертогов… тока несильно ащё… едва ощутимо.

— Сколий… сколий… — истошно воззопил Гуша, вон уже покинул чертоги и тяперича бросилси бежать по дороге к выходу из града. Борила сразу же скумекал, чё энто начинають затворятьси ворота крепости, без промедления, выскочил из чертогов, минуя раскрыты, прозрачны створки дверей, да, шо есть мочи помчалси услед за Гушей.

Шишуга ж перейдя с бега на скок, вельми прытко поскакал уперёд по прямым и ровным улицам града.

Борилка громко топотя босыми ногами по гладкой, белой каменной дороге бежал не мнее бойко, чем Гуша, одначе кадысь он достиг ворот, шишуги ужесь и след простыл, а сами створки почитай, шо сомкнулись.

Лишь лева створка, ищё воставила небольшу щель. Малец устремилси к тому узкому проходу, да втянувши у собе живот и слегка грудь со трудом протиснулси сквозе неё, усяк миг страшась быть расплюснутым о праву створку. И тока вон проскользнул у евонтову щель, воказавшись стоящим на серебристом луче-мостке, аки лева створка со гулким грохотом сомкнулася с правой. Град порывисто дрогнул и мальчонка узрел, шо мосток-луч вже не перьливаетси усеми цветами радуги, да и стопы его ни погрязали во мху аль грязи, а медленно уходили под воду. И вкупе с ногами, тудыличи… под водицу стал вуходить и весь отрок. Борила почуяв, як студёна водыка достигла евойного стана, глубоко вздохнул, и, набравши уполну грудь воздуха, нырнул, да широкось рассекая озёрну гладь руками, поплыл к брегу. Уже вон слышал аки загремело позади няго чевой-то у граде, раздалси звук бубенцов, да перьстук ложек, а поелику торопилси вуплыть як можно дальче, абы не быть погреблённым сообща с крепостью во глубинах озёрных вод. Мальчик вынырнул из озера далёкось от града, и, не снижая быстроту движения, устремилси к песьяну. Унезапно позадь него рокотанье вусилило громкость, кажись то забухал ктой-то в чтой-то дюже звонкое да раскатистое, а мгновение спустя со стороны уходящего под водицу града пришла высока, тяжёла волна. Вона сначала накрыла Борилку с головой, и засим отхлынув назадь, потянула за собой вжесь вынырнувшего отрока. Выплюнув изо рта водицу, мальчоночка сызнова попыталси плыть к брегу, но волна явно решила прихватить его с собой, и, не выпуская из цепких объятий, потянула униз… к долу дна. И захлёбывающийся озёрной водой малец почувствовал, аки набухли и устремились униз, вслед за градом, вдетые на него штаны да рубаха, доверху наполнились водицей лёгкие, горло и роть… сице, шо не стало сил его сомкнуть. А пред очами мутной стеной выросла жёлта вода и у ней замелькали мелки да крупны пузырьки воздуха устремившиеся выспрь. Борила вутягиваемый следом за крепостью, усё ж продолжал биться со водыкой, яростно мотыляя у ней руками и ногами, но силы были вельми не равными и слабеющий мальчик, кажись стал уступать движению униз… И туто-ва, нежданно, пробившись скрезь холст рубахи, вырвалси из груди, прямёхонько из символа Велеса, голубо-зелёный свет, он словно прочертил множество полос у речной водице, на како-то времечко озарив усё околот. Да в энтов морг ктой-то бережно подхватил отрока под праву руку, и слегка приобняв за стан повлёк наверх. Борила вже сувсем плохо соображая и ноли ничавось не видя чрез мелькающу пред очами рыже— бурую, с кружащимся у ней крошевом песка, останками мельчайших ракушек и обрывчатыми, тонкими водорослями, поверхность водицы усё ж смог разглядеть свово спасителя. То был какой-то водный дух, малого росточку, ужось едва он доходил мальчику до пояса, с буроватого цвета кожей, толстый або може отекший, одутловатый от водицы. До стана то был человек, а нижее у него имелси крепкий, удлиненный, на вроде рыбьего, хвост. Долга бородушка, усы и волосья буро-грязного цвета обматывали грудь, и несколько раз стан, судя по сему, заменяючи у тама пояс. На главе, выглядываючи с под волос, торчали коротки, будто клыки вепря, рожки, символ власти дарованный самим Велесом. У выпирающем впредь коловидном животе, проглядывающем скрозе волосню брады, бултыхались зелёны лягушки, чьись испуганны глазёнки виделись ано чрез устремляющийся уверх ил да песок… И кажись вони, у те лягухи, громко квакали… а може то просто почудилось тонущему мальчоночке. На правом покатом плече духа сиживала сувсем боляхна лягушка, таращивша ярко-голубые, аки и у её хозяина, очи. Узрев ту лягушку, Борила немедля догадалси, шо энтот дух есть не кито иной як Омутник— правитель глубоких мест у озёрах и реках. Заместо рук у Омутника были перепончаты лапы, ак у лягухи да старшего евойна братца духа дедки Водяного. Осе теми самыми лапами Омутник крепко дёржал отрока, помогаючи ему плыть уверх. Малец обернулси назадь и приметил у тама, позадь собе, громадный столп водоверти, у котором исчезал изумительный град спящих аль бессмертных жителей. Ащё малеша и голова мальчоночки, да Омутника оказалась над поверхностью вод. Боренька поспешно выплюнул перьполнившую рот водицу, и закашлял, вроде выдавливая её изнутри… верно из горла, да лёгких. А Омутник, тем времечком, продолжал бережно поддерживать мальчика, да плавно тянул егось к брегу. Мальчишечка вмале откашлявшись, глубоко вздохнул, почуяв аки воздух проник унутрь груди и словно огладил его лёгкие, да принялси тады ж гребсти левой рукой. Немного погодя Борила ощутил под стопами ног речно дно, и, опершись на него, встал да выпрямилси, очутившись в воде по грудь. И тады Омутник отпустил его руку, и стан, каковой доселе поддёрживал, и, глянув у лико мальца ярко-голубыми глазьми, изрёк: